Темный алехандр для принцессы светлых (СИ) - Мария Евтушенко
Сквозь шум в ушах я слышу клокочущий смех древнего существа, спящего внизу. Он празднует победу. Он выпачкал нас своей тьмой и радуется, словно малое дитя долгожданному подарку. А я продолжаю стоять на четвереньках, чувствуя на себе фантомные прикосновения мужчин, которые жгут кожу. А в себе их семя. И случись все по сознательному согласию, то и переживать было бы не о чем. Но мы действовали как марионетки, одурманенные чужой злой волей. Конечно, я бы никогда не решилась на близость ни с Габриилом, ни с Меланом, если бы меня о том спросили. Но Дремлющий не спрашивал. Он захватил власть и руководил, получая извращенное удовольствие от нашей покорности.
«Не ври себе, маленькая принцесса фей, — распевает он у меня в голове, — ты хотела своих защитников. А они тебя. Я всего лишь исполнил ваши желания».
«Ложь, — мысленно протестую я, поскольку говорить вслух у меня совершенно не осталось сил, — все ложь».
В ответ он заходится еще большим хохотом, отчего у меня по спине ползет неприятный холодок. Или это тени лижут своими мерзкими языками оголенную кожу. Я оборачиваюсь назад и вижу своих спутников. Габриил стоит на коленях и похож на пустую оболочку. Арлавиэл лежит на каменном полу, и я даже не могу предположить, жив он или уже ушел к Свету. Мелан стоит на двух ногах и смотрит на меня удивительно ясным взором. В нем не угадывается ни капли эмоций. Он просто смотрит, и мне от этого становится жутко. Какие-то мысли бродят в его голове, словно он решает, что со мной сделать дальше. Убить? Съесть? Подмять под себя и продолжить?
Когда-то отец предупреждал меня о том, что подобное может произойти. Что если вдруг случится невообразимое, то я увижу своего темного алехандра совершенно другим. Я отмахивалась от этих мыслей. Не верила, что это может произойти, настолько, что даже не запомнила, что отец говорил, следует делать в такой ситуации. Но теперь понимаю, что зря. Ведь в Мелане окончательно проснулся его демон. Он смотрит на меня бездонными глазами смеси Хаоса и Бездны. И в них я вижу голод. Тот самый голод, которым пугают малышей нашего народа. Демон для маленьких фей настоящий кошмар. Потому что для них мы еда, как и многие другие обитатели Мироздания. Демоны потому и смогли выжить, что пожирали все на своем пути. Это сейчас они совокупность благородных народов. Но суть их никакой налет цивилизации не способен усмирить.
— Мелан, — тихо зову его, надеясь достучаться до своего защитника, — Мелан.
Он вздрагивает и морщится, словно я зарядила ему пощечину. И это все. Он снова замирает, глядя на меня без какого-либо выражения. Только голод читается в его взгляде.
— Мелан, — снова прошу, впиваясь в него умоляющим взглядом, — пожалуйста, выведи нас отсюда.
«Ничего не выйдет», — слышу голос Дремлющего в своих мыслях. И улавливаю недовольство в нем. Он давит на меня, но до конца раздавить не может. Не знаю, в чем причина, и сейчас знать не хочу. Желаю лишь убраться отсюда поскорее. Стоять так больше не могу и переваливаюсь на спину. Прикосновение обнаженной кожи к холодным и влажным ступеням неприятно, даже противно, но не это сейчас главное. Потому что внизу я вижу подбирающиеся к нам тени. Они скользят вперед бесшумно и осторожно. А мы больше не сможем дать бой. Ангел стоит, шатаясь из стороны в сторону. Фей лежит не двигаясь. А темный алехандр не сводит с меня глаз.
— Мелан, — я чувствую слезу, скользящую по щеке, — пожалуйста, спаси нас...
22
Мне кажется, что я умоляю его целую вечность, что тени приближаются к нам слишком быстро, что вот он, мой конец. Завершение пути. Все, больше ничего не будет. Я никогда не увижу своих дорогих родителей. Свою добросердечную мать, которая всегда меня понимала, всегда поддерживала. Своего строгого отца, который ради меня пожертвовал собственной магической силой. Я никогда не займу престол нашего государства. Никогда не возглавлю свой народ и не поведу его к светлому будущему. Не смогу увидеть другие миры, не менее прекрасные, чем мой собственный. Никогда не вернусь домой.
Отчаянье накрывает меня так же явно, как и давление Дремлющего. Оно лишает всякой воли к сопротивлению. На смену надежде приходят другие чувства. Больше нечего терять. И если мне суждено пропасть в этой темноте, если вышло так, что я буду сожрана тенями, то пусть добыча достанется им дорогой ценой. Я не надеюсь, что у меня получится, ведь никогда не получалось. Но попробовать хочу. В последний раз.
— О Свет, — шепчу и закрываю глаза.
Вытягиваю перед собой руку, раскрыв ладонь. Пусть он не слышит меня, пусть глух к моим мольбам. Но искра его во мне присутствует, иначе бы я просто не смогла пережить пробуждение, когда покинула тело матери. Последняя и самая необходимая искра, утратив которую, я прекращу свое существование. Но пусть лучше так, чем видеть, как сожрут тех, кто хотел мне помочь. Лучше так, чем быть заживо съеденной. Я призываю таящуюся во мне энергию Света и жизни. И, вспомнив заклинание, которое учила тайком, понимая, что оно никогда не понадобится, потому что без магической силы это всего лишь слова, выпускаю его наружу. Совокупность звуков, похожих на забытую мелодию, срывается с моих губ. Звуча, отражаясь эхом от стен. Я слышу клокочущий смех древнего монстра в сознании, но остановить меня он уже не в силах. Я пою. Это одно из тех самых первых заклинаний, придуманных моим народом для того, чтобы совладать магией. Древней, неукротимой, первобытной. Той, которую впитали феи еще до того, как познали Свет. И вместе с каждым звуком, который издаю, во мне просыпается нечто такое, чего я не могла и вообразить. Все тело наливается силой. Каждая мышца ощущается так, будто горит. Раскаленная сила магии течет во мне, нагревает до предела.
Я распахиваю глаза, не способная больше держать их закрытыми. Моя аура расширяется, плывет вокруг и бушует неукротимым штормом. Она накрывает и ангела, и темного алехандра, и фея. Я, словно магическая свеча, сияю и озаряю пространство вокруг. Тени шарахаются в сторону, шипят, спешат сбежать. Те, кто не успел это сделать, пеплом
