Александра Турлякова - Рифейские горы
— Я не собирался никого казнить.
— Это как? Встретим их гирляндами из цветов как победителей?
Лидас поморщился: ирония здесь вообще казалась ему неуместной.
— На рабов в эту зиму выросла цена. Хорошего работника купить сложно…
— Хорошего работника всегда купить сложно! Лучший работник тот, кто получает от тебя жалование каждую неделю…
— Ну, ладно. Если ты настаиваешь, я поеду ещё раз, — неожиданно согласился Ли-дас. — Хоть завтра.
Поедешь со мной?.. Хотя нет, я возьму с собой Виэла. — у Айны при этих словах сердце невольно сжалось, как иногда бывает при плохом предчувствии, но внешне она никак не выказала своего беспокойства.
* * *
Они напали неожиданно. Лидас даже растеряться не успел, хорошо хоть вовремя пригнулся к шее коня, и стрела, летевшая в грудь, попала в ключицу возле самой шеи, туда, где даже лёгкая кольчуга не прикрывала.
Айвар еле успел подхватить своего хозяина, не дал ему упасть с коня, и, когда выпрямился, один из беглых уже шёл на него с мечом. Рваная одежда, несмотря на начало зимы, спутанные волосы, неопрятная борода. Он выглядел старше Айвара раза в два, но двигался легко, и меч его казался продолжением руки. Как удобно и свободно он лежал в длинной жилистой руке, покрытой знакомыми полосами — следами от бича.
Раб оскалился, по-волчьи вздёргивая подбородок, сверкнул ненавидящим взглядом из-под свисающих мокрыми сосульками волос, предупредил, надвигаясь ещё ближе:
— Я полгода жил одной мечтой: намотать на кулак кишки свободнорождённого…
Айвар, перешагивая через Лидаса, на ходу выдернул меч из его ножен. Чуть подвигал ладонью туда-сюда, разминая кисть и примериваясь к новому, незнакомому оружию. Длинный, как все аэлийские мечи, с тяжёлой крестовиной рукояти, но сба-лансирован просто прекрасно, сужающееся лезвие, как у кинжала. Нет, это не аэлий-ский меч: без всяких украшений, но с вытравленным заклинанием на незнакомом языке прямо через всё тело меча в два ряда, вдоль канавки, разделяющей лезвие.
Беглый раб и вправду оказался противником с опытом. Его, видимо, потому и пустили первым, чтоб наверняка. Но всё равно ход глупый. Лучник одной стрелой мог бы решить судьбу ещё не начавшегося поединка. А сейчас, когда они скрестили мечи, заходили по тесному пяточку среди камней придорожной осыпи, можно было и в своего угодить ненароком.
Тяжёлый мокрый плащ мешал, и Айвар, расстёгивая застёжку, чуть не пропустил удар. Подставил меч ребром — не плоскостью, и на лезвии появилась щербинка. А если трещина? Ещё один такой удар, и меч может рассыпаться. Плохая ковка!
Мечи опять скрестились. Да, если б этот раб последние полгода жил не мечтами, а питался так, сколько требует его рослое длиннорукое тело, он бы не попятился, теряя равновесие, и поединок продлился бы дольше, и финал его мог быть совсем другим. А так…
Кинжальное острие меча с хрустом прошло сквозь рёбра, и Айвар чуть отступил, придерживая умирающего за плечо. Этот удар и эта смерть достойны тебя. Жаль, что нам не биться плечом к плечу.
…А где другие? Ведь Лидас про пятерых говорил?
Взгляд по сторонам вправо-влево. Пригнулся, уклоняясь от выброшенного из-за камня копья — там! Ещё один! — бросился вперёд. Поздно! Двое на жеребце Лидаса были уже далеко. Конь короткими прыжками поднимался вверх по склону. Камни катились из-под копыт. Ну и чёрт с вами! Догонять беглого — не моя работа!
