Роковая Роксана - Ната Лакомка
- С ума сойти, как сухо и как уютно, - проворчал отчим.
Он как раз вернулся после натягивания тента, мокрый до нитки.
- Тебе надо переодеться, - заботливо сказала мама. – Поторопись, скоро должен появиться милорд Бранчефорте.
- Если он появится в моё отсутствие, можете сказать, что я заработал воспаление лёгких и умер, - сказал отчим, доставая из кармана носовой платок, чтобы промокнуть лоб, и обнаруживая, что платок тоже мокрый насквозь. – Тогда мне не надо будет возвращаться под этот проклятый дождь.
Я прикрыла ладонью рот, скрывая улыбку.
- Кстати, - мама проводила недовольного отчима взглядом и обернулась ко мне, - ты давно не разбирала почту. Накопилась целая корзина писем. Я же говорила, что в корреспонденции самое главное – система. Запустишь – и придётся сидеть целый день, чтобы всё перечитать. А вдруг там что-то срочное и важное?
- Что там может быть срочного? – я закатила глаза. – Одни и те же стишки, одни и те же слова. Такое чувство, что они списывают друг у друга. Как ленивые ученики.
- Не будь такой строгой, - нежно поругала меня мама. – Не все обладают талантом обольщения посредством писем. Но мальчики стараются. Цени. Особо старательного можно и поощрить. На маскараде, например. Послушай, - забеспокоилась она. – А твой костюм не слишком мрачный? Что-то я не подумала… Чёрный… Ты, действительно, хочешь пойти в чёрном?
- Сти будет Белой Розой, а я – Чёрной, - спокойно сказала я. – Это будет интересно и красиво.
- Да, красиво… - с сомнением произнесла мама, а потом утешилась: – Впрочем, ты ослепительна даже в чёрном. И пока не пришёл наш дорогой гость, ты вполне можешь заняться письмами, - и она торжественно поставила передо мной корзинку, до отказа набитую конвертами.
Судя по тому, что корзинка совершенно неожиданно стояла за напольной вазой с цветами, это был очередной мамин план.
- Уместно ли заниматься этим, когда вот-вот будет гость? – запротестовала я.
Мне совсем не хотелось именно сейчас разбирать письма. После первых десяти корзинок с любовными посланиями это, как-то, приедается, да и я хотела обдумать, что скажу графу при встрече. А поговорить нам есть о чём.
Но мама была неумолима.
- Чем раньше начнёшь – тем меньше останется на потом, - сказала она, вообще-то, очень логично. – С десяток писем ты успеешь прочитать. А я пока посмотрю журнал, - и она устроилась на банкетке с последним номером «Дамских новостей».
Подавив вздох, я взяла первое письмо и вскрыла его ножом для бумаг, который мама предусмотрительно положила в корзину.
Из конверта высыпались сухие лепестки чёрной розы, а во вложенной записке было всего несколько фраз: «Доверьтесь мне, и я сохраню вашу красоту навечно. Буду ждать вас в полдень у развалин».
Ни подписи, ни даты.
Покрутив письмо, я засунула его обратно в конверт, туда же ссыпала лепестки, и бросила письмо в корзину для ненужных бумаг, которую моя мама так же предусмотрительно оставила за вазой.
Развалины были местной достопримечательностью – остатки каких-то древних строений на вершине холма. Иногда туда водили курортников и гостей города, и некоторые ушлые люди умудрялись на этом даже заработать, придумывая на ходу легенды и истории, которые должны были растрогать или ужаснуть доверчивых туристов. Но большую часть времени холм пустовал, поджидая каких-нибудь безумцев или романтиков, вроде господина Эверетта, который одно время увлекался этюдами на пленэре, изображая Солимарские холмы и долины.
И кто-то собирался ждать меня у развалин, чтобы уговорить купить какой-нибудь чудодейственный крем? Какая глупость.
Я потянулась ко второму письму и замерла.
Ведь сегодня я слышала почти такие же слова… О том, чтобы сохранить мою красоту.
Неужели, это письмо написано господином Эвереттом?
Только я собралась переворошить корзину для бумаг, куда выбросила ненужное послание, как мама вскочила, небрежно откладывая «Дамский вестник».
- А вот и вы, господин граф! – воскликнула она, шагнув навстречу графу Бранчефорте, который как раз заходил в гостиную. – Мы так вам рады! Роксана, доченька, подойди, поздоровайся.
Моё полное имя употреблялось, как праздничное платье. И, если честно, в устах маменьки, которая старалась сейчас выглядеть образцом семейных добродетелей, это прозвучало немного угрожающе.
Пришлось оставить письмо среди бумажного мусора и покорно подойти, чтобы сказать графу, как я рада его видеть.
- Добрый вечер, - поприветствовал он меня в ответ, пронзая тёмным, чуть насмешливым взглядом. – Вы были чем-то заняты, леди Роксана? Мне можно называть вас по имени?
- Конечно, можно, - ответила мама за меня, хватая графа под руку и проводя к дивану. – Моя дочь всего лишь разбирала корреспонденцию. Знаете, эти современные юноши такие настойчивые… Совсем не как молодые люди в моё время. В годы моей юности написать письмо предмету обожания было событием из ряда вон выходящим, обычно влюблённые вздыхали и страдали в сторонке, а теперь – вот, полюбуйтесь, - она широким жестом указала на корзину, набитую письмами. – Доходит до пятидесяти писем в день. Как вам это нравится?
- Согласен с вами, - подхватил граф к огромному удовольствию моей мамочки. – Современная молодёжь совсем распустилась. Куда только смотрит комитет нравственности? Надо будет обсудить этот вопрос с мэром.
Он издевался, только моя бедная мама этого не поняла. А я поняла. И посмотрела на него строго, чтобы не слишком увлекался.
В ответ я получила улыбку – со стороны она могла показаться почти ласковой, если не смотреть графу в глаза. А в его глазах плясали насмешливые искры, как солнце на капельках росы, покрывавших ягоды ежевики утром.
- Господин Тенби тоже выражал возмущение по этому поводу, - мама пригласила графа присесть на диванчик и сама села рядышком, излучая радушие и благожелательность. – Кстати, он сейчас придёт. Поздно вернулся домой и попал под дождь.
- Буду очень рад его видеть, - вежливо сказал граф Бранчефорте, не сводя с меня темного, насмешливого взгляда. – И полностью его поддерживаю. Я тоже возмущен, что вашей дочери докучают этими никчемными письмами.
- Очень рассчитываю на вашу помощь, - сказала мама проникновенно. – И ещё, господин граф, я ведь только сегодня узнала, что вы спасли мою дочь от верной смерти, - и она даже промокнула глаза платочком, чтобы показать, как расстроена и напугана. – Я так вам благодарна… Нет слов, чтобы передать благодарность матери за
