Лабиринт совести (СИ) - Фред Винни

Разобрала почту, отправила в мусор приглашения на те мероприятия, которые уже пропустила, пощупала запечатанный конверт с картой памяти из моего телефона, и не стала распечатывать, спрятала в сейф.

Обычно вечером я составляла план на следующий день, но сегодня у меня не было на это сил, и это почему-то казалось бессмысленным, как будто все планы всё равно не исполнятся, так зачем их строить, только расстраиваться.

Сходив в душ, я вернулась в комнату, немного почитала на балконе и легла, ощутив на своей подушке запах Алана. Память окатило воспоминаниями из сегодняшнего утра, это было так больно, как будто сердце схватили когтистой лапой и мешали биться, а оно от этого колотилось в ужасе всё сильнее.

Мысль поменять постельное пришла и ушла – я никогда не жила иллюзиями, до этой осени, до того момента, когда поезд тронулся и мимо меня поплыли домики пригорода, деревья и облака, а я сняла обувь и включила музыку, наполняясь предощущением блаженного провала в пространстве-времени, который дарит путешествие.

«Сон – это тоже путешествие, из сегодня в завтра. Я всего лишь пару часов там повитаю, в этих глупых облаках, и утром проснусь реалисткой. Жаль, что мне не снятся сны.»

Когда я читала о них в книгах, это казалось какой-то сказочной суперспособностью – видеть свои фантазии, как наяву, со мной такого не было никогда. В книге о Тёмных Вестниках это объяснялось тем, что у Вестников не бывает тех фаз сна, во время которых другие расы видят сны, поэтому это физиологически невозможно.

«Есть вещи, которые просто не даны.»

В моей памяти мелькали картинки – зелёное море, веера солнечных лучей из-за туч, красная птица, оранжевые фрукты, летучие мыши в парном танце на фоне звёзд. Потом окровавленный Деймон на поляне с белым клевером, бледная Никси, ветер треплет её мятые волосы, лёгкие, как паутинка.

«Интересно, как это должно было выглядеть, если бы пошло по плану?»

Деймон вручает свою жизнь в руки Никси, вонзает в себя нож демонов, а она его вынимает, заживляет его рану и бросается ему в объятия, счастливая, что он жив и здоров. Он приходит в себя, называет её гениальным врачом, она его ругает за такой риск. Он достаёт кольцо с бриллиантом и делает ей предложение, как в сказках, на одном колене, посреди поляны с белым клевером, в окружении яблоневого сада, под пение птиц. Она, конечно же, соглашается – совместно пережитая опасность сближает.

Потом он снимает окровавленную рубашку, ему приносят новую те демоны, которые стояли в стороне, за щитом, отводящим глаза. Деймон представляет им всем свою невесту, и у них теперь есть свидетели, возможно, это влиятельные личности. Они все вместе дожидаются машин скорой и полиции, и Деймон с гордостью сообщает, что он принц, а Никси – принцесса, поэтому протокол составить конечно надо, но руками трогать никого нельзя, как и задавать вопросы или закрывать в камере. Они садятся в машину скорой, делегация демонов садится в машины полиции, всей компанией они едут в больницу, где состояние Деймона изучают и протоколируют, чтобы потом можно было сделать из его чудесного спасения рекламу «Джи-Транса».

Их везут в Верхний, где Деймон провожает Никси в общежитие водных, делегация расселяется по отелям, а на следующий день возвращается Алан, приходит в ярость от того, что его не предупредили, но «принимает это как свершившийся факт» и впрягается в пиар-кампанию. А дальше всё идёт так, как и произошло в реальности, только Никси не стоит за кафедрой с таким лицом, как будто она потерялась на рынке, а улыбается и демонстрирует камерам своё кольцо. И все счастливы.

«Кроме меня. Потому что я знаю, что если они поступили так один раз, и им это сошло с рук, они будут поступать так ещё.»

За окном начало вставать солнце, на балконе запела эльфийскую балладу золотая соловка, я встала и выглянула в окно – птица выглядела вполне здоровой, на улице было тепло, моя помощь там была не нужна. Я заправила постель и пошла в оранжерею медитировать.

