Полуночные тайны Академии Грейридж (СИ) - Гринберга Оксана

— Ну конечно же! — прошипела я. — А что еще можно было ожидать?! Если уж умом не вышла, то хотя бы через постель…

На это Видар пожал плечами.

— Пройдемся? — сделал приглашающий жест, и я, немного посмотрев вслед удаляющейся Монике, отправилась с ним вдоль дорожек вглубь сада.

Туда, где стояла мраморная беседка и росли нетронутые Нельсом розы.

— А что между нами было, Лиз? — спросил Видар невозмутимым голосом.

— Лучше уж ты мне скажи, — заявила ему. — Потому что, подозреваю, моя версия вряд ли соответствует действительности.

На это Видар кивнул.

— Ты уже видела все своими глазами и сделала правильные выводы. И я рад, что ты восприняла все спокойно и без истерик, как и положено истинной нубрийке. Но это лишь подтверждает то, что из наших с тобой отношений все равно бы ничего не вышло.

На это я нервно дернула плечами, потому что не ожидала такой вот… спокойной констатации факта.

— Тогда зачем же было начинать? Ты ведь сам этого хотел, Видар!.. Ты, а не я! Стал за мной ухаживать, хотя я всегда относилась к тебе как к другу. Обещал мне счастливую жизнь, дарил цветы. Вот, и цепочку тоже…

Дернула ее слишком сильно, и она оборвалась. И я сжала ее в руке, понимая, что вот, собственно говоря, и все. Ничего больше не осталось о наших… гм… отношений!

— Я не мог поступить иначе. Но потом, когда ты уехала, понял, что и этого все равно бы ничего не вышло.

— И почему же ты не мог поступить иначе?!

— Ты… довольно уникальна, Лиз! Вернее, твой дар уникален. К тому же, ты — одна из сильнейший магов-универсалов в Нубрии. Дети, рожденные в нашем союзе, могли бы унаследовать твою магию, и это определенно пошло бы на пользу Нубрии. Но когда ты отправилась в Грейридж, я осознал, что у наших отношений нет будущего. — Тут его голос дрогнул, и мне показалось, что Видар явно что-то не договаривает. — Я решил жить чувствами, а не долгом перед родиной.

— Что ты такое несешь?! — возмутилась я. — Какой еще долг перед родиной?!

— То есть, ты не знаешь? — удивился он довольно искренне. — В тебе есть уникальная мутация. Твоя бабушка и ты — вы последние ее носители во всем мире. Но я всегда любил Монику, так что… Прости, Лиз! Я знаю, что слова утешения здесь не помогут, и ты должна пережить это в одиночку.

— Спасибо за понимание! — огрызнулась я.

Хотела спросить у него о своем Даре — да, я чувствовала Хаос, ну и что из этого?! Вот, на зов Свена сползались все окрестные пауки и тараканы, таким вряд ли кто- то мог похвастаться в Нубрии и за ее пределами. Тогда почему же к нему не выстраивается очередь из девиц, желающих родить от него детей с тараканьим даром на радость моей родине?!

Но не спросила. Потому что мне было все равно. Какой уж тут уникальный Дар, если меня бросил жених, променяв на белокурые волосы, грудь и непревзойденное обаяние суккубы?!

Мы еще немного прошли молча, затем Видар, остановившись у развилки, произнес:

— До встречи на балу, Лиз! Как понимаешь, на него я пойду с Моникой.

Развернулся и ушел, а я осталась. Смотрела ему вслед, пока темно-серая мантия не исчезла за пышным розовым кустом, гордостью магистра Идема. Затем без сил опустилась на траву. Моргая и сбрасывая с ресниц непрошенные слезы, принялась рассматривать все еще зеленые травинки, перемежающиеся с начинающимися желтеть соседками, и на ползущую по одной из них божью коровку.

Затем услышала уверенные мужские шаги и почувствовала знакомые — теперь уже знакомые после случая в таверне! — магические вибрации.

Ко мне подошел Даррен Берг. Остановился, уставился сверху вниз.

Вздохнув, я тронула ползущую божью коровку. На это она распахнула крылья и с негромким гудением оторвалась от травинки.

Улетела.

Не выдержав, я негромко всхлипнула. Затем всхлипнула еще громче, потому что… Потому что и она меня бросила! Бросила меня одну!..

Меня все, все бросают!

