Невезучая или эльфы, как они есть (СИ) - Волкова Альвина Николаевна

— За что-о?! — обиженно взвыла, морщась от боли.

— Сама знаешь за что, — припечатал дядя.

Я опустила руки и посмотрела на него с недоумением, за что мне снова прилетел щелбан.

— Больно! — жалобно воскликнула, потирая ноющий лоб.

— А ты не строй из себя дурочку.

Глаза дяди начали подсвечиваться красным. Я пару раз моргнула и поняла, что от него ничего не скроешь. Мне стало стыдно, и я опустила взгляд.

— Вижу, ты поняла свою ошибку.

Кивнула, тем не менее, из упрямства буркнула:

— Но я же не специально.

Третий щелбан был в разы больнее, чем первые два.

— Ай! Дядя, хватит!

Видимо моя боль передалась Элису без искажений. Он тоже схватился за лоб и слегка поморщился.

— Учитель, прошу вас, прекратите — ей больно.

— Знаю, — сверкнул на него глазами лич, — А ты терпи. Это ты виноват в ее боли, так что дождись свое очереди.

Н-да, дядя в этот раз не шутил. В голосе не было игривости, он действительно был нами недоволен. Я посмотрела на лича, на Зазу, взвесила последствия, и с неохотой выдавила из себя:

— Прости. Это было рискованно. Я больше так не буду.

— О-о! — с сарказмом протянул дядя Анрой, и погладил Зазу по голове. — Смотри и запоминай, Зазочка, вот так должны вести себя хорошие дети, когда взрослые на них сердятся. Не спорить, не доказывать свою правоту, а извиниться и заверить, что этого больше не повторится.

— Но Аня ни в чем не виновата, — попыталась защитить меня джинна.

— Она виновата в том, что готова была рискнуть своим здоровьем, — смотря на меня, произнес лич, потом нагнулся, и посмотрел Зазе прямо в глаза. — Все ради тебя. А ты? Что сделала ты? Ты действительно ничего не знала… или знала, но позволила своей второй половине одурманить Аню?

— Не-ет, я не…, - запротестовала джинна, но глаза лича начали краснеть, а лицо просвечивать сквозь наведенную личину.

— Не спорь.

Заза испуганно округлила глаза и закрыла рот ладошками.

— Теперь ты, ученик, — выпрямился дядя Анрой, подошел к Элису и отвесил затрещину, от которой у мужчины мотнулась голова. Тут явно не обошлось без магии. — Даже если к тебе вернулись эмоции, я не стану стоять в стороне, и смотреть, как ты запугиваешь Анну.

— Я не…

— Молчи! То, что она сейчас попыталась сделать, было вызвано единственным желанием — спрятать от тебя ребенка. И знаешь, что это значит?

— Нет, учитель.

— Это значит, что в глубине души, Аня почувствовала страх. Она перестала доверять твоему самообладанию и решила действовать вопреки здравому смыслу, пока ты не вышел из себя окончательно, — и дядя неожиданно повысил голос: — И я громко объявляю хозяйке оазиса свою благодарность за то, что она не позволила Анне совершить эту глупость.

— Всегда, пожалуйста, — раздался шелестящий голос со всех сторон. — Когда закончите, ждем вас у озер.

Голос затих, деревья зашевелились, зашуршали и расступились. Перед нами открылась широкая тропа, ведущая прямо к цели.

«Могла бы и пораньше так сделать», — мелькнула мысль, на которую сразу получила ответ.

— Не могла бы, — прошептал голос хозяйки оазиса у меня над ухом. — Гостей много. Не успеваю.

— А-а! — тихо протянула я. — Понятно, — и пока ощущение ее присутствие не исчезло, тихо попросила: — А Гарха можно сюда привести? Он где-то потерялся.

— Не потерялся. Он выполнят приказ Анроя — ловит скелет. Когда поймает, перемещу обоих.

— Спасибо, — слабо шевеля губами, поблагодарила хозяйку оазиса.

— Анрой поступил правильно, что наказал тебя. Ты могла погибнуть. В твоем состоянии открывать вход в лабиринт смерти смертельно опасно.

Хотела бы я испытать угрызения совести, но дядя не ошибся, я действительно испытала страх. Когда глаза Элиса полностью почернели, скулы заострились, а движения стали резкими и порывистыми, моим неосознанным желанием стало — сбежать, прихватив с собой Зазу, и переждать пока маг не успокоится. Я достаточно хорошо прочувствовала тот момент, когда Элис изменился, словно стал другим человеком, наша связь заледенела, и я перестала улавливать его эмоции.