***

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15, безграничность чужих желаний

Суббота, 12 сентября, Грань Тор

Медитация опять не складывалась, мои мысли лихорадило ещё круче, чем в прошлый раз – в пылающем кольце появлялся то мой кулон с деревом, то лицо Алана, то нож демонов, то рогатая Никси, то ухмылочка Кори. Зелёную морскую гладь разрезали многоэтажные корабли под веерами разноцветных парусов, в небе выписывали кренделя огромные алые птицы-вертолёты, а из моря то и дело выныривал длинный змей-дракон, весь в радужной чешуе и с усами. Я злилась, но ничего не могла сделать, я даже вдохи-выдохи не могла считать, каждый раз сбиваясь даже раньше десяти, это выводило из себя.

Когда я сдалась и решила отпустить фантазию нырять в хризопразы волн опаловым драконом, из-за облаков появились огромные демоны-музыканты и стали играть на своих человеческих гитарах энергичную музыку, которая для медитации точно не подходила, и я открыла глаза, как раз услышав на лестнице чьи-то шаги. Оценила ауры и злорадно улыбнулась – мои соседки идут, золотоволосая полуэльфийка и её стерва-подружка, которая у меня уже была в списке на выбывание.

Сделав спокойное и одухотворённое лицо, я стала изображать медитацию, а сама изучала ауры и прислушивалась – стервочка учила эльфийку вести себя скромно и не отсвечивать, как будто Улли до этого не умела.

«Наконец-то мы познакомимся, мисс благочестие.»

Когда они вошли, я приоткрыла глаза и приветливо улыбнулась, окидывая взглядом обеих – Уллиниэль была в простом эльфийском сарафане и тапочках, её волосы торчали из косы мятыми кудрями во все стороны, а на лице была скука, под которой угадывалось тщетно скрываемое напряжение, как будто она не хотела сюда идти, но ей проще было прийти, чем объяснить, почему она не пойдёт.

Рядом с ней семенила мелкими шажочками её соседка, изображая до боли знакомую мне картину – детское лицо на взрослом теле, только на этот раз «детскость» лица была сознательной и до оскомины наигранной. Я никогда в жизни никого не била, но этой остро захотелось прописать по лицу, звонко, с размаху, чтобы сбить эту карикатурную маску невинности. У неё были жёлтые волосы. Тот самый «кадмий лимонный», который в чистом виде использовать не то чтобы запрещалось, но настоятельно не рекомендовалось, моя наставница по живописи называла даже крохотный цветок настолько яркого цвета дурным тоном, даже если он был на картине всего один, а эта юная, прости Создатель, леди, выкрасила в этот цвет свои густые, кудрявые, длиннющие волосы целиком.

«Если она хотела привлечь внимание, то ей это удалось. Но что она собирается делать с этим привлечённым вниманием дальше? С такого старта ей придётся выдать нечто феерическое.»

Пока они шли, я изучала её костюм – простой крой, дорогая ткань, спортивный стиль. Десяток аксессуаров, подобранных в тон, кричали: «Смотрите все, какая я естественная и непринуждённая, иду заниматься спортом в одежде, ориентированной на удобство, ах, какая я ненакрашенная, ведь это так не важно, главное – хорошо потренироваться». До этого момента я видела такие образы только в журналах для девочек, на тех страницах, где описывались «всего два упражнения для осанки, которые заменят полноценную тренировку и дадут мгновенный результат».

«Образ хорош, но адрес не тот – это место для медитации, скакать и размахивать ногами здесь просто негде, можно о цветочный горшок удариться или ветку дерева сломать. Хотя, попробуй, я с удовольствием полюбуюсь.»

Девушки подошли ко мне, жёлтая делала вид, что свободное место осталось только рядом со мной, как будто мы не были здесь одни, а вокруг не было ещё минимум трёх площадок. Жёлтая представилась как Асаниэлла, но предложила называть её Санни, мне пришлось приложить усилие, чтобы не рассмеяться. Улли поздоровалась, плюхнулась у стены полулёжа и закрыла глаза, принимаясь довольно профессионально изучать окружающие растения и лечить их, а Санни села рядом со мной, начиная разминку из того самого журнала, который я читала в поезде, и с детской скромной улыбкой рассказывая мне сказку о том, как две маленькие девочки, никогда не покидавшие своей Грани, приехали в этот огромный страшный город, где у них совсем нет друзей, и особенно, подруг. Как маленьким девочкам здесь всё необычно и непривычно, они так напуганы и смущены, им совершенно не на кого положиться, и не с кем даже пойти в кафе пообедать, на них все очень странно смотрят, как будто они какие-то не такие, а ведь они всей душой открыты новым знакомствам, но никак не могут их завести, и не могут понять своим наивным детским мозгом, почему у них ничего не получается.