Блог демона Шаакси, или адская работёнка - Алиса Чернышова
Не важно. Факт: люди четвёртого отражения видят то, чего не видят другие. И этот факт десять из десяти так называемых нормальных людей назовут признаком сумасшествия. И, самое ироничное, у несчастных обладателей редкого дара нет ни малейшего шанса подтвердить подлинность своего видения, как минимум, на ранних этапах. А у врачей, в свою очередь, нет ни малейшего шанса отличить таких вот одарённых от действительно больных людей. Тем более что, если честно, в какой-то момент разница бывает очень невелика. Так что тут тупик.”
“Разве что врач сам одарённый. Да?”
“Ха. А вот тут, ты удивишься, нет. Категорически нет. Относительно обычные люди или менталисты бывают милосерднее и эффективнее, чем такие же люди четвёртого измерения, осознанно подавившие свои способности…
Видишь ли, забавно, но относительно большое количество таких ребят идёт в психиатры и психоаналитики. Одно из самых востребованных направлений для этого брата, наряду с творчеством. Но если творцы пытаются выразить то, что видят, отчего искусство частенько выигрывает, то с желанием подвести научный базис получается сложнее. Бывают и успешные попытки, но у большинства выходит эдакая многоуровневая игра в отрицания и сублимации. Дедуля Зигги плакал бы навзрыд от умиления, глядя на такой типичный образец.
Принцип примерно такой: если сам сумел убедить себя, что этого никогда не было и я этого не вижу, если для выживания необходимо всё рационализировать и подвести логическую базу, то выбор работы очевиден. Убеждая других, убеждаешься сам, верно? На самом деле — неверно. Чушь отборная. Но, вместе с тем, одно из самых распространённых ментальных искажений, которому даже лучшие подвержены.
Так что да, с немалой долей вероятности несчастный одарённый, достаточно упрямый, чтобы вопреки давлению общества доказывать подлинность своих видений, рано или поздно окажется пациентом другого одарённого, который изо всех сил пытается доказать себе, что никогда и ничего не видел. Можешь оценить красоту картины? Итог, поверь мне, бывает очень печален, гнёзда кукушек курят в сторонке. Хотя со стороны это игра интересная и красивая, конечно. Но очень уж жестокая, даже на мой вкус. Довелось наблюдать однажды. И больше не хочется.”
“Ты рассказываешь ужасные вещи, Шаази.”
“Всего лишь описываю подлинную цену волшебного дара в реалиях техногенного мира. Того самого волшебства, о котором скопом мечтают наивные дети разных возрастов.
Так-то, помимо шанса загреметь в психиатрическое отделение и засесть там надолго (и опасности того, что помешанные на каких-нибудь религиозных учениях и очень добрые родственники запрут тебя в подвале и начнут звать к тебе экзорциста — что по понятным причинам в разы страшнее, бессмысленнее и опаснее любых, даже самых одержимых борьбой за скептицизм, врачей) людей четвёртого отражения подстерегает проблема куда большая — само четвёртое отражение. С его многочисленными обитателями. И уж на этом фоне все врачи, сумасшедшие родственники и истовые экзорцисты скопом курят в сторонке.”
“Оно не кажется таким уж страшным.”
“Ну так это пока. Оно хорошо маскируется. Тут же вот какое дело: принцип старины Фридриха насчёт бездны, которая начнёт всматриваться в тебя, одинаково хорошо работает и в психологии, и в магии. Парень получше прочих знал, уж поверь мне, о чём говорил. И в случае с большинством тварей, живущих на изнанке реальности, дело обстоит как: пока ты не видишь их, они не видят тебя. И наоборот это, конечно, тоже работает.
Больше скажу, для всяких хищников одарённый неопытный человек, застрявший между реальностью и четвёртым отражением — как лакомый бутерброд. Не имея опыта, не встретив вовремя годных покровителей, не зная, на что опереться, мотаясь между верой и неверием, не понимая, что происходит — вырваться бывает очень сложно. А пока висишь на границе, без вариантов, какая-то дрянь да прицепится.
Сумеешь её побороть, а потом ещё парочку посильнее, которые наверняка заглянут на огонёк, почуяв интересное? Научишься не бояться местных тварей и не поддаваться им? Повстречаешь духов, с которыми готов дружить и которые согласны тебе покровительствовать? Тогда ты в четвёртом отражении будешь как дома.
Без преувеличений, при таком раскладе одарённый чувствует себя безопасно, как в утробе матери, и получает возможность взаимодействовать со всеми остальными отражениями. Но… всё вышеописанное проще сказать, чем сделать. Примерно одному из двадцати удаётся, в лучшем случае. Остальные либо пытаются глушить назойливые видения веществами, либо сокращают себе век, либо становятся вместилищем для местных хищных тварей, постепенно превращаясь в их обед, либо учатся подавлять то, что видят, и выражать иначе — либо через творчество, либо через науку. И как по мне, оба последних варианта намного лучше, чем безумие, алкоголизм или смерть.”
“Какая-то это… страшная сказка.”
“Так ты в мире демонов, ангел. Мы тут других просто не держим. И кстати о бездне, которая всматривается во всех подряд: наше падение совсем остановилось, а значит, тебе тут очень рады. Даже слишком рады. Запомни этот факт, пожалуйста, и без сопровождения сюда постарайся не соваться. Этому пространству очень нравятся молодые ангелы, но данное чувство редко оказывается взаимным. Это высшие ангельские чины тут как дома; с вами, перерождёнными ангелами, всё сложнее. Запомнила?”
“Да.”
“Сама не сунешься?”
“Нет.”
“Вот и хорошо,” — и я начертил в воздухе несколько старинных символов, избавляющих от пут.
Четвёртое отражение исказилось, зазвенело, но в итоге мы всё же рухнули в пятое. И медленно летели сквозь его мягкую, бархатную тьму, расчерченную паутиной сияющих нитей, вспыхивающих и гаснущих.
“Эти нити…”
“Связи и вероятности, да. Моё демоническое рабочее пространство. Твоё, если я всё понимаю верно про работу хранителей, выглядит похоже.”
“Да, вполне. Только наши нити белоснежные, и плетутся на фоне дневного неба… Но ты и без меня это знаешь, не так ли?”
Не самая приятная тема.
“Знаю. Видал… Очень давно. Теперь для меня эти небеса закрыты.”
“Жалеешь?”
“Нет. Просто не вижу смысла обсуждать.”
И мы рухнули в тёмно-синюю бархатную реку, полную сияющих звёзд.
*
“Дом, милый дом, — хохотнул я. — Оставь надежду всяк, сюда входящий. И всё такое. Как тебе?”
Ангел молчала.
Я ухмыльнулся, довольный эффектом, выровнял наше падение, небрежным взмахом руки создал над мёртвой гладью воды
