Лист на холсте, или Улиточьи рожки (СИ) - Кальк Салма

— Два момента, Элоиза, ибо человека тоже два, — подмигнул Варфоломей. — Начнём с кого попроще, так?

— То есть с господина Мауро ди Мариано? — сощурился Себастьен.

— Да, — кивнул Варфоломей.

— Хорошо. Искать информацию о нём начали с того момента, как его назвал покинувший нас господин Скаполи. Как-то нехорошо складывалось — и Верчезу-то он нам рекомендовал, и о возвращении Анджерри позаботился, и господину Лорану тоже взялся помогать искать его пропавшую собственность, причём искать у нас. Не говорю уже о том, что к делам понятно какого благотворительного фонда он тоже имел непосредственное отношение. Многовато совпадений для одного человека, на мой взгляд.

Правда, оказалось, что он активно интересуется не только деятельностью Шарля, но о проблемах с другими высокопоставленными служителями Церкви я пока не знаю. Мотивами же в наших историях мне видится традиционное желание сместить Шарля с хорошего места и банально заработать. Он, оказывается, имеет довольно неплохое представление о черном рынке произведений искусства, и об этом известно, так что обращение к нему господина Лорана неудивительно. Он неофициально консультирует по вопросам поисков сокровищ — в первую очередь, украденных сокровищ. Конечно, уважаемый кардинал Доменико, секретарём которого является этот человек, вряд ли подозревает о таком его, гм, хобби.

Верчеза ещё до устройства к нам выполнял для него какие-то работы частным образом. Скаполи вообще выполняет работу за деньги для того, кто заплатит. А как они признакомились с Анджерри, я пока не выяснил. Подозреваю — историю о вашем, Шарль, безмозглом племяннике так или иначе знают, и этот предприимчивый человек решил сделать с его помощью своё небольшое дело.

Эмма Лоран рассказала, что когда нужно было тихо продать лик святого Себастьяна, то слегка криминальные знакомые вывели её на благотворительный фонд достаточно быстро. Нет, Мариано сам даже не интересовался, что за картина, а просто порекомендовал ей и её подставным лицам благотворительный фонд и схему. Деньги ей были не нужны, она жаждала мести, поэтому схема её устроила. Поэтому когда на него вышел уже её супруг, Мариано заинтересовался — что это он такое помог продать. И далее были задействованы главным образом Верчеза и Скаполи, и отчасти Анджерри. А дальше вы знаете.

Кроме того, Верчеза, как оказалось, и ранее таскал ему информацию — если через аналитический отдел проходило что-то, что он считал интересным. А о том, почему он работал на Мариано, мы уже знаем — с тем, что долги нужно отдавать, этот человек не спорил. Другое дело, что во время стандартной проверки при приёме на работу мы ещё не знали так много о господне Мариано, поэтому и не обратили особого внимания на этот контакт Верчезы.

— Колесо-то ему проткнули? — вдруг спросила Элоиза.

Само спросилось.

— И даже что-то нацарапали, — рассмеялся Себастьен. — Не знаю деталей, но слышал, что прямо было соревнование за право это сделать. Соревновались в красоте и разборчивости почерка, и умении пользоваться острыми предметами для начертания букв. Если хотите — покажу фото и соревнований, и результата, я представляю, где они должны быть.

— Спасибо, Себастьен, — кивнул кардинал, — и сотрудникам вашим тоже спасибо. Сегодня я побеседовал с кардиналом Доменико, и по итогам беседы он решил сменить секретаря. Господин Мариано уведомлён о том, как много кардинал Доменико знает, и готов уехать далеко и молчать. Иначе вся информация о нём становится общедоступной. Кроме того, ему пришлось возместить кое-какие растраты, так что особенно обеспеченной его новая жизнь не будет.

— Отлично, — Себастьен прямо просветлел.

— Тогда идём дальше. Господин Верчеза уволен с волчьим билетом, о нём можно более не упоминать. Остаётся мой племянник. И здесь как раз неоценимой будет помощь моего друга Бенедикта. Он уже много лет несёт службу в одной из заокеанских миссий, в Гватемале, в небольшом горном департаменте. Плотность населения велика, сотрудников недостаточно, нищета, неграмотность, отсутствие элементарной медицины и ещё много разного. Ему нужен подручный на тяжёлую физическую работу, и работы этой хватит на долгие годы. Более того, Винченцо согласился дать обет молчания.

— Как вам это удалось? — Себастьен смотрел на кардинала с восхищением.

— А выбор был — либо вот этот, так сказать, пакет условий, либо — снятие сана и в полицию. Я считаю, что и так слишком долго потворствовал ему.

