Не мой прекрасный принц (СИ) - Каверана Дана

Только все это пропало, стоило выйти Дагону. Даже на расстоянии я видела — он едва удерживает себя на месте, желая поскорее броситься в драку. Соперником ему был уже знакомый мне орк, тот самый, что не так давно потребовал в доме Гро-Домина дать меня на растерзание. Риндаах, кажется. От него исходили не менее устрашающие волны агрессии.

Мне стало страшно — вдруг Дагона покалечат? Или, учитывая решительность и жажду крови, вообще убьют? Я нервно обхватила дрожащими руками колени и стала наблюдать.

А происходящее на арене впервые за вечер вызвало у меня отторжение, чувство неправильности происходящего.

Риндаах не уступал Дагону — был столь же проворен и силен. Это нервировало меня еще больше. Я и сама не заметила, как в мыслях начали проноситься неистовые мольбы о том, чтобы все завершилось благополучно. Но кому я их возносила, так и не поняла.

Каждый удар, долетавший до тела орка, отдавался глухой болью во мне. Хотелось плакать и кричать, потребовать прекратить это дикое действо. Но так плохо, видимо, было только мне. Приметив особую ярость, какую не проявляли сражавшиеся до них орки, зрители просто ревели от восторга. Но этот рев умолк, когда Дагон завалил Риндааха на спину, налетел на него сверху и принялся наносить яростные удары по лицу противника. В этой возникшей тишине, многие поддались вперед, силясь рассмотреть получше.

О том, что бой пошел не по плану, подтверждали и выбежавшие на арену шаман с Гро-Домином.

— Хватит! — кричал вождь орков. — Дагон!

Приблизившись к соперникам, они с трудом оттащили моего орка от поверженного Риндааха, но Дагон вывернулся и умудрился ударить кулаком Гро-Домина по лицу. Среди зрителей прошел вздох ужаса, но на помощь к вождю уже спешила троица орков, которые и вовсе не участвовали в испытаниях.

Толпой им все-таки удалось прижать Дагона к земле, но не утихомирить — он яростно вырывался, пытаясь ослабить давление, стих лишь через пару минут, после чего его отвели в шатер, где были все проходившие испытание.

Следом утащили и Риндааха, который даже не шевелился.

Я прикрыла лицо руками, пытаясь успокоить разбушевавшийся страх и только теперь заметила, что плачу.

— Что с ним? — спросила у не менее напуганной Зары.

— Не знаю, — девушка нервно дернулась. — Может, Риталек переусердствовал, когда зелье варил.

— И подействовало только на Дагона?

Ответа на вопрос не последовало. Я сидела в полном напряжении, с ужасом ожидая последствия. Как дочь короля, я слишком хорошо знала — напавший на правителя не проживет долго. Паника подступала к горлу, а страх холодил кровь.

Боже, мой орк…

Наконец на арену вернулся Гро-Домин и громко произнес:

— Домин Грах познал священную ярость, в которую могли впасть наши предки, великие орки. Произошедшее на арене за нападение не признается.

Я смогла выдохнуть. Гро-Домин решил закрыть глаза на этот удар, что очень радует и настораживает одновременно. Я вообще не доверяла ему, познав на себе насколько он коварен.

Последующие бои уже не представляли для меня интереса, удивила лишь сила орчанок, которые решили отстаивать свою независимость — дрались они не хуже мужчин! Зрители, казалось, тоже потеряли тот острый интерес, не наблюдая на арене той ярости, что показал Дагон. Я же усиленно размышляла о мотивах Гро-Домина.

Когда наконец-то пришел Траган, я уже довела себя дурными мыслями чуть ли не до истерики.

— Госпожа, — протянул он мне руку. — я буду сопровождать вас к ритуальному костру.

— Где Дагон? — это было единственное, что меня волновало.

— Домин присоединится к нам позже.

— Он в порядке? — хоть и старалась сдержаться, но голос дрогнул.

— Более чем.

Выдохнув, приняла ладонь Трагана.

Пока шли до костра, я несколько раз чуть не упала — ноги дрожали. Страх лишь немного отступил, но не исчез полностью.

Огромный ритуальный костер не представлял для меня интереса, а вот смутно знакомый каменный, серый алтарь вызвал плохие предчувствия.

Орки уже собрались около костра, тихо обсуждали между собой столь яростные бои и, конечно же, Дагона. В толпе я слышала и осуждающие слова, и даже восторженные. Для орков ярость — нечто святое. Воины, что с них взять.

