Жестокие игры, или Этот огонь убьёт тебя (СИ) - Ноэль Нэтти

И я отключаюсь.

Люци

Тело нефилима падает кубарем вниз, больше напоминая тряпичную куклу, безвольно трепыхающуюся на воздухе. Подхватываю почти безжизненное тело Вейлт. Она слишком слаба, мертвенно-бледное лицо обрамляет лишь едва виднеющаяся сеточка капилляров и засохшая дорожка крови под носом. Здесь явно что-то не так, и отпускать ее на землю в таком состоянии будет опасно, к тому же я не уверен, что ритуал облитерации прошёл успешно.

Поднимаюсь на небеса и возвращаюсь в старую башню. Что делать дальше с Земной, не знаю. Аккуратно укладываю её на кровать и укрываю одеялом, в который раз страшась мерцающей бледности и едва слышному дыханию.

Я видел столько ужасов на земле, которые не вызывали никаких эмоций, но такое состояние Земной задевает самые неприятные рецепторы, отвечающие за переживания. Невольно ловлю себя на мысли, как рад тому, что она вообще здесь. Со мной…

Черт! Кто бы мог подумать, что меня будет интересовать жизнь какой-то девчонки?! Но так ли она безразлична? Уже не думаю…

Быстро отгоняю эти тягостные мысли, сейчас есть дела поважнее — теперь я Повелитель Ада и наверняка уже должен быть в родных пенатах. Как отец мог так безответственно поступить по отношению ко мне?! Отец, неужели бездна поглотила тебя?

В груди жалобно колет, отдаваясь пеленой в глазах. Папа, почему ты не дарил мне той любви, в которой я нуждался?

Направляюсь к двери и бросаю через плечо последний взгляд на Земную, порываясь окутать девчонку в свои объятия, лишь бы только согреть и заставить ее кровь бегать по венам, что я и подрываюсь сделать.

Растираю остывшее тело до испарины на лбу, до боли в плечах, до полного отчаяния, но Земная остается все так же холодна. Здесь что-то не так, наверняка Андреа больше знает об этом, и я отправляюсь в Цитадель.

***

Прошел месяц с тех пор, как мы победили нефилима, но я не могу отделаться от липкого ощущения, что он не умер. Который раз прокручиваю в голове момент падения его тела, отмечая про себя, как слишком резко оно летело вниз, слишком спокойным и расслабленным было лицо, и я не прочь с ним встретится лицом к лицу опять, если он не мертв.

Да, я был не готов стать правителем Ада, но и на небесах к этому готовы тоже не были, чем задевали мое самолюбие, и кстати, только ненавистный Лео и его папаша поддержали мою кандидатуру, но со временем мне удалось заставить замолчать всех.

Ад переживает новые времена. Людей, попадающих сюда, с каждым днем все больше. Конечно, ко по всему привыкаешь, но как отец умом не тронулся, непонятно…

До сих пор пытаюсь найти Сатану, но даже домик, который служил его укрытием, пропал вместе с ним, что все-таки вселяет надежду. Я успел изучить запретную библиотеку и выяснил, что он действительно был первым Серафимом. Как такое происходит, что лучшие из лучших становятся на сторону зла?

В голове всплывает образ Лео. Я точно знаю, что не хотел бы однажды увидеть его демоном. Как бы ненавидел этого святошу, но он должен быть на своем месте.

Андреа практически не отходит от дочери, но пока состояние Земной оставляет желать лучшего, хотя температура тела уже восстановилась. Стараюсь вообще не думать о девчонке, но всякий раз возвращаюсь мыслями к ее бледному лицу. Очнется ли она когда-нибудь или так и останется лежать в старой келье, как чертова Белоснежка?

Но всякий раз отбрасываю насущные дела, направляясь туда, куда зовет душа, куда ведет сердце…

Кэт

Пелена бреда наливает тяжестью миров мое сознание. Это бездна. Голова трещит по швам, что скоро начнет рассыпаться на кусочки, тело ломит от жары, полосая языками пламени. Это боль, и от нее не избавиться.

Часто слышу голоса. Их слишком много, они заполняют весь кислород, давят, не дают дышать, но в тот момент хотя бы огонь, сжигающий тело, отступает…

Иногда мне кажется, что это всего один голос. Зовет меня ласково, нежно проникая в мембраны и пропитывая теплом… Едва голос исчезает, мое тело вновь окутывает зной. Как долго я смогу продержаться на качелях льда и пламени?

