Елена Пучкова - Приключения графини
Мы отодвинулись. Еще один поджарый мужик в грязном фартуке, грязно-серой кепке и красных шароварах провез мимо нас свою тележку. Подручные купцов считали себя высшим классом среди крестьян. Многие из них имели откупную грамоту, дарующую им свободу, и почитали себя наравне с ремесленниками, привилегированным классом простонародного общества.
— Тебе что места мало? — крикнул вслед хамоватому типу Дарен.
Многочисленные постройки, сарайчики и склады Дарен рассматривал с донельзя удрученным видом. Может, он и знал столицу, но в этом районе был впервые.
Узкая рыночная улочка, ведущая в город, была вплотную засажена сараями, складами и неказистыми одноэтажными домишками. Мощеная гладким булыжником, с непрерывным углом подъема — она казалась вырезанной, то ли из детских воспоминаний, то ли из прочитанной сказки про бедную, но счастливую жизнь.
Впереди катилась телега, груженая свежей рыбой. Тягловая лошадь, запряженная телегой, во главе с мужиком, вынырнула сбоку из ответвления улицы. Телега занимала всю, и без того скромную, ширину дороги.
Можно было подсесть на край телеги, облегчить себе путь. Только я всерьез полагала, что сев, уже встать и идти дальше не смогу. А надо.
Дарен похоже придерживался того же мнения. Потому шел, с тупым безразличием передвигая ноги. Несколько часов сна в полузабытьи только растравили наши измученные тела.
Где ушлый торговец мог раздобыть свежую рыбу?
Вопрос я задала вслух. Вызвав улыбку Дарена и недовольство мужика, который заметил нас, услышав вопрос, и принялся коситься.
— В столице много водоемов, где специально разводят рыбу на продажу. Если часть Лузги под защитой, то ловят речную. Это тоже разрешено. Но не всем. Купцам, состоящим в рыболовецкой гильдии, или с грамотой на отлов рыбы. — Дарен дал мне исчерпывающий ответ.
Выбравшись из тесного переулка, мы оказались на широкой базарной площади. Площадь была забита торговыми рядами со всякой всячиной: начиная от куриных потрохов и заканчивая шпильками для волос.
Дарен увидел кого-то в толпе и свистнул так громко, что в ушах зазвенело.
— Мне надо отойти. Ты побудь здесь. Хорошо? — сказал Дарен и отпустил мою руку.
Что я могла сказать?
— Я скоро вернусь.
Он исчез в толпе.
На прилавке аккуратными пирамидами были выложены зеленые и красные яблоки, апельсины, груши, виноград. Над аппетитным товаром бдела хмурая торговка.
Если нас пустят во дворец в таком виде, то я рухну и просплю сутки, как минимум.
Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, я пробралась на задворки рынка, надеясь подремать. Пенек, на котором я устроилась, выглядел, как только что срубленный. Но в целом, удобный, как и заборчик. Старый Эндимион загородили облака. Теплый акидонский свет ласкал кожу, а свежий ветерок ворошил волосы. И даже скотобойня, где я вынуждена была притулиться, не омрачала мгновений спокойствия. Я задремала.
— Ты что тут сидишь? — над ухом будто проревел медведь. Я подскочила, как ужаленная, и выхватила кинжал.
Подобно горе надо мной нависал широкоплечий былинный богатырь ростом с добрую маховую сажень, а то и выше, с топором в руках.
— Сдурела что ли?
Мужик выронил топор. Тупой стороной тот грохнулся о мысок его ботинка. Заорав, мясник схватился за пострадавшую стопу и принялся прыгать вокруг, производя небольшое землетрясение. У него были золотистые курчавые волосы, круглое и симпатичное лицо.
Его счастье, что он стоял на достаточном расстоянии, иначе бы я проткнула его кинжалом.
— Вот блин, как больно! Едрить твою налево!
— Нечего было орать над ухом! — немного поостыв, мне стало неловко. Заняла его рабочее место, да еще травмировала.
— Вот, зараза, теперь на ногу не ступишь, — сказал мясник. Он сел на пень и осмотрел ушиб. Я переборола желание зажать нос — портянка, которую он снял с ноги, воняла чем-то отвратительно кислым.
Я спрятала кинжал, а он продолжал причитать.
— Извините, я не хотела вас так напугать, — это была не совсем правда.
— Да, ладно, бывает. Я тоже, гусь, бабы испугался. — Он засмеялся низким добродушным смехом.
— Спокойно у вас тут больно, — я села на облюбованный мною пень. Я очень надеялась, что мужик окажется охоч до разговоров.
Его словно разрядом шибануло. Он нервно посмотрел на небо, будто опасаясь увидеть воплотившуюся в жизнь декорацию к аду. Когда он убедился, что небо чисто, то пожал плечом и спокойным тоном, будто это не он только что испуганно таращился на горизонт, сказал:
— Да, здесь-то спокойно… А начиная от Маковок совсем другая жизнь. Рядом, в Чернушках, всю деревню истребили, — он опять содрогнулся. — Людские кишки на деревьях висели — сам видел. Все бегут сюда, никому не хочется помирать раньше времени. Только сейчас в город никого не пускают, говорят, что и так народу через край, — во время монолога, он посматривал на меня, будто опасался, что я буду возражать. Я внимательно слушала рассказчика и не перебивала, что ему пришлось по душе.
— С людьми, как со скотиной все равно! — он сплюнул.
Он мельком глянул на меня и зачесал волосы назад широкой, как грабли, ладонью.
— А что такая милая девушка делает здесь? Ты же не из местных? — он поправил фартук, но кровяные пятна остались на месте.
— Тоже ищу убежища, как и все.
— Да тяжелые времена настали.
— Верно. Ладно, я, наверное, пойду.
— Мой прилавок около колодца слева через два ряда. Я сам себе хозяин теперь. Надо мной только управляющий рынком! — он ждал от меня другой реакции. В ответ на столь любезное предложение я пообещала при возможности сразу зайти и смешалась с толпой.
Да, хороша пара — мясник и ведьма. Знай он кто я, то не стал бы так неосмотрительно набиваться в женихи.
Народу было действительно полно, но бездомных я не заметила. Рынок помещался в широком кольце между ремесленными лавками и деревянными складами. Проходы между домами были забиты досками. Каждую лазейку охранял солдат.
На рынок можно было попасть либо через городские ворота и склады, либо из города. У чугунных резных ворот с позолоченными пиками, выглядящих так, словно их срезали от императорских оград, крутились солдаты. Одиннадцать человек. Они проверяли наличие входных грамот. В случае отсутствия их, либо компенсации в виде денежной мзды, вышвыривали людей в канаву.
— Надоело! Почему мне?
— Потому что я так сказал, Люмха!
— От этой чертовой ямы несет, как от сточной канавы!
— Сказано тебе, дурню, и чего я с тобой нянькаюсь? Всех бродяг вышвыривать вон!
Я развернулась назад. Для начала нужно отыскать Дарена.
