Боярышня Воеводина - Елена Милютина
Местные провели его на берег, показали два острова на Дону, один ниже по течению, другой выше, почти под самой крепостью. Стрежь реки проходит у посадского берега. Русло Дона здесь сужается, так что, если мост построить у дальнего конца большого острова, то его заметят не сразу. Остров покрыт кустарником и несколькими крупными ивами. Они загораживают обзор с реки, зато с кручи Тяпкиной горы река, как на ладони. Договорились, что мост восстановят после взятии крепости под контроль. Михаил подозревал, что голуби в крепости не случайно, наверняка у предателей связь с кем-то из поляков, или казаков, могут сообщить. А помощь можно и на пароме быстро переправить. С тем и расстались.
Михаил поехал обратно, прикидывая, как ему в подвалы попасть, наверняка там не только батюшку Серафима держат! И тут его обрадовал старик Николай. Изложил разговор подслушанный. Что вроде сработала его маскировка, не опасаются его сильно, как и задумывали, барчуком считают за любвеобильность в опалу отправленным. И что задумали ксендз и предатель — воевода им вечеринку устроить, с бабами. А под Мишу подложить полюбовницу воеводы, ключницу. У которой все ключи от крепости. И от подвала тоже. Миша задумался. Изменять Анне он категорически не хотел, но было у него в запасе пара заготовок, как бабе удовольствие доставить, что бы считала, что всю ночь с ним кувыркалась! Придется силу тратить. Ничего, за день восстановится! Что бы предателей изничтожить у него была задумка, но главную роль он отводил в ней отцу Серафиму. Именно он должен был призвать кары небесные на голову предателя, а уж роль небес Миша брал на себя! Так что сможет он без урона для силы и бабу зачаровать, и роль кары небесной исполнить. Только все подготовить надо. Петьке было велено готовиться тайно скакать к кузнецам, якобы за зельем мужской силы для княжича, Травницей была жена одного из кузнецов. Но сначала предупредить того, кто самый искусный в работе тонкой, что надобно будет срочно, тайно, ночью изготовить ключ для нового воеводы от подвала, где батюшку держат! Поэтому, Петька не расседлывая коня поехал сразу в слободу, якобы узнать, как там его кольчуга. Михаил отправился обедать с старым воеводой. Выражать неудовольствие старыми церквями и скудностью их убранства. Давая напрасную надежду предателю склонить его в католичество. Ему нужно было встретиться с ксендзом лицом к лицу и прощупать его на наличие дара. Часто случалось, что католическая церковь, уничтожая носителей дара в народе направо и налево, очень охотно принимала их в свои ряды в качестве священников. А так как священники у католиков давали обет безбрачия, то в католических странах дар просто вырождался. И, если бы все патеры придерживались строгого целибата, то, наверное, уже бы исчез. Так что проверить ксендза было необходимо, что бы он не помешал «божественной воле».
Предатель попался на уловку, стал сетовать на крайне суровый облик православия, скудность убранства церквей, приводя в пример католические храмы. Михаил согласно кивал, думая о том, что в разоренной смутой стране не до позолоты на иконах, хотя одежды священников, те, которые уцелели со старых времен таки остаются богато изукрашены. И, наверное, он попросит Аннушку вышить золотом покров на престол в церкви старого батюшки Иоанна в кузнечной слободе, если храм уцелеет. Он надеялся, что предатель сведет его с ксендзом немедленно, но тот, видимо, решил еще раз проверить княжича, на этот раз бабами. Ничего, будем решать проблемы по мере их поступления. Бабы, так бабы. Кузнец ждет, так что добываем ключ!
Гулянка удалась. Предатель притащил трех дворовых девок, явно доступного поведения и красивую бабу лет 30-то, ту самую ключницу. Снова Михаилу играть пришлось. Вспомнил прошлые года. Через минут 20 ключница у него уж извивалась от желания, сама раздеваться стала и его раздевать. Но до главного действа Миша не допустил. Целуя извивающуюся от страсти женщину, незаметно положил ей руку на затылок. Баба обмякла, опустил ее на ложе и, щелкнув пальцами, запустил в ее естество фантом им сотворенный, который и стал там пляски устраивать. Через несколько минут бабенка выгибаться начала, стонать. Теперь до утра так и будет, пока Миша чары не снимет. И останется у нее в памяти ночь со страстным любовником проведенная. То же сотворил он и с партнершами остальных мужиков и предателя. И с ним тоже. Дело сделают, он чары снимет, никто ничего и не вспомнит, только ласки страстные. В бабьих юбках нашел Миша ключи от крепостных помещений, кафтан надел, и пошли проверять, какой от подвала. Нашли. Подвал открыли. Петька помчался в слободу, к ожидающему его мастеру, Василий остался у двери караулить, что бы не открылась случайно. Он присел под дверью на колоду для рубки дров, как будто перебрал с хмелем и придремал на свежем воздухе. Михаил и Николай вниз спустились. Воздух был спертый, запах гадкий. Темница, одно слово. Ключи от камер висели на крюке от входа. Батюшку нашли быстро, вернее, он сам их позвал. Обознался, принял Михаила за брата его, Симеона, с которым учился вместе в семинарии. Окликнул:
— Симеон, ты ли? Каким ветром тебя в эту дыру занесло? Ты же вроде в Польше, с Филаретом!
— Симеон в Польше, я брат его младший, Михаил. Тоже Муромский. Меня в Лебедянь послали воеводой, да только плохо все у вас тут. Отец Серафим, разговор серьезный есть. Помощь ваш нужна, если не испугаетесь!
— Значит, понял уже, что из себя бывший воевода представляет?
— Понял. Извести его хочу, да так, что бы все его приспешники в штаны наложили и дружно от латинской веры отреклись. Для прямого столкновения у меня своих людей маловато, не знал же никто о его воровстве. Помощь запросил, да когда она прибудет. А времени у нас лишнего нет. Вот-вот окаянный Заруцкий подойдет, крепость не готова. Сдать ее предатель собирался. Посадские поддержат, да от них проку против войска мало будет. Поэтому хочу сделать так…
Миша тихо изложил Серафиму свой план.
— Дельно, должно сработать. Помогу, не испугаюсь. Да и здесь много народу недовольных предателем сидит. Настрадались, поддержат.
— Извини, отец Серафим, ничего с собой не принесли из еды. Боялись, что на кухне встревожатся. Одолеем супостата, будет вам и баня, и еда хорошая. Уж потерпите!
— Потерпим, княжич. Ради такого дела потерпим. Значит, завтра?
— Да, я смотр гарнизону устрою. А мои молодцы вас тихо выпустят. Так что сначала ваша речь, потом мое действие.
— Сил-то
