Идеалы мисс Райт. Дилогия - Кристина Зимняя
Наконец оператор счел, что ничего лучшего он от меня все равно не добьется, и я получила возможность рухнуть на бревно неподалеку от развернувшегося побоища. Злодеи пролетали над кустами, будто их не полуэльфийской ногой пнули, а тараном. Треск ломаемых веток, звуки ударов, крики – все воспринималось как колыбельная. И я бы непременно уплыла в царство грез, если бы рядом не опустился такой же уставший, как и прочие, но не утративший столичного лоска Руперт.
Режиссер устроился неприлично близко, практически вплотную, но у меня не было сил даже на то, чтобы отодвинуться. Он молчал, и я следовала его примеру. Спросить хотелось о многом, но начинать светскую беседу с вопроса, лично ли мистер Малиформ зарезал актрису или поручил это кровавое деяние звезде экрана, было несколько неловко. А ничего другого в мою затуманенную нехваткой отдыха голову не приходило.
– Мисс Аманда! – Все же решился разорвать тишину Руперт. – Я знаю, вы серьезная и очень разумная девушка. – Подобное начало настораживало. Даже больше настораживало, чем горячие мужские пальцы, стиснувшие мою руку, лежавшую на коленях. – И вам не составит труда выполнить маленькую просьбу.
Вероятно, предполагалось, что я поспешу рассыпаться в заверениях, но я не торопилась отвечать. Конечно, вряд ли мне бы предложили пойти и повеситься на ближайшем дубе, но…
– Какую? – Сухо отозвалась я, когда молчание, отягощенное попытками осторожно высвободить плененную конечность, стало совсем уж невыносимым.
– Крохотную! – Воскликнул режиссер и потянул мою ладошку вверх к своим губам, вынуждая тем самым оторваться от созерцания в очередной раз пролетевшего над кустами киношного злодея и заглянуть в синие глаза злодея реального.
Наверное, по замыслу от проявленной столичным щеголем галантности юная провинциальная пастушка должна была расплыться лужицей подтаявшего желе и лишь послушно вибрировать в такт выдаваемым указаниям. Но я, во-первых, не была пастушкой, хоть и выглядела в данный момент ею; во-вторых, имела стойкий иммунитет к чарам бабников – хоть какая-то польза от соседа и его многочисленных пассий; ну, а в-третьих, настолько устала, что не снизошла бы даже до мистера совершенство. Разве что оный предложил бы немедленно отнести меня в кровать. Причем лишь для того, чтобы заботливо подоткнуть одеяло, после чего выйти и пару дней, пока я не высплюсь, покараулить с ружьем у дверей спальни.
– А если конкретнее? – высвободив руку, еще суше произнесла я, стараясь тоном дать понять, что никаких просьб выполнять не буду.
– Насколько мне известно, вы подружились с мисс Рю. – Разочарованным вздохом отметив мое нежелание идти навстречу, пустился в объяснения Руперт.
Из-за заторможенности я чуть было не спросила, о ком он, и, только уже открыв рот, сообразила, что речь о мышке Ди.
– Я разговаривала с ней пару раз. – Признавать за собой дружеские отношения с еще одной кандидаткой на роль убийцы явно не стоило. Пусть даже я и не верила ни капли в причастность Дайаны к смерти мисс Кайс.
– Ферран крайне обеспокоен… душевным состоянием своей ассистентки. – Медленно, тщательно подбирая выражения, принялся убеждать режиссер. – Мисс Рю – девушка нервная, впечатлительная и…
– Так может быть вам стоит пригласить для нее доктора? – Перебила я.
– Увы, в настоящий момент она очень нужна своему начальнику, а мы, в свою очередь, никак не можем обойтись без него. Поэтому, Аманда, я вас очень прошу, поговорить с Дайаной. Уверен, ваши рассудительность и спокойствие пойдут ей на пользу.
Я смотрела в такие с виду честные глаза Руперта и не верила ни единому его слову. Да, я рассудительная, спокойная и вообще просто кладезь всяческих достоинств. Только вот где и когда все эти качества моего чудного характера мог оценить режиссер? Когда я принеслась в кабинет, где велось собеседование, растрепанная и раскрасневшаяся настолько, что мне мигом была предложена роль сельской дурочки, которой до этого и в сценарии-то не было? Или когда как зачарованная слушала сказку о любимой собачке звезды, в честь которой выдавались псевдонимы его партнершам по съемкам? Чушь несусветная! Вот только делиться своими сомнениями в честности собеседника было неразумно, а ответить что-то стоило. Я поднялась с бревна и, отступив на шаг, покачала головой.
– Простите, но я никак не могу!
– Но почему? – воскликнул режиссер, так эмоционально взмахнув руками, словно я смертный приговор лично ему вынесла, а не от разговора со служащей самого младшего ранга отказалась.
– Потому что в настоящий момент я так хочу спать, что абсолютно не способна вести никакие разговоры. – Пояснение, да еще сопровожденное красноречивым зевком, на мой взгляд, было более чем достаточным. Но лишь на мой.
– И только-то? – Неизвестно чему обрадовавшись, заулыбался Руперт.
– Еще раз простите, но мне надо идти! – Поспешно добавила я и развернулась, надеясь поскорее удрать от надоеды и прикорнуть за какой-нибудь декорацией.
Но не успела преодолеть и пары метров, как к моему лицу прижалась мокрая, неимоверно вонючая тряпка, а мир вдруг закружился и почернел.
«Вот и все!» – только эта тоскливая мысль успела промелькнуть в моей голове. Перед смертью полагалось просмотреть кинопленку всей прошедшей жизни, на мою же долю достались лишь два видения из будущего: мой синюшный труп, возлежащий на столе по соседству с телом Далинды (как лучший вариант развития событий), и едва заметный холмик земли под раскидистой елкой (как наиболее вероятная версия).
Все это заняло какие-то доли секунды. Или мне так показалось. Темнота вдруг сменилась нестерпимой резью в глазах, перед которыми заплясали слепяще яркие разноцветные пятна. Водопадом хлынули слезы. Я принялась чихать, как кошка, сунувшая нос в перечницу, кашлять, словно в легкие тоже насыпали каких-то специй, и, едва не царапая, с силой тереть веки. Кто-то отцепил мои руки от лица и сунул в ладонь кусок тонкой ткани. Думать, кто и что мне дал, я была не в состоянии – хотелось немедленно окунуть голову в ведро с ледяной водой. Нырнуть в прорубь и остаться там навечно.
Все прекратилось так же внезапно, как и началось. Разом исчезли и песок под веками, и перец во вдыхаемом воздухе. Я открыла глаза и увидела прямо перед собой Руперта с выражением вежливого интереса на уставшей физиономии.
– Проснулись? – Участливо поинтересовался он.
Я оглянулась – вокруг не изменилось ровным счетом ничего. Мы были там же, где и до подлого нападения с пропитанной зельем тряпкой, и, похоже, не только там же, но
