Корона кошмаров (ЛП) - Мерседес Сильвия

Почему? Тьма, казалось, разносила вопрос эхом в тишине, Серина не могла это игнорировать. Почему она держалась за веру, как глупый ребенок? Почему не сдалась, увидев реальность мира? Этот жестокий мир, где пророчества искажали жестокие люди. Где судьбы решались и диктовались теми, у кого была власть. Где все хорошее и святое топтали, делая уродливым. Мир, где она с трудом могла жить.

— Богиня, — прошептала Серина.

Тишина пугала ее. Она разносилась эхом в ее сомневающемся сердце.

— Богиня… — снова прошептала она.

Она не могла больше ничего сказать. Если этой маленькой отчаянной мольбы было мало, никакие песни из множества куплетов и сотен голосов не долетят до неба.

Она ждала, застыв. Миг был больнее всех минут ее существования. Она знала, что поднимется или упадет, будет жить или умрет. Вечность ада была в одной доле времени и пространства.

А потом…

В тишине.

В мерцании холодного света звезд.

В глубинах ее испуганного сердца, во тьме раздался тихий шепот…

«Любимая».

Рожок зазвучал в ночи, громкие ноты разбили тишину, как фейерверки. Серина отвернулась от восточного горизонта, посмотрела на юго-запад, в сторону ворот, единственный вход в Дюнлок через мост. Рожок загудел снова. Она узнала его песнь, семь нот звучали быстро. Эта песня сообщала о появлении короля.

— Герард? — прошептала она.

И она бросилась к лестнице, оставив фонарь, спустилась в темноте так быстро, как могла с раненой лодыжкой. Но она была такой медленной! Такой медленной! Это казалось как сон, воздух был вязким, задерживал ее, когда она хотела бежать быстрее. Она споткнулась на последних ступеньках и упала, слетев с лестницы, у выхода из башни, успела упереться в пол руками. Боль пронзила запястье и ногу, и Серина подавила ругательство, поднимаясь и спеша по коридору, прижимаясь к стене. По бокам открывались двери, звучали голоса, стучали по мрамору сапоги стражей.

Она добралась до вершины широкой лестницы, прислонилась к перилам, чуть не скатилась к дверям замка. Спящие стражи проснулись и открыли двери. Они выглядывали, сжимая агрессивно копья.

— С дороги! — закричала Серина. Они тут же расступились, дали ей пройти между ними, хромая. Она встала на крыльце, смотрела на двор.

По дороге в центре шли лошади, которых она послала уже давно. Ее пять всадников… и больше. На дополнительных лошадях были люди. Она не видела, сколько, ведь свет факела вспыхнул и озарил лицо мужчины, который ехал впереди.

Серина на дрожащих ногах спустилась по лестнице, но на последней ступеньке остановилась, вдруг испугавшись. А если она проснется? А если это был сон, и когда она откроет глаза и поднимет голову с подушки, его там не будет?

Но он увидел ее.

Герард направил лошадь галопом, понесся по мертвому зимнему газону. Он был в синяках, крови и грязи, она еще не видела его таким жутким. Красные раны пересекали лицо, синяки на шее пугали. Она не могла увидеть его таким во сне.

Она бросилась к нему, когда он спрыгнул с лошади. Он поймал ее, поцеловал неловко, почти с болью, поправил руки на ней, чтобы поцеловать уже нежнее и дольше. Слезы катились по ее лицу, все ее тело дрожало. Но он не растаял в ее руках. Она держала его так, словно не собиралась больше отпускать.

А потом он отодвинулся. Было агонией, когда его губы покинули ее, но она с радостью смотрела в его глаза. Они глядели друг на друга. Она не ждала, что он заговорит, не ждала объяснений.

— Я люблю тебя, — сказала она. — Я люблю… — она не смогла закончить, он снова поцеловал ее.

