Теорема существования. Инвариант - Ann Up
Я отстегнула от пояса нож и принялась усердно подкапывать куст. Такие корешки если не пригодятся самой, то уж продать их точно можно. Пока я копала моя злость начала медленно уходить.
Что было бы в моем мире если б Анея случайно попала под машину? Да ничего. Водителю дали бы небольшой или вовсе условный срок. Заставили бы его возмещать ущерб родственникам и траты на лечение. Та же вира.
И этот…Ян, он не виноват, что толпа кинулась за монетами. Я грустно усмехнулась. Разница в моральных устоях между мирами виделась мне сейчас колоссальной пропастью. По местным меркам, кстати, он поступил более чем щедро и порядочно. Как бы мне хотелось злиться и обвинить его во всем, но это будет несправедливо. Глупый несчастный случай. Или не глупый, но все равно несчастный. Это жадная до дармовых денег толпа вытолкнула Анею под лошадь.
Головой я это понимала, а вот эмоции зашкаливали через край. Очень хочется оставить его тут, в лесу и забыть.
Но по его дрожащим движениям видно насколько он слаб, идти один точно не может, а значит, скорее всего, для него это будет верная смерть. Если только кто-нибудь не подберет. А кто его тут подберет? Ну, в лучшем случае разбойники. Лес – это не проходной двор. Народу тут не много ходит.
Оставить раненного человека в лесу без воды, без еды, без помощи будет подло.
Готова – ли я принять на себя ответственность за такое решение? Решить, жить ему или нет? Стать, даже не судьей, а палачом.
Нет, не готова. Значит, нужно вернуться. И ненависть свою как-то пережить.
Я вытерла ладонями мокрые щеки, наверняка земляные разводы останутся. Ладно, не беда, доберусь до ближайшего ручья – умоюсь. Отряхнула выкопанные корешки от земли, завернула их в кусок злополучной занавески. Поднялась на ноги, постояла раздумывая, что делать дальше. Нехотя развернулась и пошла обратно.
Ян лежал на траве, закрыв глаза, в той же позе как я его оставила.
– Прав был Воланд говоря, что щели надо затыкать тряпками, – сказала я задумчиво и отстегнула с пояса фляжку. И поймав на себе вопросительный взгляд оранжевых глаз, пояснила, – он рекомендовал щели в комнате затыкать тряпками, чтобы жалость не выползала в самый неподходящий момент.
Я протянула Яну фляжку.
– Пей, и пойдем искать воду. Надо поесть, попить и раны твои обработать, – озвучила я ему свои планы на ближайшее будущее.
Он сделал пару глотков и спросил:
– У тебя лицо, в земле, чем ты занималась?
– Кусты копала, от злости, – огрызнулась я. Прозвучало это довольно грубо и я смутившись добавила, – давай на лошадь помогу тебе забраться.
Ян с трудом, с моей помощью, заполз на Птичку и мы прежним образом двинулись в путь. Через пару часов, в глубине леса, мы наткнулись на небольшой родничок.
Я сняла с Птички узду, корма нормального для нее нет, но хоть на траве попасется и отвела к ручью. Расседлывать не рискнула. Та, пофыркивая, стала пить, потом пошла ближе к нам и начала жевать ветки на ближайших кустах.
– По моему у этой лошадки нездоровая страсть к веткам, – задумчиво оглядываясь на нее сообщила я, расстилая плащ и помогая Яну улечься поудобнее. Критически оглядела его и стала стаскивать с него одежду.
– Что ты делаешь? – спросил он, судорожно хватаясь за штаны.
– Как это что? – съехидничала я, – собираюсь тебя грязно домогаться. Грязные, немытые, все в кровище мужики – моя слабость. И потом, вдруг я что-то интересное не разглядела еще. А что?
– Ох, это ты шутишь, – выдохнул он опускаясь на плащ.
– Что поделать, шучу, иначе снова заплачу, – честно призналась я и потянула с него сюртук, – а зачем нам женские истерики? Вот и я думаю, что женские истерики посреди леса нам не нужны.
Он тихо хмыкнул поворачиваясь, чтобы мне удобнее было стаскивать с него одежду.
Зрелище было удручающим. Все тело Яна было в глубоких царапинах, синяках и странных глубоких проколах. Мне даже стало его жалко.
– Блин, они в тебя гвозди что-ли забивали? – я склонилась разглядывая повреждения. Перевернула его на живот, в основании шеи торчала шляпка гвоздя, судя по виду серебро, – а это что?! Как ты с такой фигней двигаешься вообще? – обалдело спросила я, – ты вампир, раз они тебе в позвоночник серебро заколачивали?
– Я горг, – пробормотал он не поднимая головы, – а этот гвоздь для того, чтобы я не мог обернуться. Они убили мою вторую ипостась.
– Жопа, – глубокомысленно сообщила я свое видение ситуации. Горг, однако, моей глубокомысленности не оценил.
– Мне неприятно, что тебе приходится созерцать эту часть моего тела, давай поскорей обработаем раны и покончим с этим, – явно смущенным тоном произнес он. Я ухмыльнувшись оглядела его синюю, но приятных округлых форм пятую точку. Ничего, вполне симпатичная, можно и посозерцать.
– Это моя оценка ситуации, а не про твои унылые булки речь, – пояснила ему, – поскорей не получится, вода в ручье ледяная. Тебе к твоим ранениям только простуды сейчас и не хватает. Да и антисептика у меня нет. Поэтому я разведу костер, вскипячу котелок и буду отмывать тебя с мылом кипяченой водой. Самое передовое слово здешней асептики.
Ян слабо попытался возражать по поводу воды, дескать можно и простой из ручья, зачем эрре утруждаться, но поняв, что ему меня не переупрямить, прикрылся своей одеждой, завернулся в плащ и уснул.
Я старательно отмылась в ледяной воде ручья, такой холодной, что кости ломило. Наломала веток покрупнее, для костра. Выбрала место под костер, поставила рогатины для котелка, ветки долго не хотели разгораться, огниво плохо высекало искры, кажется, отсырело. Но тем не менее огонь все-таки разгорелся, сначала лениво, с неохотой. А затем с веселым треском начал пожирать преподносимые ему веточки. Такими темпами скоро профи стану в разжигании костров.
Я немного погрелась у огня, после ледяной воды руки никак не хотели согреваться. Поразглядывала кремень с кресалом, обдумывая почему плохо искрил и что сделать, чтоб работал нормально. Вскипятила воду в котелке. Заварила морану, траву похожую на нашу календулу – хоть какое – то обеззараживающее средство.
Проверила запасы лекарств в мешке. Немного трав, кора ивы, корешки самсила, пара пузырьков настоек, небогато. Решив не жадничать достала упаковку пластырей. Все равно до бесконечности я их хранить не смогу, как бы жалко не было, срок годности выйдет и все. Смешно, конечно, такие серьезные раны пластырями клеить, но других лекарств у меня нет.
Разбудив горга осторожно промыла его раны. От боли он ругался, дергался,
