Мой чужой лорд (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

Одно я знала точно.

Чародеев ни одного магического ордена не обучают как заставить дракона сменить облик. А голос надо мной — мужской, грубый, неприятный — скрежетал, даже не словами — невнятным кашлем, скрипом. Языком темных духов и их Хладного Короля — Эзуф-Хоора.

Нет, с темными духами имели дела и обычные чародеи, когда упирались в потолок своих возможностей, но… Но все же это была редкая практика. И чародеи не учили язык духов, это было запрещено: всякое заклинание для связи с Ухл-Гортом, миром в котором Кхат заточил все это магическое отродье, хранилось только в стенах библиотек магических Орденов… И каждый дракон, хоть раз в жизни взлетавший в небо Джанха, знал — тот, кто владеет языком темных духов как человеческим, всегда культист, адепт Хоора, вечный враг всего драконьего рода. Только язык духов мог усыпить, парализовать дракона, запечатать его в человеческом теле. И сейчас пара кашляющих слогов на гортийском, выплюнутых культистом, обрушившим меня на землю — и дракониха во мне напуганно съежилась и уснула мертвым сном. Никогда еще я не считала собственную драконью сущность предательницей.

На ногах я оказалась быстрее, чем успела сосчитать до десяти. Я стояла на довольно широком уступе и позади меня была пропасть. И прыгни я туда при запечатанной-то драконихе — я бы точно так же разбилась бы, как и обычный человек.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Адептов было трое. Хоор их разберет, что было под черными хламидами. Я видела только их скрывающие абсолютно все — какие было можно — детали фигуры. Ну один из троих культистов был выше. И это все, что я видела. Все было скрыто, и лица закрыты черными капюшонами и платками. Забавные люди — эти адепты Хоора, вряд ли они предполагали, что я уйду живой, но вот надо же как они шифровались. Все, что я могла рассмотреть подробно, — это длинные резные посохи культистов, с искусно выточенными драконьими головами на навершиях.

Хороший дракон — мертвый дракон — такова политика культистов по отношению к представителям моего племени. Анархисты есть всегда, но именно сторонники культа Хоора хотели вернуть Джанх в его ледяные лапы, под остывшее солнце. И головы драконов на посохах у них выглядели неподвижными. Поверженными. Ушедшими в вечную спячку.

Вот такая была сцена. И… Я и так магией владела на довольно посредственном бытовом уровне, а сейчас во мне ее и на полстакана не было.

Папа, почему ты не учил меня нормально ругаться?

Я бы хотела приложить этих ублюдков таким ругательством, от которого бы покраснел даже конюх, а еще лучше — золотарь, вот кто знает толк в отстоях человеческого мира. Ну хотя бы напоследок!

Я попыталась наспех сплести печать отбрасывающего заклинания, но… Глаза дракона на посохе самого высокого из культистов вспыхнули алым, и у меня закружилась голова, кончики пальцев будто окунули в ледяную воду, и я перестала ощущать магию.

— Кто вы такие? — это я взвигнула больше из расчета на то, что они вдруг решат представиться и поболтать. Ну вдруг? Вдруг решат посмеяться над глупой драконихой, а я возьму и выиграю время… На что? А без разницы, главное выиграть же.

Ага, размечталась.

В сказке, наверное, сработало бы.

Ничего не сказали. Даже пафосного, типа: «Мы — твоя смерть».

Снова в три голоса зазвучал ухл-гортский язык, каркающий, неприятный. Вокруг меня, прямо на снегу, начала сплетаться алая печать заклинания. Пентаграмма, выпивающая из глупого дракона, что в ней оказался его огонь. Вычерпай все до дна и жизнь дракону поддерживать будет нечему.

Я осела на колени, сгребая пальцами снег. Холодно. Чем дальше, тем мне становилось холоднее. Красные глаза драконов на посохах культистов не отпускали, будто прожигали меня насквозь, вытягивая из меня жизнь. И уже темнело в глазах. Еще десять минут, и на снегу я буду уже лежать.

И… Все, да?

Раздери же Кхат этих выродков, как я их сейчас ненавидела. Откуда они взялись на мою голову? Почему сейчас? Все, что я хотела, — так это спрятаться. За широкую спину одной всемогущей, увлеченной мной сволочи, и чтобы он натянул этих ублюдков так, чтобы они даже в посмертии вздрагивали. Уж Вэлькор бы справился, в этом я не сомневалась.

