Технопат - Маргарита Блинова
– Мел, мне больно…
Но тот не отреагировал. Черные полосы на его побледневшем лице обозначились сильнее. Губы изогнулись, напоминая оскал хищника. Тиграй явно был не в себе.
– Не ври мне, Адриана, – пугающе спокойно произнес он. – Не притворяйся, что не знала.
– Да о чем?! – Я окончательно перестала что-либо понимать.
– Мел! – Строгий тон декана факультета звездокрылов заставил некронавта разжать руки и выпустить меня.
Я обрушилась вниз, не устояла на ватных от испуга ногах и попятилась, пока не врезалась спиной в сетку забора.
– Это он, Эрика, – произнес Мел, оборачиваясь к госпоже Магни. – Тот самый. Понимаешь?
Легендарная дорал-кай нахмурилась. Ее лицо стало задумчивым, взгляд отстраненным.
– Адриана, ты можешь идти, – сказала она, даже не глянув в мою сторону.
– Но…
– Все в порядке, – с нажимом повторила декан. – Иди. Твоему парню ты сейчас нужнее.
Окончательно перестав что-либо понимать, я медленно побрела прочь, то и дело оборачиваясь на дорал-кай и тиграя. Что это вообще сейчас такое было?
Так и не найдя ответ, я пожала плечами, глянула в сторону лекарского крыла и перешла на бег. В конце концов, декан права – сейчас я нужнее Кристену.
Но пока добежала до оплота эскулапов, настроение от «бедненький, как он там?» дошло до «придушу, чтобы в следующий раз даже не думал о драках», поэтому по коридору уже шла, зло чеканя шаг, а в палату ворвалась с намерением скандала.
Но весь мой запал угас, стоило увидеть избитого Кристена.
Он сидел на постели и влажным полотенцем стирал алую краску с лица, но получалось плохо. От меня не укрылись ни скованность его движений, ни отек, появившийся вокруг раны на животе, ни сбитые костяшки на обеих руках.
При моем появлении Кристен поднял голову, посмотрел с подкупающей нежностью, и я поняла, что плачу. Вот просто стою и реву, как перепуганная девчонка.
– Адриана…
Он тут же закинул полотенце на спинку кровати и оказался возле меня. Притянул к себе, обнял. Зашептал:
– Тише, маленькая. Тише. Все хорошо.
Зря он так. От его успокаивающего тона я окончательно раскисла. Плач перешел на стадию истерики с некрасивыми подвываниями.
– О чем ты только думал, – выговаривала я между всхлипами. – Он же мог тебя убить.
– Но ведь не убил.
– Я тебя сейчас сама убью, – пообещала, размазывая по лицу слезы. – Нет, первым я убью Эрика. Это ведь Хезенхау проговорился, да?
– Нет, – благородно соврал Кристен.
– Вот ведь болтун! И как его Власта только терпит. – Еще один мой судорожный всхлип и горькое: – И вообще… Почему ты у меня не спросил? Что это еще за варварское «кто победит – тот девушку и любит»? Я что, своего мнения не имею?!
Кристен отстранился, немного скованно обнял мое заплаканное лицо своими большими теплыми ладонями, заставил поднять голову. Теперь мы смотрели друг другу в глаза.
– Адриана, меня можно обвинить в тысяче вещей, но не в отсутствии умения слышать любимых людей. Это не было схваткой за твое сердце и тело.
– М-да? И что же это было? – Вышло язвительнее, чем бы хотелось, но Кристена это не смутило.
– Хет-Танаш сделал тебя своей Избранницей, поделился своей кровью. По законам Фаоры и Даркшторна, у человеческой спутницы демона нет прав, нет выбора, нет свободы. У нее есть только мужчина, которому она обязана родить и безоговорочно подчиняться…
Да, именно так и случилось с мамой.
Когда-то юная Гардарика, так же как и я, встретила демона из правящего рода Танаш. Влюбилась, стала его Избранницей, родила сына, и все у нее было просто замечательно до тех пор, пока отец Дариана не нашел себе демоницу. Та оказалась дамочкой с характером и прямо с порога закатила скандал, мол, это ни в какие ворота, выбирай – или я, или она. И тот выбрал.
И выбор оказался не в пользу мамы, которой пришлось вернуться в Фаору.
Может, поэтому сейчас она такая… вездесущая? Поэтому всегда в центре политических и общественных событий? Поэтому стремится войти в самые влиятельные слои общества? Поэтому из кожи вон лезет?
Может, она до сих пор неосознанно пытается доказать отказавшемуся от нее демону, что достойна?
Как бы то ни было, ответов я не знала.
И надо отдать Хет-Танашу должное. Причина тому дружба с моим братом или он действительно испытывал ко мне чуточку больше, чем просто влечение, но демон дал мне возможность уйти. Дал годы на то, чтобы я смогла прийти в себя, почувствовать независимость. Но будем честны. Это не продлилось бы долго. Еще год-другой, инстинкты бы взяли верх, желание оглушило разум, и я бы сама не поняла, как оказалась снова в его постели.
И я была такая не одна.
Вся Фаора платила так за свою безопасность. Демоны поддерживали мир на границах с нашими землями, а власти закрывали глаза на существование Избранниц. Кто откажется от мира в таких условиях? Вот оно, пресловутое «одна жертва, которая спасает тысячи от гибели» в действии…
В палату заглянули две лекарки, заметили нас, ойкнули и с задорным хихиканьем спрятались обратно.
Плакать я перестала, но судорожные всхлипы все еще нет-нет да прорывались, нарушая спокойную речь Кристена. А тот стер мои слезы подушечками больших пальцев, нежно коснулся губами влажных щек, заплаканных глаз и крепко обнял.
– Я бросил вызов, чтобы вернуть тебе свободу, Адриана. Начиная с этого дня ты можешь сама выбирать себе пару. И неважно, кем он будет – человеком, зверолюдом, демоном или даже некронавтом… Запомни этот день. С этого момента ты свободна, действительно свободна. И можешь выбрать любого парня, которого пожелает твое сердце.
Высвободившись из его объятий, я подняла голову и хитро улыбнулась.
– Вот прям любого?
– Любого, – послушно кивнул Кристен, возвращая мне улыбку, но взгляд его стал искушающим. – Но учти, что я приложу все свои силы, чтобы стать единственным.
И он меня поцеловал. Коротко и жадно. А я, забыв обо всем, поддалась навстречу, с восторгом провела по накачанной груди, вцепилась в мускулистые плечи. Прижалась к разгоряченному телу, пахнущему сражением и адреналином. С несвойственной себе откровенностью отдалась поцелуям и почувствовала что-то близкое к эйфории, когда услышала, как Кристен с хриплым стоном произносит мое имя…
– Это что за безобразие?! – возмутился чуть дребезжащий от старости голос.
Кристен с трудом оторвался от меня и сердито глянул на вошедшего в палату декана факультета помощи и возвращения, не иначе как присланного к нам смешливыми лекарками, заглянувшими до него.