— А что госпожа Кристин? — поинтересовался Варфоломей. — Не начала ли рассказывать о несчастном мальчике, и как его никто не любит?

Видимо, речь о сестре Шарля, подумала Элоиза.

— Переживёт, — отрезал кардинал. — Не в тюрьму же он в итоге отправляется. Или, Элоиза, вы настаиваете, чтобы в тюрьму?

Она не ожидала такого вопроса. Задумалась. И заставила себя отвечать.

— Знаете, из тюрьмы выходят. А если в горах Гватемалы действительно много работы, которую этот человек сможет выполнять — так пусть идёт и выполняет. И не возвращается, — злобно добавила она. — Простите, ваше преосвященство, — глянула на епископа. — У меня нет добрых чувств по отношению к этому человеку.

— Госпожа де Шатийон, я счёл возможным посвятить Бенедикта в вашу историю — и личную, и семейную, — заметил Шарль. — Он должен знать, на что способен его будущий подопечный. Более того, я отправил Винченцо к нему на исповедь.

— Я понимаю, — пробормотала Элоиза.

Вообще да, приличного тюремного срока из существующих обвинений не получится. Он все-таки никого не убивал, и мстить ему было разве что за то, что совратил и бросил, но у Шарля получилось лучше, чем смогла бы придумать она сама. Мысли поглотили её, и она даже не сразу расслышала вопрос епископа.

— …здорова ли госпожа де Шатийон?

— Да, — ответила она.

— Не слишком, — разом с ней ответил Марни.

Она подняла на него возмущенный взгляд — вот ещё только не хватало!

— Элоиза, вы не были у Бруно? — спросил кардинал.

— Нет, всё в порядке, — помотала головой она.

— Тогда я, как ваш начальник, распоряжусь о следующем: с завтрашнего дня вы в отпуске, до конца недели. Может быть, ещё сказываются последствия вашей весенней операции? Отдохните, лучше всего — поезжайте куда-нибудь. Себастьен, я могу поручить вам вывезти куда-нибудь госпожу де Шатийон, где она почувствует себя лучше?

— Меня вы тоже отправите в отпуск до конца недели? — рассмеялся тот.

— Конечно.

— Исполню, — Себастьен коротко кивнул, а в глазах у него плясали черти.

— Элоиза? — кардинал внимательно посмотрел на неё.

Она не ожидала такого от кардинала, но спорить было глупо.

— Да, ваше высокопреосвященство, я так и сделаю. Спасибо.

— Тогда ступайте, собирайтесь. Оба, — улыбнулся кардинал.

29. Давняя история. Взгляд со стороны. Полина

Вечером следующего дня Элоиза и Себастьен сидели на большом прибрежном камне, спустив ноги в воду. Да-да, в том самом месте, где они уже сидели почти год назад. Элоиза не знала, почему Себастьен решил привезти её сюда — потому ли, что им здесь было хорошо, или просто дорога сюда была быстрой и несложной. Домик оказался свободен, их с радостью приняли. Себастьен даже сводил её поужинать, но ни рыба, ни даже жареные каракатицы сегодня не радовали.

Нет, не так. Не то, чтобы не радовали, просто было абсолютно не важно — что есть и что пить.

Она не возражала против его активных действий, то есть — не требовала оставить её в покое и не трогать. Впрочем, он, глядя на неё, тоже был немногословен.

Но в какой-то момент сидения на камне всё же спросил:

— Скажите, Элоиза, а когда вы не здесь — вы где?

— То есть? — встрепенулась она.

— То и есть. Вы определённо сейчас не здесь. Со мной ваша физическая оболочка, а где блуждает в это время ваша душа? Или, может быть, она не блуждает, а где-то прячется — в коробочке, шкатулке или сундуке? И мне всего-то нужно сходить в заклятое место, принести шкатулочку и вернуть вам вашу душу? Или, может быть, она на месте, просто хорошо скрыта? Например, где-то глубоко внутри вас есть маленькая улитка. У неё очень прочный домик, прямо скажем — титановый, в нём темно и безопасно. Там никто не увидит ни страхов, ни сомнений, ни разочарований. А когда сложная ситуация минует вас — то и душа ваша, имеющая в тот момент облик улитки, выглянет из своего домика наружу, пошевелит рожками и постепенно выберется в вашу телесную оболочку. А может быть, это не улитка в домике, это нежный моллюск в своей перламутровой раковине? Сидит там, прячется, а все несчастья и беды обволакивает перламутром и превращает в драгоценные жемчужины. А мне остаётся только ждать, когда вы явите себя из этого заточения, поднявшись ото сна ещё прекраснее, чем раньше.