Дочь Люцифера - Кел Карпентер
Глава 16
— Нет, — прошептал он, отступая назад.
Огонь в его венах не утихал. Пока полностью не поглотил его.
Темнота распространилась по его рукам, по всей груди и по каждому невидимому уголку. Я склонила голову набок, когда он начал царапать себя. Он рвал на себе одежду, волосы, раздирал саму кожу в отчаянной попытке спастись от огня.
И я почувствовала все это. Его царапанье. Его разрыв. Его горящая плоть и плавящаяся кожа.
Это было ужасно. Ужас.
Моему зверю было все равно.
Он открыл рот, возможно, чтобы закричать, но не издал ни звука. Это была своего рода боль, такая резкая, такая сильная.… это было почти невообразимо. Он был в своем личном аду, и я прочувствовала каждое мгновение, когда он умирал.
Удовольствие и боль скрутились внутри меня, когда я откинулась на стену и позволила чудовищу делать свое дело.
Синий свет засиял у него за глазами, когда кожа вокруг лица почернела и обуглилась, как и все остальное тело.
Сначала его руки перестали двигаться, потом ноги. Когда огонь в его глазах погас, и остались только черные, как смертный грех, я поняла, что он мертв.
По переулку пронесся порыв ветра, и останки некогда живого вышибалы превратились в пепел. Единственным намеком на то, что с ним случилось, был одинокий голубой уголек, который затем погас, исчезнув.
Зверь посмотрел на беса, который отступал по переулку. Он думал, что может бросить вызов Смерти, но мое появление напугало его? Моя звериная сущность улыбнулась, и это не было добрым.
Она поставила мое тело на колени, как будто мы собирались сделать шаг ему навстречу, и бес бросился бежать. Он сбежал, как последний трус, каким и был, оставив остальных людей, которых он привел сюда, умирать. Она перевела взгляд на аллею перед нами, где воскресшие мертвые тела падали, как мухи, их предназначение исполнилось теперь, когда некогда живые присоединились к ним в загробной жизни.
Рука вонзилась в грудь демона, разбрызгивая кровь по уже окрашенному в темно-синий цвет цементу. Тело упало на землю, и среди этого хаоса стоял Джулиан.
Он тряхнул своими когда-то светлыми волосами, и с них каплями посыпалась синева. Дождь стекал по его неповрежденному телу. Его рубашка была порвана, обнажая стройные, безупречные мышцы. Кровь пропитала его брюки, его собственная и их. Но, несмотря на то, что они сделали, пытаясь убить его, он был идеален. Целый. Только один порез тянулся у него от брови до подбородка, но за то время, что мы смотрели друг на друга, он тоже зажил.
Смерть. Он действительно был Смертью.
Его вообще можно было убить?
Я не была уверена, но его безупречное, без шрамов тело заставило меня задуматься.
— Руби? — Тихо спросил он. Поколебавшись. Интересно, что он увидел такого, что заставило его действовать так осторожно.
— Они причинили ей боль. — Голос, который сорвался с моих губ, был холодным. Гладким.
Джулиан кивнул головой и поднял окровавленные руки, сдаваясь. — Я знаю, и мне жаль, что я не смог остановить их всех раньше. Спасибо, что заботишься о ней, — мягко сказал он.
Зверь не отреагировал, когда Джулиан направился к нам. Его шаги были маленькими, размеренными и осторожными. Он ступал так, словно шел по стеклу. Только когда он предстал перед нами, она заговорила снова.
— Они причиняли ей боль и раньше, но в прошлый раз я не смогла ее спасти. Она не хочет покидать этот мир, и все же… — холодный голос затих, — если они снова причинят ей боль, я сожгу его дотла. — В ее голосе слышалась едва уловимая угроза. Обещание невыразимого ужаса. Настоящий апокалипсис, вызванный нашими руками. На ее фоне Содом и Гоморра выглядели бы детской забавой, порожденной благожелательным Богом, потому что она стерло бы с лица земли все человечество.
Это был бы самый жестокий геноцид, который когда-либо видело человечество.
И у нее «меня» была сила сделать это.
Джулиан не дрогнул. Он ничем не показал, что боится. Чувствуя, как сквозь него просачиваются эмоции, была настороженность и некоторая остаточная боль, но не страх. Чудовище оценило это. Она могла уважать это.
Джулиан опустился перед нами на одно колено, но не сделал попытки дотронуться. Он был умен для этого. — Я буду стараться лучше, но прямо сейчас я хотел бы поговорить с Руби. — Он не сформулировал это как вопрос. Он не спрашивал разрешения. Он говорил ей, что пришло время отступить.
Чудовищу эта идея не понравилась. Она была заперта очень долго. Так долго, что она даже не знала, кто посадил ее в тюрьму.
— Откуда мне знать, что меня снова не посадят в клетку? — спросила она. Это не было похоже на детское любопытство. Голос был безжизненным, но в нем чувствовалось ледяное затаенное течение, в котором таилась своя собственная ярость. Джулиан долго смотрел на нас и заговорил с абсолютной властностью.
— Потому что я убью любого, кто попытается.
Чудовищу это понравилось. Ей это очень понравилось.
Я протянула руку, чтобы уговорить ее вернуться, и на этот раз она согласилась отступить, зная, что мы снова в безопасности.
— Позаботься о ней. — Ее прощальные слова.
Невидимая сила снова толкнула меня в мое собственное тело. Сдавленный стон сорвался с моих губ, когда усталость ночи навалилась на меня. Гравий, который колол мои колени, причинял боль, более острую, чем следовало. Головокружение было слишком знакомым после первого приема наркотика. Мое сознание уже начало угасать.
— Руби, — сказал Джулиан, вздохнув с облегчением. — С тобой все в порядке?
— Сила… наркотики… хочу… домой, — невнятно пробормотала я. Эффект уже возвращался. Вероятно, у меня были моменты до того, как вернулся паралич и внетелесный опыт, но на этот раз я была бы не одна. Зверь был там, пережидая все это вместе со мной.
Джулиан, не колеблясь, поднял меня на руки и понес по переулку. Я посмотрела через его плечо на сцену позади нас. Мертвые тела грудами лежали на полу переулка. Их руки и ноги были согнуты под странными углами. У некоторых были зияющие дыры в грудной клетке, другие были обезглавлены.
Джулиан действительно был чудовищем.
Но, с другой стороны, может быть, я тоже.
Развевающийся по ветру пепел — последнее, что я увидела, прежде чем мы шагнули в тень и все погрузилось в черноту.
Бесконечная темнота длилась всего секунду, прежде чем он понес меня через мой передний двор. Он умеет ходить тенью.