Нет, Фэй, помечтай о чем-нибудь еще.

Он там — за двумя горами отсюда. Мстит. За свою Алиану. Не тебе с этим соперничать. У него — шанс убить Эва, ты же понимаешь, что он попросту не отвлечется от этого чудного занятия на тебя? Он этого столько лет ждал. Ты, может, и дорога ему, но не насто…

Вэлькор перебивает меня, как и всегда. У него привычка — вечно не дать мне додумать ему очередной недостаток. Или достоинство. Короче говоря, стоит мне только подумать, что я точно знаю, что он сделает — Вэлькор вечно все делает наперекор. Сейчас он обрывает мои мысли. Облаком из темных молний, сгустившимся в ясном вечернем небе Камархана.

Заклятие культистов, тянущее из меня огонь, замолкает — все трое адептов Хоора вынуждены отвлечься на то, чтобы защититься от обрушившихся на них чар.

— Серьезно? Думаете, это все?

Вот кто любит поболтать…

Вэлькор находится где-то слева. Я не видела, как он приземлялся, но, возможно, потому что у меня не было сейчас сил шевелиться, и я просто глядела в небо, лежа спиной на снегу.

Пришел. Пришел ко мне, чтобы меня спасти. Жаль, что поздно, потому что меня все сильнее клонит в сон, и спячка, в которую ушла моя дракониха, от меня уже в паре-тройке вдохов. Потухшего дракона ничем не исцелить. Кто виноват, что жароцвет я выпила весь до последней капли — и тут же извела?

Голову я повернула через силу. Хотела видеть, как мой муж убивает тех, кто поставил точку на моей жизни…

Сражаясь с двумя культистами сразу, Вэлькор двигался красиво, грациозно, будто слегка танцуя, и синий плащ вился вокруг него, снова заставляя думать о шелковых крыльях, а воздух вокруг моего мужа кипел магией — черными лезвиями.

— Удержите её, — рявкнул он неведомо кому, оборачиваясь к последнему из адептов Хоора. Этот казался чуть поумелее своих товарищей, он умудрялся отбиваться от магии Вэлькора.

Я ничему не удивилась, когда из-за уступа, занесенного снегом и из-за кустов, ко мне метнулись три очень крупных волка. И не испугалась. Сейчас я даже удивлялась, что протянула вот столько — на тех-то последних крохах огня. А вот когда они уселись вокруг меня, распростертой на снегу, и, задрав головы к небу, протяжно взвыли — вот тут я нервно хихикнула и сама уставилась в глубокую синь небес.

Оборотни?

Удержат меня?

От чего?

Я знала о магии оборотней столько же, сколько оборотни знали о драконьей. То есть вообще ничего. У них были свои богини, перевертышам и дела не было до остального Джанха и его драконов. У них-то драконов не рождалось. Этакие магические фрики, живущие только своими общинами и почти не контактирующие ни с кем другим. Так, только из формальности, чтобы арендатор со своих земель не выпер.

Что-то они делали. Потому что да, сил у меня не прибавлялось, но я все еще лежала и глядела в небо. На звезды, да. За всей этой суетой я и не заметила, как угасли последние огоньки заката и на небе остались лишь звезды да две вошедших в силу луны, одна напротив другой.



— Фэй… — Вэлькор вдруг появляется рядом со мной, падает на колени, стискивает мои пальцы. Кхат, какие у него горячие ладони…

— Ты что удумала? — шипит мой драгоценный супруг, а я гляжу в его бессовестно красивые глаза и ужасно хочу ему улыбнуться. Хотя бы напоследок. И даже ведь язык не поворачивается ничего сказать. Ну, хоть поцелуй меня в последний раз, сволочь ты моя. Я сейчас этого неожиданно хочу.

— Ну нет, — Вэлькор оборачивается и в его протянутую руку прыгает притянутый телекинезом культистский посох. Дерево трещит, посох ломается, а мой муж, задрав голову к небу, вдруг начинает говорить на гортийском. А потом я засыпаю окончательно…

Глава 23. Проснувшаяся

Сначала я проснулась, а потом только удивилась, что это произошло.