Хилари Дафф - Эликсир
Он был большим, широко распахнутым, с ярко синей радужкой. Он был красивым… И пустым, как у призрака. Почему-то я не могла оторваться от этой картины. Я и сама не заметила, как опустилась перед картиной на колени и сняла полотно.
Мне пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы не закричать во всю силу легких
Естественно, что глаз был пустым! Он принадлежал Оливии, и она была мертва. Она валялась на боку, и весь затылок ее был размозжен безжалостным ударом, а рот оставался распахнут в последнем вопле предсмертного ужаса. Кровь растеклась вокруг тела темной лужей, и в этой луже блестел знакомый мне амулет в форме ириса. На картине преобладал этот жуткий алый цвет пролитой крови, и тело Оливии являлось центром общей картины безжалостной резни. Картина запечатлела и другие тела: мужчины и женины, все в каких-то нелепых ломаных позах, все мертвы, и брошенные убийцами шпаги и кинжалы пригвоздили их к полу.
Перед моим мысленным взором тут же замелькали картины из моим недавних ночных кошмаров, и я болезненно сморщилась. Да, я переживала эту сцену.
О, Господи, я что сейчас, разглядываю сцену своей собственной гибели?
Дрожащими руками я вытащила из стопки еще одну картину. Я уже была не в силах остановиться, но от одного прикосновения к этому полотну у меня кровь застыла в жилах.
Потому что на нем была изображена Аннелина… Или, точнее сказать, то, что было когда-то Аннелиной. Она лежала в спальне, обставленной в белом цвете: белые занавеси влетают в комнату из открытого окна, кровать застлана белоснежным бельем, мебель тоже белого цвета. Аннелина была одета в прозрачный белый пеньюар. Единственными яркими пятнами были ее алые губы, темная грива спутанных волос, серебряная цепочка, на которой висел амулет в форме ириса, невидящие пустые карие глаза… И кровь. Она ручьями лилась из многочисленных ран на ее теле и запятнала рубиновыми каплями пол у кровати, разрушая снежную непорочность белого фона картины.
И еще одно жуткое пятно алого цвета вмешивалось в монотонность обстановки на этой картине.
Единственная алая роза на невероятно длинном стебле. Она была воткнута в ее грудь, прямо напротив сердца.
Я почувствовала, что мне сейчас станет дурно.
Я больше не в силах была на это смотреть. Но я не могла отвернуться.
Из гостиной снова послышались голоса — сколько я уже остаюсь в этой комнате? А что, если Сейдж зайдет сюда? Что он сделает, если увидит меня здесь?
Я торопливо принялась рыться в стопке картин и быстро поняла, что все они так или иначе являются отражением одного и того же события. Мертвая Делия по сравнению с первыми двумя казалась девственно прекрасной, ее ничуть не портила маленькая дырочка на лбу, как раз над переносицей. Кэтрин же, напротив, вызвала у меня оторопь: я буквально почувствовала, как она металась и кричала от боли и ужаса, прикованная к столбу, вокруг которого полыхало пламя «священного» костра.
Голоса приближались. Я должна убираться отсюда, пока не поздно.
И тут я увидела еще кое-что. Гвоздики, ровны рядком вбитые в стену. Точнее сказать, там было четыре гвоздика. И на каждом висела изящная серебряная цепочка с амулетом в форме ириса.
А еще там имелся пятый гвоздик.
Пустой.
Пока пустой.
Я пулей вылетела из комнаты и едва успела добежать до туалета и склониться над унитазом. Меня с силой вырвало.
И тут же в дверь громко заколотили.
— Клиа! Тебе плохо? — загремел голос Сейджа. — Ты уже сидишь там целую вечность!
— Прости, — прохрипела я. — Наверное, что-то с желудком. Сама не пойму, с чего бы это, но… — мои внутренности скрутил новый спазм, и впервые за всю сознательную жизнь я искренне обрадовалась тому, что кто-то стоит рядом и слышит, как меня рвет. Это давало превосходное оправдание тому, что я задержалась в туалете. И теперь я могла сидеть здесь, сколько нужно, чтобы прийти в себя от сделанных открытий.
— Ох, ну ладно, — сказал Сейдж. — Мы подождем.
Я услышала, как его шаги удаляются по коридору. Мало-помалу позывы к рвоте ослабли и прекратились, и вскоре я уже смогла умыться и прополоскать рот холодной водой. Однако я по-прежнему не могла отдышаться и меня колотил нервный озноб.
Боже, боже, Сейдж и меня собирается убить?
Картины вовсе не обязательно означали именно это. Ведь те, что висели на стенах, были посвящены хорошим, счастливым временам. И разве мой психотерапевт не говорил мне, что многим искусство помогает смириться с утратой кого-то из близких и дорогих людей? Может быть и Сейдж таким образом старался смириться с горем. А цепочки с амулетами… Если Сейдж так сильно любил этих женщин, это было только естественно — хранить на память их самые любимые безделушки.
Если только Сейдж не хранил их, как обычно маньяки хранят «сувениры».
Сейдж — серийный убийца? Этакий фантастический вечный, бессмертный серийный убийца, который не ищет себе разные жертвы, но вместо этого преследует лишь одну… И убивает ее — то есть убивает меня — снова и снова на протяжении многих веков?
ГЛАВА 9
— Клиа? — На этот раз меня окликал Бен. — Тебе полегчало?
Мне полегчало или нет? Я и сама не могла сказать, что сейчас чувствую. Наверное, вот так и сходят с ума. Может быть, нужно рассказать о своих открытиях Бену и попросить помочь сложить их в какую-то единую, логичную картину. Действительно, такие головоломки скорее по его части, чем по моей.
Мой папа. Я должна сосредоточиться на поисках отца. Потому что чем бы ни был Сейдж, он оставался единственной надеждой отыскать папу. Без Сейджа мне не обойтись. А если я расскажу Бену о том, что увидела, он моментально предположит мое худшее и сделает все, что в его силах, чтобы не подпустить ко мне Сейджа.
Значит, придется держать эти тайны при себе. И мне предстоит делать вид, будто ничего не случилось.
— Клиа!
— Мне уже лучше, Бен!
Я в последний раз всхлипнула, улыбнулась на пробу своему отражению в зеркале и покинула туалет.
— Прости, что так вышло, — сказала я.
— Но теперь-то тебе лучше?
— Да, я в порядке.
— А ты видела, что у Сейджа есть подлинник Микеланджело? И Рубенс? А еще он показал мне прижизненное издание Мильтона, «Потерянный рай».
«Конечно, у него все это есть, — подумала я. — Он, поди, был лично знаком с ними со всеми».
— Ого, — воскликнула я вслух, — наверное, он потратил состояние на И-Вэй.
— Точно. Кто может удержаться и не спустить пару миллионов на антиквариат на онлайн-аукционе?
— Да, это точно…
— Клиа! — услышала я голос Сейджа в тот момент, когда мы с Беном вернулись в гостиную. И когда я подняла глаза, то не смогла подавить вопль ужаса.