— Что случилось? — раздался голос декана. — У вас такой вид, Лиззабет, словно вы только что встретились с умертвиями магистра Саппа, и они по привычке оказались не слишком-то вежливы.

На это я помолчала, подавив еще один приступ рыданий. Склонила голову еще ниже, потому что из потекли слезы, и я не хотела, чтобы он их видел.

Но и того, чтобы он ушел, тоже не хотелось. Наверное, потому что мне было очень и очень одиноко.

— Это была шутка! — Даррен Берг опустился рядом со мной на траву. Затем произнес участливо: — Подозреваю, встреча с друзьями прошла не совсем так, как вы того ожидали?

Пожала плечами, сорвав травинку.

— Если подруги отнеслись к тому, что я выступаю за Грейридж, еще более-менее нормально, то остальные, наверное, считают меня предательницей, — вздохнув, сказала ему. Повернулась во всей красе — с текущими по щекам слезами и, подозреваю, с покрасневшими глазами. — Что, собственно говоря, и требовалось доказать. Но, знаете, я бы это пережила… Уже привыкла к тому, что здесь меня считают недочеловеком и нубрийской швалью.

— Кто именно? — поинтересовался Даррен Берг холодно. — Кто именно здесь считает вас недочеловеком?

— Вам назвать все имена? — все же не удержалась от насмешки.

— Не отказался бы их услышать.

Голос декана не предвещал ничего хорошего тем, кого я могла бы назвать.

— И вы с ними разберетесь? — поинтересовалась у него. — Заставите рыть траншеи во славу короля Соррена?

— Там уже будет видно.

Вздохнула.

— Тогда вся ваша страна будет в одних траншеях, декан Берг! От Грейриджа до границ моей родины… Потому что половина Талии считает нубрийцев нелюдями.

— Зато вторая половина искренне раскаивается в том, что сотворили наши предки, — уверенно произнес он. — Шаг к сближению сделан, Лиззабет, эти Игры тому доказательство! Уверен, что с каждым годом напряжение будет спадать, и очень скоро нубрийцы станут привычными гостями на улицах Грейриджа.

На это я пожала плечами, потому что обсуждать с ним политику не было никакого желания. Да и какая тут политика, если меня только что бросил жених, цепочка, его единственный подарок, порвалась и даже божья коровка улетела!..

Ошеломляющее чувство одиночества толкало на странные поступки. Наверное, поэтому я и произнесла:

— Мне понравилось, как вы меня назвали — Лиззабет… Но будет еще лучше, если вы станете звать меня Лиз. — И тут же опешила от собственной наглости.

Оказалось, декан воспринял мои слова вполне спокойно. Кивнул, затем произнес:

— Пойдемте уже, Лиз! Не стоит сидеть на траве. Сентябрьское тепло обманчиво, и вы можете простыть. К тому же, размазывать слезы на глазах у всех не слишком-то к лицу адептке, выступающей за Академию Грейридж. Если уж вы хотите плакать, то можете это продолжить… гм… Например, в моем кабинете. Но, признаюсь честно, я не вижу причины для столь глубокой печали.

— Причина все-таки есть… — сообщила ему, не собираясь никуда с ним идти. — И она вовсе не в непонимании моих однокурсников или же в многовековой размолвке между нашими странами. Вообще-то, меня бросил жених. Поэтому я буду сидеть здесь и плакать, и мне совершенно все равно, что обо мне подумают! И месяца не прошло, как я уехала из Рамрайта, а он уже успел променять меня на девицу с кровью суккуба.

И, всхлипнув, отвернулась, принявшись выдергивать из талийской земли талийскую траву.

Установилось молчание.

— Интересный выбор! — наконец, заявил мне декан. — Но вы ведь в курсе, Лиз, что меня тоже бросила невеста, променяв на молодого сопляка с аристократической кровью, которому не грозит сойти с ума от Хаоса. Но я принял ваши слова к сведению и считаю, что это даже к лучшему.

— Так оно и есть в вашем случае, — повернувшись, покивала я с самым важным видом. — Правда, я пока еще не знаю, как применить эту мудрость ко мне с Видаром.

— Все довольно просто, Лиз! То, что он променял вас на девицу с кровью суккуба свидетельствует лишь об одном — ума у него не хватает. Зато своим решением он спас вас от жестокого разочарования в будущем.