СИНИЕ ЛЕБЕДИ - Светлана Гресь
Комариха с удивлением смотрела на глупый вид своей товарки.
– Ты что глазища выпучила, слюни подбери-то. Ей Богу, впервые, вижу, чтоб от пары рюмок наливки сидели с такой сладкой и блаженной рожей.
Тот, кто причудился в пьяном угаре, оставил свои любовные попытки, и Кондратиха метала пылкие томные взоры на щупленького Комара, чем приводила его в необъяснимое замешательство. От каждого ее касания он еще больше скукоживался и старался отодвинуться подальше. Она, не замечая его недоверия, все больше пыталась приблизиться.
– Ммаленький ммой, – шептала все время, напрочь забыв все любовные слова за столь долгий жизненный путь.
Испытав сильное потрясение, дрожащими руками потянулась неловко к другу и опрокинула подсвечник. Изба утонула в темноте. Пробовали искать спички, чтобы зажечь свечи, не нашли и решили, что мимо рта все равно не пронесешь.
Медвежонок меж тем перегрыз веревку и неуклюже вылез из – под стола. Уселся между женщин, принимая активное участие в застолье. Он с удовольствием лакал наливку из кувшина, разом опрокинув его себе в пасть. Когда Комариха хотела налить по очередной стопке, кувшин оказался пуст. Перевернула его над столом, потрясла, ни одной капли не вылилось. Понюхала, засунув в середину руку, облизала пальцы, с обидой взглянув на соседку. И когда только успела, такую сроду не перепьешь. Пришлось дальше продолжать трапезу, наполняя стаканы бражкой.
– Ишь, как уминает, словно отродясь не ела, знамо дело, столько выпить, заесть надо. – К тарелке полезла не стыдясь, окосевшая в стельку, и приметила с изумлением, что шея у Кондратихи явно особая, какая-то лохматая.
– Надо же так чавкать и облизываться, бродячая собака и то лучше хлебает свою похлебку.
Медвежонок в это время с удовольствием грыз кусок пирога, чмокая и посапывая, полез на стол, подбирая следующее блюдо.
Кондратиха обиженно отвлеклась от закуски, глянула на подругу и икнула, лицо у подруги было вытянутым, темным, как у печника, мохнатым и больше напоминало звериную морду.
– Тьфу на тебя, cоседка, ну и рожа! Морда лица у тебя черноволосая, как чугунок, не мешало бы и побриться. Я знала, что волосы растут по телу, но не так же.
– У кого это рожа? Кому бриться надо, – грозно на-двинулась Комариха, обиженная до нельзя больше. Такой наглости не ожидала, глянула прямо в бесстыжие глаза своей древней подруги.
– Черт знает что показалось. – Кондратиха рьяно перекрестилась. – Помилуй, пьяным мигалкам такая чушь привиделась в темноте, надо свечу зажечь.
Стала шарить в своих огромных карманах в поисках спичек; не раньше, как только что, она тайком умыкнула вожделенный коробок, решив, что дома он ей сгодится.
Медвежонок на столе меж тем захмелел, расхрабрился. Он ощутил, что Кондрат пьет что-то вкусное и сладкое. Придвинулся ближе, положив лапы на плечи мужчины. Тот недоуменно глянул на приблизившееся лицо, и его осенило, почему Комариха не зажгла свечку, хочет побаловаться с ним малость, с пьяных глаз совсем забыв, что подруга-то сидит совершенно с другой стороны. Стал шарить по мягкому податливому телу, удивляясь, и когда только успела шубу одеть, да еще летом. Лицо женское мотнулось совсем близко, обдав резким незнакомым запахом. Что страсть делает с женщиной!
Закрыл от удовольствия глаза, подставив рот для поцелуя. Почему-то она стала облизывать его губы, лицо, шею довольно длинным и проворным шершавым языком. Ухватился за голову, уткнулся руками в уши, остренькие, растущие на макушке. От удивления открыл глаза и уперся ими в небольшие глубокие, явно не женские глазки.
– И-к-к, и-и-к-к, – заикал незадачливый геройлюбовник. Его мощное крупное тело затрепыхалось, напирая на сидевшую сзади Комариху. Руки откинулись назад, стали шарить по лаве, задев тощие коленки соседки. Она, решив, что мужчина жаждет любви, дохнула тяжелой пьяной волной прямо в ухо, больно уткнувшись в бедро своей костлявой коленкой.
Ворона, открыв глаза, заметив, что медвежонок сидит за столом, не церемонясь, как заорет во все птичье горло,
– Кошмар-р-р! Идиот, куда лезешь! Какой кошмар-р-р! Залезай под стол немедля!
Кондрат, не понимая толком кто и где кричит, взглянул назад и увидел, что Комариха – то сзади.
– И-и-к, и-к-к, – только и мог произнести ошеломленный кавалер. – Не полезу! я не идиот! я выпимши! Сильно, наверно. Не буду больше, никогда!
Ну и рожа, свет таких не видел, да еще и не одна. Руки его застряли в подоле Комарихи, запутались в длинной юбке.
– Не делайте мне счастья, куманек, – шептала разгоряченная его беспорядочными торопливыми движениями, – а то я сщас помру. Видите, как трясутся мои любовные жилы, – дрожащими руками шарила по животу Кондрата, прижимаясь всем своим жестким, костлявым телом к пышному торсу друга.
– Целуйте, целуйте меня скорее, сделайте мне жарко, чтобы душа вконец упрела, – тянула губы навстречу, закрыв от предстоящего блаженства глаза. Давно забытая услада, подогретая наливкой, сковала тело женское, бросила в омут пылкой страсти. Ее губы наткнулись на влажный чавкающий длинный нос. Лизнув в удивлении, сей странный предмет, открыла глаза. Кондратиха, обеспокоенная непонятным оживлением, подсуетилась и зажгла в этот момент спичку.
С криками домовой! Домовой! – В мгновение ока все собутыльники были на улице.
На крики прибежала Дана, опрометью бросилась в избу. Медвежонок безмятежно спал на лаве, вытянув лапы. С чувством выполненного долга невозмутимая Клава сидела на столе, пытаясь проглотить кусок мяса.
Девушка торопливо спрятала зверя у себя за печкой, прикрыв лохмотьями вместо подушки.
– Никого там нет, вам причудилось, – вышла на улицу. Комариха, враз протрезвевшая, ни за что на свете не пошла в избу, ночевала у друзей.
Дед осторожно зашел, тщательно все осмотрел и не найдя ничего необыкновенного, понемногу успокоился; хотя спал при горящей свечке, все время вскакивая с постели, испугано шаря глазами по избе. Надо же так напиться, и что эта ведьма Тула намешала в наливку.
V
Рано утром Дана увела медвежонка в лес, прихватив с собой лукошко с ягодами. Он жалобно скулил с похмелья, очевидно, болела голова. Медведица уже искала пропажу. Мамаша надавала тумаков и повела к озеру на водопой. Поведение медвежонка было уморительным. Он все время смешно спотыкался, с головой окунаясь в воду, и, к своему глубочайшему удивлению, вынырнул с огромным