Вернулся к Лидасу, повернул, проверяя пульс. Живой, хоть и без сознания до сих пор. Но так оно и к лучшему.
Стрела застряла в мякоти у основания шеи. Если б чуть ниже, под ключицу, защи-щать и спасать было б некого.
Так, стрелу нужно сломать у наконечника, но она плохо поддавалась: дерево сырое, торопливо обструганное, и сама стрела даже без оперения. Наконечник остался в ране, но это не дало хлынуть крови во всю силу. Айвар прикрыл пульсирующую кровью рану куском чистой ткани от собственной одежды, зашептал заговор, оста-навливающий кровь:
— От солнечных ран, от нечистых рук, от силы людской и божественной… От скверны, от заразы, от боли и страдания прими Владычица ценный дар. Кровь на-поила, кровь поглотила, кровь землю Твою насытила… Оставь и мне, сыну Твоему, Лидасу-царевичу, каплю для жизни, для души, для движения… — губы повторяли заученные ещё в детстве слова, и глаза не мигая смотрели, как алое пятно располза-ется по белой ткани, и пальцы чувствовали жаркое биение. Но вот кровь стала посте-пенно сдаваться, слабеть под напором сильных слов. Для перевязки Айвар и плаща своего не пожалел, это было единственное, что принадлежало лично ему, — старый плащ Лила.
А теперь срочно, срочно назад. Поднялся, подзывая свою кобылу, испуганно пере-таптывающуюся в отдалении.
* * *
— Какая поразительная беспечность! Подумать только! — Голос Кэйдара звенел от негодования, от возмущения, от гнева. — И кого взял с собой для охраны? Вот этого?! — Выбросил руку в сторону варвара, тот аж голову вздёрнул — тяжёлые сырые волосы взметнулись, всё лицо стало видно, и во взгляде — невысказанный протест, он-то Кэйдара и раздражал особенно сильно.
— Позволь, я накажу его. Единственный раз представилась возможность доказать, что служишь господину не зря, и что? Он только и сумел перевязать и привезти домой, обратно. А где тот, кто посягал на господина? Где преступник?
— Ты… зря… так… — Лидасу в эту минуту вообще было очень трудно говорить: Лил осматривал рану, погружая в неё тонкую серебряную палочку.
— Ничего, я уже послал туда людей. Они прочешут все окрестности. Я сам лично разберусь, кто это мог быть… А этого… Этого нужно выпороть!
— Виэла… нужно наградить… — Лидас лежал с закрытыми глазами, голова повёрнута на бок. Говорит невнятно, через прикушенную губу, а у самого лицо белое, белое до зелени. Вцепился намертво руками в скомканное, сбитое одеяло, не оторвать сведён-ные судорогой пальцы. Но боль терпит. Коротко взвыл лишь сквозь зубы, когда врач потянул стрелу щипчиками на себя.
— Вот она! Вот! Хвала Создателю! — этот радостный возглас Лила не дал заговорить Кэйдару, видимо, поэтому он вернулся к старой теме лишь спустя минуту.
— А всё оттого, что ты слишком мягок нравом и потому беспечен. Если это были те беглые, то откуда взялось оружие? Лук, стрелы? Если ты знал, что они бродят в горах, почему не взял охрану?
С тобой постоянно так. И сейчас, вместо того, чтобы наказать, ты требуешь для варвара награды… Да моя бы воля…
Лидас промолчал, лежал, тяжело дыша, ожидая, когда Лил управится с повязкой.
— Крови совсем мало, даже удивительно для такого ранения… Но рана может вос-палиться. Я буду часто приходить, проверять и чистить, если надо будет, — преду-преждаю сразу. — Лидас слабо двинул головой, давая понять, что слышит слова Лила. То, о чём он говорит, будет только потом, а сейчас же нет ни сил бороться со слабо-стью и с болью, ни желания выслушивать упрёки шурина.
