Сбежать от зверя - Анна Григорьевна Владимирова
— Ты говорил, что не простишь меня, если предам, — прошептала она.
— Да, — рассеяно кивнул я.
— Это ведь не будет иметь значения, если мы не увидимся больше, — вдруг дрогнул ее голос, и Марина заплакала. Я поднялся и направился к ней, но она взвилась, роняя стул: — Не надо… не трогай! Я не смогу… потом…
Я только тяжело сглотнул и опустил голову, не в силах смотреть на ее слезы, бегущие по щекам. Пожалуй, она права. Лучше не трогать друг друга, иначе разлучить нас смогут только через чей-то труп…
Солнце ударило в морду со всей дури, когда я вышел на балкон. Аж слезы брызнули из глаз. Или не из-за солнца? Я закурил, наполняя легкие дымом, а голову — пустотой. Знакомое состояние. Такое же у меня было, когда врач сказал мне, что Полине осталось времени максимум до вечера. Это — те самые секунды между отливом прошлой волны и ударом следующей. Шелест камней может показаться даже успокаивающим. Кажется, все это можно принять и смириться… Но, когда оглушает ударом равнодушной стихии, понимаешь, что всем глубоко плевать, смирился ли ты, принял или нет — тебя все равно раздавит.
— Тахир… —Я даже не слышал, как Довлатыч пришел за мной на балкон. — Стерегов хочет поговорить с тобой.
С губ сорвался смешок.
— Ну-ну… — и я повернул к нему голову. — Каково чувствовать себя проигравшим, ведьмак?
— Мы еще не проиграли, — сдвинул он седые брови.
— Ну, поиграйся, — отвернулся я.
— Я могу вас защитить, — процедил он. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю.
— Мне не нужно изображать внимание, чтобы «смотреть» на тебя, — неприязненно процедил, упрямо глядя на сигарету в пальцах.
— Не верю, что ты опустил лапы.
— О, да, время пафосных речей, — закатил я глаза, но Довлатыч вдруг проявил удивительное терпение:
— Знаешь, почему Демьян засунул тебя в свой отдел?
— Чтобы был на виду с Мариной.
— Нет. Он боялся тебя.
— Мне дела нет до его фобий.
— А вот мне бы на твоем месте стало интересно, зачем Стерегов попросил с тобой разговор с глазу на глаз.
— Пришло время договариваться, да? — презрительно усмехнулся я, сминая окурок в пепельнице. — Ну, пойдем…
— Не думаю, что это про договоренности, — холодно заметил ведьмак и шагнул за мной в комнату.
В первый вздох шерсть на загривке стала дыбом. Где Марина? Но потом я увидел Катерину у выхода из квартиры. Она кивнула мне, глядя глазами, полными сочувствия и неверия. Да, детка, и твой дед иногда бывает никчемным, если связывается с несчастливым волком…
Меня провели на этаж выше. Марина уже была здесь — я чувствовал запах. Значит, дает показания. В глотке дрогнуло от рычания — зверь мой жив еще что ли? Но волк только замер в темных закоулках души, обещая сожрать меня позже со всеми потрохами.
За дверью соседнего помещения оказался какой-то номер типа нашего с Мариной, только больше и напыщенней. Стерегов стоял спиной у окна, обернувшись на мое появление.
— Свободны, — рыкнул моему конвою, и за мной закрылись двери.
Но я уловил едва заметную тень напряжения, прошедшую по его лицу. Мы замерли в тишине. Я смотрел на него равнодушно, он — изучающе. Хотелось спросить, когда он насмотрится, но желание что-либо говорить пропало. Время разговоров прошло.
— Я не трону Марину.
Мне показалось, у меня галлюцинации. Но снаружи я только вздернул бровь, поднимая высокомерно голову. Медведь потянул носом, пытаясь меня сканировать, но результаты ему не нравились. А я и правда чувствовал в себе прилив какой-то темной решимости раздавить его одним взглядом…
— Если думаешь, что избавлюсь от нее, то не стоит, — повторил он мысль, будто пытаясь донести до меня суть в ином исполнении. Но глухим идиотом меня не считал. Только чего он ждал? Моей радости по этому поводу? Может, глухим идиотом тут был он?
— Ты считаешь, что меня это… что? Должно обрадовать? — потребовал я неожиданно низким рычащим голосом.
Честно, я бы уши поджал, если бы на меня сейчас так нарычали. И медведь едва не поджал тоже. Он что, боится меня? Меня? Раскатанного тонким слоем между молотом и наковальней? Я чуть не рассмеялся. Пришлось сжать зубы и послушать ответ.
— Я знаю, что ты уже терял избранную, — направился он обходить меня медленно по кругу. А я не понимал, что это за спектакль такой тут разыгрывается. — Ты же понимаешь, что тебе ее не отдадут теперь. Или позволят посещать в очередной тюрьме, потому что понимают — я вас везде достану. — Витиеватые речи, видимо, помогали ему как мантры. Стерегов приосанился, наконец, заиграл желваками и начал давить эмоционально. — Ты не можешь ее вытащить. И я вижу, ты уже просчитал все варианты…
Как бы ни хотелось посмеяться над его когнитивными ошибками мышления, но не выходило — я действительно все просчитал.
— Ты меня что, уговариваешь? — оскалился я, хоть и содрогнулся внутри от этого. Зачем я трачу время на него?
Я надеюсь…
Как идиот.
Что он сейчас попросит меня о чем-то, и Марина будет ценой.
— Просто предупреждаю, — снисходительно пожал он плечами. — Перебежишь мне дорогу, я тебя убью. А Марина любит тебя. Не хочу ее расстраивать, она заслуживает большего.
— И когда же ты это рассмотрел? — А теперь я почувствовал противную слабость.
Он размазал меня тут по полу, втер в пыль…
— Давно, — оскалился он. — Иногда ведь надо потерять, чтобы понять ценность потери…
— Убогим-то да. — И это стало последнем гвоздем в крышку моего гроба. Я опустился до словесного унижения от собственной слабости.
Стерегов довольно ухмыльнулся:
— Рад, что мы поняли друг друга.
Я вышел в коридор и на удивительно твердых ногах направился к лифту.
* * *
44
* * *
— Да, у нас были сложности, — «каялся» Иосиф собравшейся комиссии, изображая из себя небывалую заинтересованность во мне. Мудак! — Но не поэтому ли существует этот центр? Проблемы были и будут, но теперь я уверен — мы с моей девочкой их преодолеем. Тем более, у вас есть слова Марины.
Я почти не
