Наследство черной вдовы (СИ) - Соколова Надежда Игоревна
Мне этот час сужден — от века.
Я чувствую у рта и в веках
Почти звериную печаль.
Такая слабость вдоль колен!
— Так вот она, стрела Господня!—
— Какое зарево! — Сегодня
Я буду бешеной Кармен.
Марина Цветаева. «Любви старинные туманы»
— Стихи? Портал? — изумленно переспросил Цокар, услышав мою версию появления в степи. Мы сидели в одном из шатров, принадлежавшем принцу троллей. Расположившись на толстом ворсистом ковре, мы успели поужинать жареным мясом и теперь общались при свете магических шаров под потолком шатра. — Вы — сильная магиня, ронара, если у вас получилось открыть стихийный портал. Боюсь, что вернуться вы сможете, только пройдя через портал в императорском дворце троллей, а это трое суток пути.
Сделав себе зарубку спросить у Зарины про стихийный портал, я уточнила:
— Как я смогу там оказаться?
— Рассары, — немного помявшись, уточнил Цокар. — Я знаю, что женщины вашей расы на них не умеют ездить, но другой возможности не вижу.
«Захочешь узнать, что умеет Селенира, расслабься и прислушайся к своим ощущениям», — учила меня Зарина. Я честно прислушалась: как ни странно, Селенира на рассарах ездить умела.
— Кто меня будет сопровождать?
Цокар снова помялся и ответил:
— Из всех моих собратьев только я владею вашим языком.
Я представила себе негодование Лорана, когда он узнает, с кем проводила время его жена, проглотила смешок и кивнула.
— Отлично, — Цокар поднялся с явным облегчением, — завтра утром, сразу после завтрака, отправимся в путь. А пока отдыхайте.
Заснула я, едва полог шатра закрылся за принцем троллей.
Утро началось с урчания.
— Совесть есть? — сонно спросила я, отмахнувшись от шершавого носа, тыкавшегося мне в ладонь.
К урчанию добавилось облизывание. Подскочила я после первого же прикосновения языка к моей щеке.
— Нет у тебя совести, — мрачно сообщила я нетерпеливо бившему хвостом по бокам Пушку, огляделась и застонала. — Я так надеялась, что степь мне приснилась. Три дня в седле. Селенира, я тебя ненавижу!
Позавтракали мы с Пушком овсяным хлебом с водой. Насытились, конечно, не очень, но голод утолили.
— Прошу, ронара, — через полчаса после завтрака Цокар подвел к шатру молоденького рассара. — Он — самый смирный в нашем стаде.
Читай: «Понесет — я не виноват».
Я позволила телу вспомнить нужные навыки, уселась в седло, взяла поводья. Цокар, гораздо грациозней меня, оседлал своего зверя в разы быстрей.
Отдав на тролльем языке необходимые распоряжения своим помощникам, Цокар двинулся вперед. Я, стараясь не потерять контроль над телом, — за ним. В стороне от нас развлекал сам себя Пушок, носясь по желтой траве.
Ехали мы неспешно: в моем наряде, не подходящем для езды верхом, галопом не помчишься. Чтобы особо нежные части моего тела не пострадали, в седло положили нечто вроде попоны. Вроде и мягко, а ехать верхом неудобно даже натренированному телу Селениры. Тапки с задниками в стремена не влезали, болтались по бокам животного. В общем, экстремальное путешествие.
Я представила себе, как меня сейчас разыскивают Лоран, Кладира и Шарон, и вздохнула. Чувствую, наслушаюсь по возвращении всего, что только можно. Одна Кладира о моей безответственности будет подробно часами рассказывать.
Окрестный пейзаж не радовал: все тусклое, унылое, бесцветное. Ничего яркого, цепляющего глаз. Только мы с Цокаром на лошадях и бегающий рядом Пушок.
Так и ехали часа четыре, пока мой организм не взбунтовался и не потребовал привала.
С трудом спустившись с помощью раздражающе бодрого Цокара на землю, я с удовольствием удовлетворила свои потребности и, вернувшись к рассарам, спросила:
— Может, поедим?
К крупу животного Цокара были приторочены свернутый шатер и циновки. Мой рассар вез хорошо упакованную продукцию.