Когда он поднял голову, все еще крепко обвивая ее руками, Герард смог сказать:

— Будь моей женой, Серина, — его голос был хриплым, тревожным. — Умоляю.

Она смогла кивнуть, а потом поцеловала его, хотя воздух вокруг нее заполнился топотом копыт, голосами и радостью из-за возвращения короля.

ГЛАВА 23

Айлет шла по сосновому лесу своего разума.

Он был неподвижным. Тихим. Ужасно пустым.

Ее босые ноги хрустели на красном ковре сухой хвои, она умело обходила острые шишки и выпирающие корни. Бледный свет падал сквозь зеленые ветви пятнами белого среди тени тропы, и она глубоко вдыхала запахи леса, такие сильные, хотя она знала, что это был сон.

Она днями безумно бежала, пробивала пути в лесу, на склонах и долинах. Ее голос разносился до небес, звал, визжал, рыдал без надежды на ответ. Она знала, что охота была тщетной. Но она охотилась.

Та охота была завершена. Теперь она просто шла. Слушала тишину в голове, разносящееся в ней эхо. Порой она тянулась к духовной связи, которой там уже не было, ощущала пустоту на ее месте, словно ее лишили конечности, но она все еще искала ее.

Как долго она шла? Дни? Недели? Минуты? Не важно. Она была без сознания, ее физическое тело лежало где-то далеко, уязвимое. Она порой слышала голоса в серой атмосфере сверху, но не понимала слова. Может, просто не хотела понимать.

Они, наверное, что-то ей дали. Чтобы успокоить ее тело и душу. Чтобы она перестала постоянно бежать в голове. Наверное, это заставило ее спокойно шагать. Она ощущала панику под поверхностью, под землей в хвое. Но это угасало, сменялось спокойствием и… тяжестью.

Что они ей дали? Не сом. Сом подавлял тени. Это ей уже не требовалось.

Как она устала! Но она шла, не давала себе сесть, отдохнуть. Деревья вокруг нее редели, и она двигалась к открытому пространству. Она вышла из теней на каменистый край ущелья, тут же узнала место ее скрытых воспоминаний.

Но те воспоминания уже не были скрыты. Она ощущала их, живые и активные, в лесу вокруг нее. Вещество делало их тихими и далекими, но, пока она стояла на краю оврага, она ощущала их ближе, чем раньше. Может, успокоительное переставало действовать.

Что-то приближалось по краю оврага справа от нее. Айлет не поворачивалась к высокой худой фигуре. Они стояли вместе, смотрели на брешь в мире ее разума, трещину, ведущую к глубинам ее души. Вид восхищал, овраг был окружен долинами, густым лесом, и все было под серым небом.

Если бы она протянула руку, она смогла бы коснуться женщины. Но она растаяла бы, как туман, ведь это было лишь воспоминание.

Высокая женщина заговорила. Ее голос был мрачным, как ночь:

«Я любила бы тебя, если бы ты мне позволила».

Айлет не ответила. Она ждала, и воспоминание отвернулось и ушло, оставив ее одну у оврага. Ветер выл внизу, дул на ее голую кожу и длинные волосы. Холодный ветер пробирал до костей. Она резко вдохнула и закрыла глаза, терпя холод.

Что-то звало ее в том ветре. Голос, который она почти узнала. Голос из вернувшихся воспоминаний пел:

«Вернись домой… Вернись домой… Вернись домой».

* * *

Айлет проснулась от холодного воздуха, жалящего ее физическое тело.

Ее глаза открылись, на жуткий миг она подумала, что вернулась домой в Гилланлуок. Она посмотрела на балки круглого потолка башни, заметила места, где солома обвалилась, туда проникал свет. Она ощущала жар от нагретых камней, все было таким знакомым, что она могла отчасти поверить и притвориться, что снова была девочкой, юной ученицей, проснувшейся в своей комнате, ожидающей знакомый день — изучение ядов, тренировки с оружием, история, лошади, декламация и проверка.