Каменным изваянием, я замерла в небольшом отдалении от толпы и обхватила себя руками, стараясь преодолеть нервную дрожь. Траган внимательно наблюдал за мной, после чего ободряюще улыбнулся.

— Госпожа, не волнуйтесь так. Все хорошо.

Успокоить меня не удалось.

— Что будет дальше? — тихо спросила я.

— А дальше, — на мои плечи легли горячие ладони и рывком прижали меня к телу орка, — танцы и веселье.

Ойкнув, я обернулась и жадно уставилась на Дагона, подмечая и подбитую скулу, и разбитый, еще немного кровоточащий нос, и порванную губу. Всхлипнув, порывисто обняла его.

— Что такое, пташка? Испугалась?

— Да.

— Привыкай. Такое происходит каждый год.

— И ты каждый год будешь драться?

— А, так ты за меня испугалась? — в желтых глазах плескались ярость и веселье. Жуткое сочетание.

— А за кого еще? — искренне возмутилась я, стараясь игнорировать плохие предчувствия.

Орк хрипло рассмеялся, а потом крепко прижал меня к себе, уткнулся носом в макушку, шумно вдохнул запах моих волос.

Я замерла, наслаждаясь моментом. От нежности к этому варвару пелена слез застилала глаза. Мой! Приподнявшись на носочках, порывисто чмокнула в губы, но орк схватил меня за лицо и надавил, заставляя приоткрыть рот. Вкус его крови во рту немного отрезвил. Все-таки, после варева Риталека он пребывает в крайне неконтролируемом состоянии.

— Дагон, — прошептала я, вырываясь, — у тебя кровь!

— Противно?

— Нет! Ты еще больше так повредишь рану.

Он лишь захохотал безумным, страшным смехом.

К счастью, в этот момент к костру вышел Риталек.

— Как вы знаете, — разнесся его голос над всеми, — сегодня в испытаниях две женщины доказали свое право на независимость и свободу. Им осталось лишь назвать имена своих избранных.

К шаману вышла одна из сражавшихся — кровь и грязь с нее уже успели отмыть, а тело облачить в просторную, белоснежную тунику.

— Арна, — вещал тем временем Риталек. — Готова ли ты назвать имя избранного?

— Да, — немного смущаясь ответила она ему. — Домин Грах.

Из толпы последовали одобряющие выкрики.

— Что это значит? — взглянула я на Дагона.

— Ничего особенного, — спокойно ответил он, — уже скоро отправимся домой, моя пташка.

Поцеловал меня в уголок рта и медленным шагом двинулся к костру. Я рассеянно смотрела вслед, ощущая — сейчас случится что-то плохое.

Рядом зазвучала диковатая, немного жуткая мелодия. Орки вторили ей хлопками.

Дагон подошел к девушке, что-то сказал и слегка улыбнулся, она же ответила ему широкой, искренней улыбкой. Подхватив ее на руки, орк бережно уложил девицу на алтарь. Орки ликовали. Дагон бросил задумчивый взгляд на Арну и зачем-то отвернул ее лицо в сторону, она же напоминала безвольную марионетку или послушного питомца, который покорен волей своего хозяина.

Дагон, мой орк, тот, кого я готова была любить и остаться здесь навсегда, чтобы быть рядом, рывком приподнял холщовую тунику Арны и я заметила, что никакой больше одежду на ней нет. Даже со своего места я могла лицезреть все! Он распустил завязки на своих штанах, вклинился меж широко разведенных ног девушки и…

— Боже, — всхлипнула я, закрывая глаза руками лишь не видеть этого ужаса.

Сзади мою талию обвили тонкие руки, а в уши полился ядовитый голос Исы:

— Не нравится? А как же ты собиралась делить с ним ложе каждую ночь?

— Уйди, — пискнула я.

Уходить она и не собиралась, силой оторвала мои руки от лица, заставляя видеть все. Крепко прижалась ко мне сзади.

— Знаешь ли ты, почему это происходит? — продолжала она. — Эти девушки стали свободными. Теперь они смогут воевать вместе с мужчинами, участвовать в набегах. В случае поражения их не ждет быстрая и легкая смерть. Враг будет долго измываться над ними, их будут пытать и насиловать. А никто, кроме достойного орка, не должен получить девственность воительницы. Поэтому, так будет всегда. Тебе придется всегда смотреть на такое, если выберут его. Ты сможешь?