Несколько минут — и вот уже мы сидим по-турецки на циновках и поглощаем нехитрый обед, — сухофрукты и хлебцы — запивая их водой.
— Моя сестра частенько с теплом вспоминает о вас, ронар, — забросила я пробный камень, когда мы закончили обедать.
Тролль покраснел.
— Ронара Кладира — чудесная женщина.
Я ждала продолжения, но, похоже, Цокар решил отделаться этим дежурным комплиментом.
Снова спины рассаров, снова степь. К концу первого дня, когда мы, остановившись на ночевку, зашли в поставленный Цокаром шатер, я не чувствовала ни рук, ни ног, ни тела. Первый день прошел. Всего лишь первый. Впереди еще два. Мне слабо верилось, что до дворца троллей я доберусь живой и невредимой.
Блюститель моей нравственности, Пушок демонстративно улегся на толстом ковре внутри шатра между мной и троллем. У меня не оставалось сил даже на улыбку при виде его действий. Впрочем, Цокар устал не меньше моего — уже через пару минут с его стороны раздалось сопение. Отличная выучка все-таки: улегся спать и сразу же уснул. А вот я…
Сон сморил меня на удивление быстро. Снились мне Лоран с Кладирой, гонявшиеся за нами с Пушком по лагерю троллей. Шарон о чем-то общался с Цокаром, не обращая на нашу возню ни малейшего внимания.
Следующие два дня слились в одно серое пятно. Неразговорчивый, малообщительный Цокар, чересчур активный Пушок, попона под задом… К концу третьего дня я устала настолько, что считала минуты до появления во дворце троллей, мечтая, как о роскоши, о горячей ванне, мягкой постели и сытном ужине.
Глава 46
На солнце, на ветер, на вольный простор
Любовь уносите свою!
Чтоб только не видел ваш радостный взор
Во всяком прохожем судью.
Бегите на волю, в долины, в поля,
На травке танцуйте легко
И пейте, как резвые дети шаля,
Из кружек больших молоко.
Марина Цветаева. «На солнце, на ветер, на вольный простор»
Дворец появился на горизонте в лучах предзакатного солнца и выглядел квадратным величественным строением. Тролли считались кочевым народом. Часть их занималась выпасом рассаров, часть — охотой, часть — земледелием, что в условиях степи было занятием сложным и требовало раз в несколько лет перебираться с места на место. Всех вместе троллей, расу немногочисленную, редко когда можно было застать на одном и том же пространстве. Но для удобства послов других рас построили серое сооружение, гордо именовавшееся дворцом. Крепкие стены, узкие окна, шпили на крыше, башенки по четырем сторонам здания. Почему дворец, когда это сооружение больше было похоже на замок, я не знала, но именно в нем проживали правители и двор — самые ленивые из троллей.
Двое слуг, крупных представителей своей расы, при нашем появлении выскочили из дворца и бросились к нам с Цокаром. С помощью мужских рук, буквально тащивших меня по ступеням дворца, я с трудом добралась до выделенной мне комнаты, с тихим стоном рухнула кулем на кровать. Боги всех миров, я все же доехала… Самой не верилось, что вокруг — цивилизация, а не ставшая привычной серая бесконечная степь. Ноги и руки гудели, тело налилось. Я не хотела шевелиться лишний раз — не было никаких сил.
Приставленные ко мне гостеприимным Цокаром служанки принесли большой железный чан, наполнили его горячей водой, добавили неизвестных мне масел, и уже через полчаса я нежилась в самодельной ванне.
Позволив мне вдоволь насладиться долгожданными водными процедурами, мое еле живое тело немилосердно вытащили практически со дна, куда оно опустилось в бессилии, поставили на ноги и начали мыть и скрести мочалками. Я тихо постанывала под сочувственные оханья служанок, чувствуя, как со старой кожей с меня слезают волнение и усталость.
Бодрее, чем была, я вылезла из чана и, одетая в теплый длинный халат до пят, буквально накинулась на нормальную еду.
Густой мясной суп, рагу с местными корнеплодами, напоминавшими по вкусу земную картошку, сыр, колбаски, хлеб, морс — всё было сметено минут за двадцать.
— Хорошо, — пробормотала я, насытившись.
Пушок, уже накормленный сердобольными слугами и дремавший на одеяле на кровати, согласно муркнул.
