Кромешник и его светлое чудо - Лана Ежова
А что? Мне нравится. Пусть слово с древнего языка, но у людей на слуху: маги-природники, которые специализируются на насекомых, так и называются — маги-инсекторы. Их услуги бесценны для землевладельцев.
Кто же откажется приобрести карманный инсектор?
— Названия... У меня с ними большие проблемы. В день, когда впервые встретились с тобой, я безуспешно пыталась продать новый защитный артефакт — бронесисю. Ой!
Опять выскочило это дурацкое слово...
Я спрятала в ладонях пылающее стыдом лицо. Опять опростоволосилась! Боги, за что вы меня сделали косноязычной?
— Точнее, бронегрудь. Но этот артефакт все равно никому не нужен...
— Это что-то из защитной магии? — сдавленно спросил Мэттхольд.
Понятно. Я его рассмешила, но он постарался скрыть смех, чтобы не обидеть. Великодушно с его стороны.
— Да, это мощный щит на весь корпус, ведь по статистике, большинство заклинаний направлены туда. — Я машинально принялась перечислять особенности своего детища.
— Бронежилет.
— Что?
— Больше подходит это название, если артефакт защищает корпус, — объяснил кромешник.
У меня не было слов!
Я создаю артефакты уже несколько лет. Назвать их — это сложнее всего, почти физические муки. Без названия не продашь, а не продашь — не будет возможности делать следующие артефакты, и я утрачу независимость.
Как-то так.
Нет, меня поддержит брат, назначив финансовое содержание, сестра тоже не останется в стороне. То есть от голода не умру. Но буду ли создавать артефакты? Ежеминутно помня, что провалилась, не справилась без посторонней помощи?
А идти в чью-то мастерскую рядовым артефактором... Сложно да и неприятно.
Для женщины артефакторика — чаще всего бурная река с подводными камнями.
И сейчас я смотрела на потрясающего мужчину, который за несколько минут общения дал имена уже двум моим изобретениям. Шикарные названия — емкие и отражающие суть. Сокровище, а не мужчина!
Я ощутила себя драконом-коллекционером из иномирских сказок. Выкрасть и спрятать!
— Филиппа, твой взгляд меня пугает, — явно с усмешкой произнес кромешник и взял чашку с чаем.
Белый фарфор в сильных смуглых пальцах — красиво.
— Размышляю, как лучше сделать тебе неприличное предложение, — призналась я честно.
Поднятая чашка на миг зависла в воздухе, затем продолжила траекторию движения.
— Филиппа, какое предложение? — осторожно уточнил Мэттхольд и сделал глоток. Половина чашки исчезла во тьме капюшона.
— Я хочу тебя, — сообщила я важное и сосредоточилась на половинке чашке.
Как тьма сказывается на ее свойствах? Никак? Тот же плащ — он исчезает-появляется, потому что видоизменился под воздействием? Или изначально соткан из тьмы? А вдруг это тогда часть мужчины, как татуировки? И потрогать за край плаща — достаточно интимный жест?
— Фил, — тихо окликнул кромешник, и чашка в его руке вдруг раскрошилась.
Брызг было немного, он почти допил чай.
— Что? — Я уставилась во все глаза.
— Повтори, что ты сказала, — терпеливо и очень медленно произнес Мэттхольд.
Да что я там такого сказала?
— Я хочу тебя — ужасно сильно хочу! — пригласить к себе в помощники, уж очень здорово вышло с названиями! — выпалила я на одном духу.
— Кхм, — озадаченно прокашлялся кромешник.
Лежащий возле стола Барт выдал странный звук, еще и лапой прикрыл морду, пряча нос и глаза.
Ну вот, я же была права и предупредила! Странное предложение.
— И да, я понимаю, что предложение неприличное. Кромешному лорду нельзя работать у артефактора.
— Почему нельзя? — уточнил Мэттхольд, но отстраненно, будто думал совсем о другом.
Наш разговор его тяготит? Заболтала я своими глупостями?
— Статус кромешника, гордость и запреты ордена, — со вздохом перечислила я. — Все понимаю, но как же мне нужна помощь с названиями!
— Помощь с названиями, — эхом повторил кромешник. — Ничего неприличного не вижу в помощи.
— О! Правда? Тогда заключим договор на проценты с продажи, так будет справедливо, — предложила я.
Боги, как же мне повезло! Я подавила желание запищать от радости.
— Странные у тебя понятия о справедливости, — удивился Мэттхольд. — Брать плату только за названия... Хм. Слишком щедро и, уж прости, глупо, Фил. Я просто помогу.
Хотелось поспорить, что это он неправ. Без удачного названия изобретение будет валяться на полке в пыли, его не возьмет лавочник, не купят люди.
А я так хочу, чтобы моими артефактами пользовались, чтобы они приносили пользу! Я бы спокойно творила дальше в удобных для себя условиях... Видимо, чересчур много хочу.
Мэттхольд внезапно насторожился — не видя лица, я все же поняла это по изменившимся позе: в плечах появилось напряжение. Мужчина будто к чему-то прислушивался, не доступному мне. А у меня ведь тонкий слух, острее, чем у среднестатистического человека.
— Филиппа, тебе пора подремать после завтрака, — вдруг заявил кромешник и вышел из-за стола. — Я провожу тебя в спальню.
— Да я и сама смогу, — возразила, старательно давя любопытство.
Что происходит? Может, его вызвали побратимы? Или я устала, и мне кажется, что Мэттхольду нужно срочно уйти.
Сидящий Барт неожиданно взмахнул хвостом, укладывая его прямо на моем пути.
Опасаясь наступить, уклонилась и предсказуемо споткнулась.
— Осторожно!
Кромешник подхватил на руки — я обвила его за шею рукой.
— Ой...
— Прости, не подумал, что ты слабенькая после болезни, — с сожалением повинился Мэттхольд.
Я же с досадой посмотрела на шмыря сверху вниз. Это же он специально подсунул свой хвост! Чего только добивался? Чтобы меня понесли в спальню на руках?
На руках... О, а ведь это шанс!
Коварно, некрасиво с моей стороны, но как удержаться?
Я осторожно потянула за капюшон плаща.
Пальцы прошли сквозь тьму. Я даже губу прикусила, чтобы не выдать стон разочарования.
— Филиппа, — с укоризной протянул Мэттхольд.
— Любопытство сильнее меня. Извини.
Кончиками пальцев погладила, куда дотянулась. Щеку. Выбритую гладко. О, крохотная
