Истинная для волка (СИ) - Соломахина Анна Fjolia
В какой-то момент ей так надоело спорить, что она махнула рукой и ушла в юрту — прилечь отдохнуть. Всё-таки эти полёты во сне утомляют.
После полуденного отдыха Рената решила взяться за дело с другого бока. Она села около очага, который вновь разожгла — в юрте стало особенно зябко — и принялась сочинять песню для нового друга. Если его можно так назвать.
Поначалу она перебирала все песни, что хоть как-то были связаны с этой темой, но та же Ёлка пела совсем о другом, хоть у ней и фигурировал в припеве этот буйный товарищ, у «Мельницы» был свадебный контекст, который она вообще не хотела поднимать — мало ли! Что-то в этом мире слишком много желающих сделать её своей, не стоит ещё и элементаля (так ей перевелось то слово, которым назвал один из шаманов её нового приятеля) провоцировать, а то кто его знает.
— Эх, сейчас бы хоть что-нибудь из инструмента — побренчать, — посетовала сама себе Рената.
Она привыкла, что сначала в голову приходит определённый ритм, задающий тон будущей песне, на него ложатся слова, накручиваются рифмы, аллитерации и прочие поэтические фишки. Главное, чтобы было с чего начать. Пришлось использовать банальную коленку, хлопая по ней ладошкой в странном, непривычном для неё ритме, ведь она привыкла сочинять совсем другое…
Больше не пляшут языки пламени,
Не бьются волны о скальный утёс,
Без тебя нет славы у знамени
Без тебя реки — мёртвый плёс.
Оу-о, без тебя ни к чему мне крылья,
Оу-о, без тебя паруса пусты,
Оу-о, где ты бродишь, друг мой милый,
Оу-о, твои давно потеряла следы.
Приходи же ко мне, пусть горит ярче пламя,
Растрепли мне косу — я так красивей,
Пусть бушует волна — я с ней поиграю,
Ничего нет краше пены морей.
Я расправлю крылья — ты меня подхвати,
Унеси моё тело высоко в облака,
Я давно хочу знать, что же там в вышине,
Покажи мне весь мир и чуть больше слегка.
Оу-о, без тебя ни к чему мне крылья,
Оу-о, без тебя паруса пусты,
Оу-о, где ты бродишь, друг мой милый,
Оу-о, твои давно потеряла следы.
Стоило ей допеть свежесочинённую песню до конца, как игривый ветерок просочился через дымник и принялся трепать косу, причудливо заворачивать пламя в очаге, словно лепя из него трепещущую скульптуру.
— Ой, — Рената подскочила и принялась оглядываться.
Разумеется, ничегошеньки она не увидела.
— Красиво, — шепнул ей элементаль ветра на ушко, отчего она вмиг покрылась мурашками. — Мне нравится. На такую я согласен приходить.
— Всё-таки не сон, — прошептала Рената, окончательно осознавая дивность этого мира и собственных возможностей в нём.
— Конечно нет, мы с тобой вчера славно полетали, — ветер всколыхнул ей завитки волос на затылке, вызывая дрожь.
— Но как? Я ведь спала, тело оставалось в кровати, — поёжилась Рената и вновь попыталась уловить собеседника взглядом.
— Ты сама ответила на свой вопрос. Твоё ментальное «я» вчера развлекалось, — он скользнул вперёд, дуя теперь на разгорячённый лоб, — причём не в первый раз.
Это был намёк на тех странных исполинов?
— Очень странно. Я никогда так не умела, — Рената подозрительно прищурилась. — Откуда?
Наконец, кое-как она умудрилась разглядеть нечто очень эфемерное и подвижное. Совершенно не антропоморфное, скорее фигура напоминала очертания коня без задней части, правда, в ту же секунду смутный образ всколыхнулся и видоизменился вообще в не пойми кого.
— С каждым днём ты врастаешь в этот мир, — он не двигал ртом, звук шёл от всей подвижной субстанции. — Да-да, я знаю, что ты не отсюда. Но это не важно, ведь мир принял тебя, даровал тебе новые силы.
— Зачем? — Рената моргнула от напряжения, и тут же очертания пропали вовсе.
Она вновь замотала головой.
— Хочет, чтобы ты здесь осталась, — ветер шаловливо качнул её юбкой. Хорошо, что под ней были шаровары, и ноги не зазябли! — Посмотри, такого нет в твоём скучном мире.
— Конечно! Здесь точно некогда скучать: то волки, то басурмане похищают, то орёл не орёл, теперь ещё и ты, — она пыталась сказать саркастично, но вышло скорее жалобно.