— Я расскажу тебе, — совсем тихо шепнула Ришалис. — Ты должна знать это.

— Что? Что я должна знать? — я повернула голову, чтобы расслышать, о чем она будет говорить, но ощущение присутствия стало едва заметным, так что не уверена, что расслышала ее правильно: — Скоро?… Что скоро?

Я поднялась с большого ширвари, не забыв при этом погладить его по спине. Сразу ощутила отклик — легкое покалывание в кончиках пальцев. Малыши ширвари столпились вокруг нас, но вели себя тихо. Подошла Самайя.

— Больно? — спросила она.

— Где? — не поняла я.

Она показала мне на лоб.

— Немного, — смущенно призналась, так лоб все еще болел.

Неожиданно, но Самайя решила меня полечить. Она создала крохотный водяной шарик, ввела в него жёлтый листик и приложила к моему лбу. Сначала было ощущение прохлады, затем тепла и снова прохлады.

— О! — с улыбкой, потрогала свой лоб, когда Самайя убрала руку. — Спасибо!

— Не думала, что увижу, как тебя наказывают, — сказала она, нахмурив брови, и покачала головой. — Я не считаю, что ты в чем-то виновата. Если кто и виноват, то это Элис. Не нужно было затевать этот спор. Он с самого начала должен был предвидеть, что ты будешь против наказания хулиганки.

— Я не хулиганка, — вякнула джинния. — Я — Заза.

— Я с тобой не разговаривала, — отвернулась от неё длинноухая мисс Обида.

— А я с тобой, — тут же вздернула подбородок рогатая бестия. — Ты мне не нравишься.

— Девочки, — с тяжелым вздохом обратилась я к ним, — давайте не будем ссориться. Пожалуйста.

Молчание было напряженным, но спорить они не стали. Не из-за меня, конечно. В метре от нас дядя продолжал отчитывать Элиса, и к нему присоединился магистр Шамир, к ноге которого прижималась крупная ящерица с приплюснутой бугристой головой и весьма примечательными задними лапами. Овар магистра был полностью создан из тени, но внутри ящера горел светло-голубой огонь.

— Овар, — сказала я вслух, ни к кому не обращаясь.

— Что овар? — откликнулась Самайя, и тоже посмотрела на ящера.

— Это третий овар, которого я увидела, — пояснила свой интерес.

Самайя снисходительно фыркнула, мило сморщив носик.

— Ничего особенного. В Академии во время зачётов и экзаменов ты будешь видеть их на каждом шагу. К тому же без них не обходится ни одна практика.

— А ты? Ты тоже создаешь овара для практики?

— Упрощённый вид, чтобы не нервировать студентов-людей. Они такие глупые, — хихикнула Самайя, — верят, что облик их овара что-то значит.

Я вспомнила давний разговор с Рого, когда тролля морозило от одной мысли о том, что он выберет не тот образ своего овара, и вопросительно взглянула на Самайю.

— Ты не считаешь образ овара чем-то важным?

— Нет, не считаю. Какой бы образ не выбрал маг, если он талантлив и магически одарен у него и насекомое может превратиться в свирепого монстра, а у бездарности даже страшный дракон будет плеваться мыльными пузырями.

— Не знаю, что сказать, — рассеянно пробормотала я. — Возможно, ты права.

— Я права, — Самайя вздернула подбородок, подумала о чём-то, и, глянув в сторону Элиса, туманно улыбнулась. — Но это не значит, что я предлагаю тебе выбрать образ какого-нибудь безобидного пушистого зверька, тебе подойдет образ хищного зверя, от вида которого у любой отпадет желание с тобой знакомиться.

— И за что ты меня так «любишь»? — хмыкнула я, представив реакцию Самайи на моего овара.

— Я тебя не люблю, — не поняла сарказма Самайя. — Я тебя предупреждаю.

— О ком?

— О нас, — сверкнула она глазами на Элиса, — о тех в ком течет кровь эльфов. Мы собственники во всем: в дружбе, в общении, в деловых отношениях, в любви, в самых незначительных мелочах. Даже в обычных вещах — мы собственники.

О-о! Это я хорошо знаю. Когда мы с Элисом выплатим долг за любимый стол магистра Аеллира, он точно будет сниться мне в страшных снах, как напоминание. И это несмотря на то, что к своим носочкам, ожившим из-за заклинания Тираеля, я питаю искреннюю симпатию.