Война Ириса и Розы. Расплата за преданность - Каролина Рина
– Ты здорова, милая? Выглядишь очень бледной.
– Я в порядке, матушка.
– Если ты плохо себя чувствовала, то могла остаться дома. Не обязательно заставлять себя бывать везде и всюду.
– Я хорошо себя чувствую.
– Ну-ка посмотри на меня. Вроде ничего. Но ты так бледна.
– Просто забыла нарумяниться сегодня.
– Скажи, ты случаем не в положении?
– Нет, ничего такого.
– Ты уверена?
– Уверена.
– Жаль, мне хотелось бы увидеть внуков.
– Вам придется еще немного подождать.
– О чем Вы тут говорите?
К ним приближалась Мирея, красная и запыхавшаяся после танца. Она остановилась и, отдышавшись, взяла мороженое. Баронесса де Фоссе улыбнулась.
– Посмотри на Мирею, Ижени. Как она весела сегодня. Мы говорим о том, что наша графиня де Баккард выглядит расстроенной чем-то.
Мирея взглянула на Ижени с полным непониманием.
– Если бы у меня был такой красивый и благородный человек в мужьях, я бы не посмела выглядеть грустной. Однако ж… тут очень жарко. Надо выйти на балкон и проветриться немного.
– Иди с ней, Ижени. – посоветовала мадам де Фоссе. – Свежий воздух будет тебе полезен. Только надень шаль.
Графиня де Баккард отправилась на балкон вместе с баронессой Д'ангран. Там они стояли достаточно долго, глядя в темноту на ночной город, разговаривали и ели мороженое. Ижени повеселела. Они много вспоминали детство и их жизнь на севере. Много шутили и смеялись над придворными. Не все же им смеяться над дикаркой с севера.
– Какая ты глупенькая, Ижени. Если будешь обращать внимание на каждый слух, то не сможешь спокойно жить и веселиться. Пусть говорят, что хотят. А ты делай, как считаешь нужным.
– Я постараюсь. Больше никому не позволю указывать мне.
– У тебя и впрямь что-то случилось, как говорила твоя матушка.
– Ничего. Ей показалось.
– Но мне-то не кажется. Не обманывай старших, твое настроение всегда написано на лице. Тебе не обмануть тех, кто давно служит при дворе.
– Я и не хочу никого обманывать… Ты старше меня всего на три года. И не имеешь права пользоваться этим. Я ничего больше не скажу.
– Ну как пожелаешь.
Они замолчали и просто стали смотреть вдаль, поедая вкусное мороженое. У Ижени – ее любимое клубничное. Она впервые попробовала его в свой первый день при дворе. У Миреи – шоколадное. Она другого никогда не ела. Ночной город смотрел на них в ответ с тихим безмолвием и спокойствием. Если бы изредка с улицы не слышались ругательства и песни пьяных компашек, он выглядел бы даже живописно. Ижени рассмеялась.
– Ты помнишь, как тихо было в Фоссе вечером? Никто не гулял по улицам.
– Вечером в Фоссе было так холодно, что только дурак отправится гулять. – припомнила Мирея.
– И тем не менее все приезжали к нам на вечерний чай.
– У твоего отца была самая лучшая гостиная для чаепитий. Там все соседи помещались без особого неудобства.
– Я помню. Я всегда играла на фортепиано и пела любимую песню.
– Ты хорошо поешь, зря не спела во дворце, когда была возможность. Да и сыграть не мешало бы. Королева любит музыку. Ей бы пришлись по душе твои этюды.
– Я не хочу привлекать к себе внимание.
– Может, тебе бы понравилось. Лично я не против лишнего внимания.
Ее глаза мечтательно блеснули. В этот момент их беседу прервал топот ног у входа на балкон, точно там кто-то вздумал маршировать. Они обернулись и увидели стражу принца. Двое военных твердым шагом вышли из зала и остановились у двери, перекрывая проход. Надо сказать, это зрелище девушек озадачило, и они невольно шагнули назад, поближе к ограждению. Особенно испугалась Ижени и схватилась в страхе за руку подруги.
– Что им нужно? – шепнула Мирея.
Ижени промолчала, круглыми глазами глядя на стражников. Между ними как раз осталось немного пространства, чтобы кто-то мог пройти. На балкон вышел Рене Фонтен и, учтиво поклонившись, подошел к испуганным дамам. Он все это время смотрел на графиню де Баккард и обратился именно к ней:
– Мадам, принц Карлос желает говорить с Вами.
– Пусть приходит и говорит, если желает. К чему такие церемонии?
Ижени сама не ожидала, что ее голос прозвучит столь резко.
– Что ж… Тогда принц желал бы, чтобы все свидетели удалились.
Он многозначительно посмотрел на Мирею. Ижени крепче вцепилась в ее белый рукав с золотистой вышивкой.
– Баронесса Д'ангран останется.
Она больше ничего не добавила, и молодой человек понял, что более у него нет возможности возразить. Он покинул балкон, столь же учтиво кланяясь. Мирея ничего не понимала и насторожилась.
– Никуда не уходи. – шепнула Ижени.
– Но как же…
Мирея не договорила своего вопроса, потому что стража все еще не двинулась с места, а на балкон вышел сам принц Карлос в более торжественном черном камзоле, украшенным на этот раз белым кружевным воротником и богатой вышивкой. Лицо его выражало больше радушия к людям, чем обычно. Он подошел к дамам, которые медленно склонились, приветствуя его. Затем бросил тот же многозначительный взгляд на Мирею.
– Вы позволите нам поговорить с Вашей подругой, мадам Д'ангран?
Даже цепкая хватка Ижени не удержала Мирею от того, чтобы расплыться в улыбке и посмотреть на принца с самым веселым и доброжелательным взглядом, на который она была способна.
– Разве я могу отказать в просьбе Вашему Высочеству?
– Вообще-то можете. – ответил принц, улыбнувшись в ответ на ее улыбку. – Но, надеюсь, не станете.
– Я тоже надеюсь.
Мирея загадочно отвела взгляд, и сделала реверанс, намереваясь покинуть их. Молчаливая мольба подруги ее тоже не остановила. Она ушла, напоследок обернувшись и поймав наконец-то на себе любопытный взгляд принца. Кажется, вечер для Миреи удался. Она покинула балкон, а стража у дверей застыла все также неподвижно, точно это были не люди, а каменные статуи. Ижени почувствовала неловкость и крепче вцепилась обеими руками в стаканчик с мороженым. Принц ничего подобного не чувствовал, а потому подошел ближе к балконному ограждению и встал рядом.
– Ваше Высочество. – учтиво как всегда произнесла Ижени, намереваясь что-то сказать.
– Вы все еще злитесь на меня. – догадался принц.
Ну раз уж он сам заговорил об этом…
– Благодаря Вам я стала посмешищем всего двора. Еще больше, чем прежде. – призналась Ижени.
Принц не выказал ни малейшего раскаяния, лишь весело улыбнулся.
– Вы подарили людям такую богатую почву для разговоров и веселых шуток. Надо полагать после этого, во дворце у всех поднялось настроение. Неужели Вас это не радует?
– Простите, что не могу посмеяться вместе с Вами.
– Не нужно смеяться. Я признаю свою вину. Простите человека,
