Очень древнее Зло - Екатерина Лесина
Летиция поглядела на дом. Серый. Каменный. Правда теперь, в сумерках, он кажется будто бы больше. А вот двор — темнее.
— Здесь не безопасно, — Алоний Марциус Капитул Третий разогнулся и руку поднял. — Клянусь посмертием, что не умышляю против божественной крови…
— А вот поговорить нам надо бы… — задумчиво протянула Мудрослава и прищурилась этак, аккурат, что матушкина любимая левретка перед тем, как вонзить клычки в чью-то слишком самоуверенную руку.
Глава 16 О том, что иногда женщины делают глупости, но они не специально
«И воскликнула тогда ведьма: «Да будет слово мое крепко! Пусть станут свидетелями ему и лес темный, и река глубокая, и гора железная, что в самое небо вершиной упирается». Поверил ей Вольга-королевич, а зря. Ибо не прошло и года, как обмелела река, сгинул лес, а гору, которая вершиной небо подпирала, сожрала ржа»
Сказ о ведьмином слове и Вольга-королевиче
Мы ели.
Сидели на полу, жевали что-то и пялились друг на друга. Говорить…
— Ты точно ничего не видишь?
Теттенике покачала головой.
— Из-за тела?
— Не знаю, — она сидела на пятках в позе, которую я точно не рискну повторить, уж больно сложною, а еще неудобною та кажется. — Я думала, что да. Мне так казалось. Но… матушка, она когда-то говорила, что любой дар — это свойство души. Душа ведь осталась.
Правда, сказала она это как-то неуверенно.
Тоже вот не понятно.
Почему она?
И почему это тело? Мальчишка… обычный мальчишка. Тощий. И возраста непонятного из-за этой вот неестественной худобы. Взгляд голодный. Аппетит… имеется, пусть даже принцесса изо всех сил пытается держаться подобающе роду и высокому происхождению. Но этому вот на происхождение плевать.
И…
И дальше что?
Опять к зеркальцу обратиться? Нет, не вариант.
— Ладно… причины — дело третье. Нам бы понять, ты не видишь будущее, потому, что дар ушел вместе с телом, что плохо, потому что в этом случае видеть будущее будет ведьма.
Как-то корявенько получилось, но как уж есть.
— Или же дар не ушел, но…
— Но?
— Просто видеть нечего.
— Как?
— Скажем… скажем, будущее стало глобально неопределенным, — я призадумалась, правда, не сказать, чтобы надолго. Во-первых, в теории вероятности я понимаю чуть больше, чем ничего. Во-вторых… как проверить? — И если так, то… это, наверное даже хорошо?
Мальчишка прищурился.
— Смотри, раньше все умирали. А теперь вот просто будущего нет.
Прозвучало, правда, не слишком оптимистичненько.
— Вообще-то можно попробовать и проверить, — я поерзала, потому что мысль, пришедшая в голову, была на диво логичной. — Смотри… давай ты попробуешь заглянуть не туда, где далеко, а вот… вот, скажем, в то, что произойдет в ближайшее время. Со мной.
— Ты демоница!
— Это, между прочим, нетолерантно.
— Чего? — удивились и мальчишка, и принцесса. Я же рукой махнула и приказала:
— Пробуй. Настройся.
Она закрыла глаза и наморщилась, старательно так, явно настроенная прозреть немедля.
— Ты… ты булочку уронишь! — воскликнула Теттенике с непонятною радостью. — И еще хвост загорится!
Я поглядела на булочку.
На хвост.
Не буду я ронять. Я… я её съем. И в доказательство, я вцепилась в булочку зубами. Правда, внутри оказалось почему-то не варенье, а что-то до того едкое, что я подавилась.
Закашлялась.
И выронила треклятую булочку. Горечь же расползлась по языку. От нее онемели губы. И язык. И… и хвост сам собой вспыхнул. Не только хвост. Развернулись огненные крылья, и… и огонь пополз по рукам, по коже…
— Этого я уже не видела, — задумчиво произнесла дочь степей.
Или все-таки сын.
Я замычала.
А она подала воду.
— На вот… — и подняв надкушенную булочку, понюхала её. — Ведьмина трава.
Вода заливалась внутрь, но горечь не отступала. И онемение. И… и куда охрана смотрит! Тут меня едва не потравили, а они там за дверью бдят.
— Гадость неимоверная. Если лошадь хоть стебелек съест, то все… случалось, что в дурной год, когда луна высокая, табуны целые травились.
Я не лошадь. Но соглашусь, гадость.
Прислушавшись к себе, я поняла, что, возможно, хорошо, что я не лошадь. Падать и погибать в страшных мучениях не собираюсь. Вот в животе как-то подозрительно урчало.
— У нас, если найдут, что коня нарочно ею потравили, то отравителя свяжут и в степи оставят, — на меня глядели… с сочувствием. — Ты не помрешь?
— Н-не знаю, — просипела я.
Немота проходила.
А ведь… кто? Я поднялась. Ноги подгибались, да и пошатывало слегка. Я выглянула в коридор и поманила ближайшего Легионера.
И остатки булки ему сунула.
— Ведьмина, — горло еще драло, как при хорошей ангине. — Т-трава… кто?
Тот булку взял. Поднес к шлему и явно разозлился. Тоже странность. Что я вижу? Доспех? А точно знаю, что разозлился.
Он прижал раскрытую ладонь к груди, а потом указал на комнату.
— Мне там сидеть?
Кивок.
— Ты… выяснишь?
Еще один кивок.
Я вздохнула. Есть перехотелось. И до того не сказать, чтобы вовсе все плохо было. Нет. Кусок в горло очень даже неплохо лез. Раньше. До того, как эта гадость попалась. Но вот совесть все-таки мучила.
Слегка.
— Хорошо… мы тогда…
Я не нашлась, что еще сказать, и вернулась в комнату. А ведь погано. В собственном доме, считай, покоя нет.
— А если человек съест? — спросила я. — Эту траву?
Теттенике задумалась.
— Ну… вроде ничего. Может, животом помается. Или вот еще голова болеть будет.
Стало быть, человека травить ею бессмысленно. Для людей есть много других, куда более подходящих трав.
— А вот против нежити её вешают, — добила Теттенике и прищурилась.
Я села на пол.
Вздохнула.
А что тут… вздыхай или нет, но искать дорогу надо.
Теттенике подняла руку, словно упреждая вопрос. И я послушно промолчала. Потом взяла пирожок… и тоже задумалась. Ладно. Идти надо. Демоница тут высказалась однозначно, да и вся моя суть требует действия. Ричард, конечно, не обрадуется.
Ко всему слово я нарушу.
Но… лучше так, чем тут сидеть. Еще дотравят ненароком.
Если идти, то… то стоит переодеться. И сумки собрать. Еду там. Воду. Что еще в поход берут? Если на неизведанные земли, нечистью кишащие, то оружие надо хоть какое-нибудь.
Какое?
На стенах в Замке много чего висит. Только я пользоваться не очень умею.
— Мы её нашли! — Теттенике подпрыгнула. — Я видела!
— Ага, — только и выдавила я. — Где?
— Не знаю. Этого видно не было. Мы… мы перед камнем стояли каким-то. А потом… потом…
Потом — суп с котом. Хотя имеется у меня одна мыслишка.
— Потом ехали… — выдавила Теттенике, покраснев. — Вдвоем на одном коне.
Так, стоп. Конь
