Ведьмин костёр: обожжённые любовью - Татьяна Геннадьевна Абалова
Остановились затемно у дорожного трактира, но и тогда мне не разрешили покинуть повозку. Принесли несколько бутылей с горячей водой, которые подложили под шкуры – мороз крепчал. Быстро остывающую кашу я проглотила торопливо, на ходу. Согревшись, забылась до утра тревожным сном.
– Не упрела? – добродушно спросил меня дядька, сидящий на козлах, когда я выбралась на свет. Улыбнулся, видя, как я тру глаза.
– Мне бы умыться.
– К вечеру будет большой постоялый двор, умоешься. Теперь можно не таиться, далеко ушли. Остальной путь проделаем, как и положено, с ночевкой в тепле. Ты только волосы получше под платок собери и старайся головы не поднимать, чтобы люди тебя не запомнили.
Второй провожатый спал в санях, положив под голову седельную сумку и накрывшись тулупом.
– Он всю ночь сани гнал, – пояснил первый. – Лошадей только под утро поменяли, взяли свежих. Твою лошадку не трогали. Как можно? Подарок княгини.
– Вы, никак, братья? – я только сейчас разглядела, как похожи мои охранники. Оба светловолосые, голубоглазые, круглолицые.
– Ага, – охотно откликнулся парень. – Только он старший, а я младший.
В доме Добронеги оба брата казались строгими воинами. Чего только стоило их оружие. Теперь же я видела простых мужичков, что носят тулупы мехом наружу, а шапки натягивают по самые глаза. Таких полно в каждом трактире.
– А как вас звать? – я намолчалась, поэтому охотно поддержала беседу. Раз нас ждет долгий путь, надо бы познакомиться.
– Давай, девка, условимся: ты наших имен не знаешь, а мы твоего. Так спокойнее. Мы с братом сейчас не с тобой на санях катаемся, а в деревне у матушки гостим, Коляду встречаем.
Ишь, как придумали! Спросит кто в Граде, где были в момент побега гадалки, скажут, ничего не видели, ничего не слышали, всю Коляду квасили. А Коляда длится две недели – как раз туда и обратно. Добронега сильно надеялась, что ее люди уложатся по времени. Далековато оказались Арпатские горы. Еще нужно будет отыскать, где обитает ведьма.
Но ничего, мир слухами полнится. Найдем.
– А как мне к вам обращаться? – не успокоилась я.
– Так и называй нас – Старший и Младший, мы не обидимся.
Я растерялась, хотя понимала, что мой спутник прав. Платок нужно потуже завязать, чтобы рыжие прядки не высовывались, да в людных местах помалкивать. Услышит кто посторонний, как мы друг друга зовем, может запомнить и описать. А там и до чужих ушей слух дойдет о двух мужиках и беременной девице. Слишком многим со мной хочется встретиться. Князь Олег наверняка уже весь Град перевернул.
Пока ехали, я узнала братьев лучше. Все–таки они были разными. Младший – разговорчивый и общительный, старший – хмурый молчун. За все время и пары слов не сказал. Под вечер мы вкатились в крупное село, но остановились не в тихом месте, где могли поесть в одиночестве, а выбрали самый шумный трактир.
– Здесь приезжих полно, но кормят вкусно и в лица не успевают заглянуть, – пояснил Младший. – Еще представление скоморохи и кукольники дают, на себя внимание отвлекают. Никому не будет до нас дела.
Стоило услышать о скоморохах, как сердце сжалось. Вдруг родные обозные здесь? К ним не кинусь, боясь преследователей, но хоть издалека посмотрю.
Нам выделили одну комнату на троих. Меня представили родной сестрой, чтобы хозяин не подумал ничего плохого.
– С нас Добронега шкуры спустит, если мы за тобой не уследим. Велено день и ночь глаз не спускать, пока до места не довезем. Поэтому потерпи. Мы на полу поспим. Не помешаем.
– Вы мне и в санях не мешали, – улыбнулась я.
Поесть спустились в общую залу. Слуги с ног падали от усталости, и мы не дождались бы еды до утра, если бы попросили принести наверх. Праздник Коляда был в самом разгаре, и в трактире гуляли не только приезжие, но и местные. Нам с трудом освободили место. Хозяину пришлось согнать со скамьи сильно набравшихся мужичков. Они так и не дошли до выхода, завалились спать под соседним столом, прямо под ногами пирующих.
Кормили сытно, но просто. Похлебка, тушенная на жиру репа, пирог с зайчатиной и горячий узвар. После мороза и плотной еды я разомлела и тихо дремала, уткнувшись в плечо одного из братьев. Они беседовали о чем-то своем.
Разбудил меня женский голос. Знакомый голос. Я приподнялась, чтобы осмотреться и понять, откуда он донесся, но Младший дернул меня назад.
– Сиди. Чего высовываешься? Сейчас не время скакать.
Как нарочно, за соседним столом затянули песню, и я не смогла удостовериться, на самом ли деле слышала быстрый говор Зорьки.
– Чего ты ужом вьешься? – опять одернул меня Младший, когда я вертела головой, пытаясь рассмотреть столы поблизости.
Хотела сказать, что увидела знакомую, но вовремя прикусила язычок. Зачем врать, если я не знала наверняка, что голос был Зорькин? Еще боялась подвести братьев. Ведь они предупреждали, чтобы я не привлекала к себе внимание. А если моя дорогая подруженька находится в трактире, то, увидев меня, не усидит на месте. Кинется обниматься.
Пришлось притихнуть и ждать. Вдруг увижу если не Зорьку, то кого-то знакомого? Ведь не пришла же подружка одна? Вот еще причина, по которой не следовало лезть на рожон. Вдруг рядом с Зорькой Гожо? Как тогда быть?
Глава 20
Пока я терзалась сомнениями, в трактир ввалились скоморохи. Не наши, чужие. Запели–заголосили, но так некрасиво и не в лад, что сделалось понятно – ходят из трактира в трактир и везде им подносят чарочку.
– Пора уходить, – пихнул меня плечом Младший. – Сначала брат пойдет, за ним ты, а я со спину прикрою. И платок поправь. Завяжи потуже.
Я торопливо натянула платок на лоб, а концы завязала узлом. Дождалась, когда братья встанут, и вклинилась между ними. Старший расталкивал тех, кто попадался на пути, а младший тыкал мне пальцем в спину, чтобы не глазела по сторонам.
А я глазела. Я пыталась увидеть Зорьку и увидела.
Она сидела меж