Бьюсь в разрушительной агонии, напряжение охватывает все естество, как вдруг ощущаю на лице прикосновение, чем-то напоминающее бутоном розы.

Сильные пальцы чуть надавливают на мои плечи, массируя и сминая их, как пластилин, поднимаются кончиками подушечек к ключицам и очерчивают контур от шеи к ямочке под губой, рассыпая мурашки по коже, задерживаются на губах, оглаживают щеки…

Кажется, я такое уже испытывала… Но ничего конкретного не помню.

По вискам бьет тревога, и руки вновь возвращаются к ключицам, пропуская дрожь по телу, медленно спускаются к груди, касаясь чуть поднявшегося соска и двигаются ниже, скручивая клубок возбуждения в животе. Слегка выгибаюсь и делаю глубокий вдох.

— Ну здравствуй, Кэтрин, — терпкий голос разливается по венам, обжигая горячей лавой и оставляя ожоги на оболочке стен. Я открываю глаза, но никого рядом нет. И вдруг вспоминаю всё…

Меньше секунды хватает на то, чтобы понять, где нахожусь. Я готова была увидеть все, что угодно: больничную палату, новую жизнь в новой семье и даже предполагала, что каким-то волшебным образом время повернут вспять — и я снова окажусь дома, рядом с любимым отцом… Но нет.

Первым делом действительно кажется, что время просто отмотали назад: я снова на небесах, снова лежу в комнате под крышей старой башни, серые стены которой давят на череп, словно стремясь сплюснуть мозг к чертям собачьим, хотя я и без того ничего не соображаю сейчас.

Все, как и тогда, будто и не было боя с нефилимом. Те же пушистые облака, мирно проплывающие за окном, отовсюду доносится щебет учащихся, которые вечно спорят чья сторона сильнее, и я в башне, только теперь рядом со мной нет мамы, хотя в воздухе витает ее яблочный аромат.

Облокачиваюсь на спинку кровати, поджимаю ноги к животу и устремляю взор на золотой потолок, на котором изображена восьмиконечная звезда. Да, готический стиль поистине прекрасен!

Тихо приоткрыв двери, в комнату входит уже знакомый демон, который охранял меня еще в темнице.

— Очнулись? — скрежечащий бесстрастный голос заставляет меня дрогнуть. — Как Вы себя чувствуете? Несмотря на отталкивающую интонацию, непривычно слышать проявление заботы с его стороны.

— Словно мне выдрали крылья, — обреченно вздыхаю.

— На счет крыльев Вы абсолютно правы, — насмешливо отвечает тот и криво улыбается, оскалив ряд белых зубов.

— Кто Вы?

— Неужели Вы меня не помните? — демон вскидывает брови в наигранном удивлении. — Похоже, что вместе скрыльями, Вам выдрали еще и мозги. Я Ваш смотритель, а большего Вам знать не нужно, но если женское любопытство берет верх, то можете называть меня просто Скотт.

— Хорошо, Скотт, я Кэтрин. Как давно я здесь? — кто бы мог подумать, что однажды я буду вести беседы с демоном?

— Где-то около месяца. Вы отдыхайте, а я пока сообщу правителю Ада о том, что Вы уже пришли в себя.

— Разве Сатане нужно первым сообщать об этом, а не институту? — мысли о дьяволе отдаются волнением в груди. Интересно, все это время он переживал за меня? Хотя, если дьявол не был здесь, то видимо, нет…

— Не Сатане, а Люциферу, — холодно бросает Скотт, заметно ощетинившись, и направляется к дверям.

— Почему Люциферу? Неужели нефилим… — сердце охватывает страх за Сатану, который я стараюсь скрыть от глаз демона изо всех сил.

— Вам об этом знать нет надобности, а людям, думаю, должно быть все равно кто варит их в огненном котле, — от его могильного тона по спине пробегает табун мурашек. Ну и скотина ж! Не дожидаясь моего ответа, Скотт стремительно покидает комнату, но едва за ним закрывается дверь, как влетает мама.

— Кэтрин! — она подбегает ко мне, опускается на кровать и сжимает в крепких объятиях, укутывая в белоснежные крылья.

— Мама… — зарываюсь носом в ее волосы, не замечая, как из глаз скатываются прутики слез. — Все кончено? Нефилим повержен?

— Да, дорогая… Люцифер победил его.