Всё же она не привыкла к такому потоку чудес.
— Тебе не нравится? — ветер вернулся к волосам и принялся распутывать косу прохладными «пальцами».
Ему особенно приглянулось это предложение в песне.
— Ты — нравишься, остальное — не очень, — она вновь вздрогнула от прохлады и приятных ощущений.
— Ты лукавишь, — ветер окончательно расплёл косу и довольно шевелил волнистыми прядями.
— В смысле? — не поняла намёка Рената.
Ну, или сделала вид.
— Волк тебе тоже понравился, — он вновь вернулся к лицу, дабы уловить малейшее движение мимики и взгляда.
Хотя и без того был уверен в своей правоте.
— И что? — глупо было отрицать очевидное.
Но это не значит, что она влюбилась и готова варить борщ какому-то волосатому нахалу даже раз в месяц!
— Узнаешь, — таинственно прошелестел званый гость. — Ладно, я полетел, когда понадоблюсь — пой.
Вот и поговорили…
Впрочем, одной большой проблемой стало меньше. Теперь осталось убедить остальных, что тайную возлюбленную Айтбая необходимо взять с собой. И это оказалось легче лёгкого, ведь стоило призвать ветер около юрты Батыр-хана, а он, хулиган такой, устроил целое представление, как все сразу признали, что таки да, она молодец. И, возможно, права.
Попробуй тут не согласись, когда стихия взвихрила свежевыпавший снег, приподняла провидицу над землёй, сорвала шапку и вновь растрепала косу. Сама напросилась. Ей и впрямь было так красивей.
Батыр-хан стоял очарованный. Тогда-то он и понял, что не хочет ни отпускать, ни отдавать её кому бы то ни было. Себе! Такая кобыла нужна самому! Подумаешь, слегка волком подпорченная, там и впрямь было невозможно сопротивляться. Решено, быть ей пятьдесят третьей женой! Пусть только сначала найдёт Айтбая, тогда они вместе придумают, как её удержать. Он же великий шаман — пусть подскажет.
Посему пришлось Алтынай — той самой таинственной зазнобе — оставлять детей на маму и младшую сестру, а самой готовиться в поход.
— Позор! — кричал её супруг на всю юрту, пока та собиралась. — Ты что, путалась с великим шаманом?
Рената стояла снаружи (засмотрелась на затейливый орнамент, украшавший юрту) и вздрагивала от его воплей. При Батыр-хане тот так себя не вёл! Согласился как миленький, зато наедине с супругой резко сменил тон.
— Я досталась тебе невинной — тебе ли не знать, — оправдывалась женщина. — Ничего у нас не было и не могло быть! — Её голос дрогнул от сожаления. Похоже, не особо счастлива она была со своим супругом. Но она собралась с силами и продолжила: — я ему об этом сама много раз говорила. Он, вроде, смирился, не стал портить нам свадьбу. Я даже и думать не могла, что он из-за меня пропал.
Раздался звон пощёчины, тонкий вскрик, отчего Рената ринулась в чужую юрту. Правда, войти не смогла, ей остановил охранник, прошипев сквозь зубы, чтобы не вмешивалась в дела семьи. Мол, и так уже испортила мужику жизнь, пусть он хоть так восстановит справедливость.
— Но как же, впереди целая ночь — он её может покалечить! — волновалась Рената.
Ей было безумно жаль степнячку, пусть она увидела её сегодня впревые.
— Жить будет, — сплюнул второй охранник. — Нельзя нарушать слово, данное Батыр-хану. А остальное — его право.
Рената не на шутку разозлилась. Какого чёрта? Неужели нельзя найти на этого гада управу?
— А если из-за того, что он подпортит ей лицо, а то и вовсе покалечит, вся завтрашняя миссия пойдёт насмарку? Что скажет Батыр-хан? Думаете, он обрадуется, если всё сорвётся из-за того, что этот мужик сам себе придумал проблему и сам же обиделся?
Всё-таки удобно прикрываться именем главаря басурман — оно имеет на остальных кочевников буквально волшебное воздействие! И, в отличие от первого стражника, который удерживал Ренату, второй быстро сообразил, к чему она клонит, и ринулся в юрту будущей приманки. Судя по звукам, завязалась драка. Айгуль выскочила наружу, прижимая дорожный свёрток к груди. На скуле её алел кровоподтёк, на голове стоял форменный кошмар, словно ей пытались содрать скальп. Волосы всклокочены, о головном уборе и речи нет.
