Анна Орлова - Краткий курс магического права
В выходной я обегала все общежитие, но без толку. Пришлось несолоно хлебавши возвращаться на работу.
Следователь волей-неволей готовил материалы в прокуратуру, которая должна была направить их с обвинительным заключением в суд.
— Но неужели ничего нельзя сделать?! — воскликнула я, узнав, что на следующий день назначено итоговое ознакомление с материалами дела.
— Увы, — вздохнула госпожа Громова. — В данных обстоятельствах я могу лишь добиться осуждения с испытанием.
Разумеется, это был наилучший выход с точки зрения закона — признать вину и «раскаяться», чтобы получить условный срок. Ну, то есть остаться на свободе с обязательством не совершать новых правонарушений во время испытательного срока.
Но это же несправедливо! К тому же от Стэна я также узнала то, о чем куратор умолчала. Оказывается, Илвэнель была беременна и напавшие на нее подонки прекрасно об этом знали! На прогулку она, конечно, ходила не в парадном свободном платье, а в тонком сарафане, который обрисовывал уже заметно округлившийся животик.
По-моему, сволочей, способных до полусмерти перепутать беспомощную беременную женщину, нужно давить, как клопов! Впрочем, мой решительный настрой ровно ничего не менял. Ни я, ни куратор, ни даже эльфы ничего не могли сделать с неумолимой машиной правосудия, и она потихоньку крутила свои жернова, перемалывая судьбы в костную муку…
Экзамены наступили со скоростью экспресса и с той же неотвратимостью.
Первым я сдавала гражданское право, в котором благодаря муштре госпожи Громовой разбиралась превосходно. Два теоретических вопроса я отбарабанила назубок, а практический у меня даже не проверяли — преподавателей впечатлила лестная рекомендация моего куратора. Экзаменатор даже соизволил меня похвалить за прилежание и поставить в пример остальным (что не улучшило моих отношений с одногруппниками, хотя и польстило моему самолюбию).
Пока почтенный профессор черкал в зачетке, я оглядела «родную» группу, напоролась на неприязненные взгляды в ответ — меня здесь считали выскочкой и «ботаником», к тому же клеймо попаданки, казалось, было поставлено на мне светящейся краской.
Я с тоской вспомнила своих подружек дома, как мы почти всей группой собирались в библиотеке и азартно рылись в пыльных томах, а потом гуляли в парке и кормили уток… На глаза навернулись слезы. Это несправедливо! Весь этот мир — несправедливый! Разве я виновата, что попала сюда? Разве я чем-то хуже этих маменькиных и папенькиных чад, хвастающих друг перед другом родительскими подарками и вместо учебы строчащих шпаргалки?!
Но что я могла сделать? Да ничего! И это самое обидное…
А преподаватель тем временем оглядел аудиторию поверх очков, рыкнул на парочку самых наглых (шпаргалки вспыхнули и осыпались пеплом, ух ты, а я и не знала, что он так умеет!), потом повернулся ко мне и сказал тихо:
— Не расстраивайтесь, молодая дама. Юность часто поспешна в выводах и жестока к инакомыслящим. Но я уверен, что у вас все получится. Как это говорится, делайте что должно, и будь что будет!
Отечески улыбнулся и протянул мне зачетку с четко выведенным «отлично».
Не помню, как я вышла на улицу. В ушах звенели давно известные слова, которые почему-то сильно меня задели. Раньше я понимала их смысл, но никогда толком не задумывалась. Пусть мир несправедлив, но я-то могу быть справедливой! И помогать этому миру стать хоть чуточку лучше!
Я немного посидела на качелях в парке, болтая ногами и наблюдая за резвящимися в небе драконами — алым и золотым, которые выделывали немыслимые пируэты в безмятежно-бирюзовой вышине. Потом встала и решительно направилась по знакомому адресу…
В РОВД меня помнили.
Последний раз я была тут, кажется, давая показания по делу инкуба. Кстати, интересно, какой срок ему дали? На суд меня не вызывали. Или еще вызовут?
— А, подружка Бамбура, — улыбнулся дежурный, отпирая дверь в отделение. — Проходи, он у себя.
Я покраснела до ушей, но постаралась сделать уверенный вид (копировала госпожу Громову, правда, судя по веселому взгляду милиционера, получилось не очень) и промаршировала в знакомый кабинет.
Я приоткрыла дверь и заглянула в приоткрывшуюся щель. В комнате обнаружился не только гном, но и госпожа Громова, корпящая над увесистым томом.
«Ознакомление с делом! — с упавшим сердцем поняла я. — Значит, следствие уже закончено!»
Хотя еще не все потеряно!
Я решительно распахнула дверь и вошла под удивленными взглядами следователя и защитника.
— Здравствуйте! — вежливо поздоровалась я.
Мне ответили вразнобой.
— Алевтина, что вы тут делаете? — строго вопросила куратор, но ее голос перекрыл басок Бамбура:
— Ты как тут оказалась?!
— Меня впустил дежурный, — объяснила очевидное я и выпалила: — Вы должны допросить меня в качестве свидетеля!
— По какому делу? — поинтересовался следователь, склонив голову набок и рассматривая меня, как некое редкое животное.
Госпожа Громова только неодобрительно поджала ярко-красные полные губы.
— По обвинению Илвэнель в совершении преступления, предусмотренного статьей сто двадцать второй Уголовного кодекса! — бодро отчеканила я, вытягивая руки «по швам».
— Значит, свидетель… — протянул Бамбур, почему-то весело.
— Да! — подтвердила я. — Так точно, господин следователь!
Я преданно ела его глазами, изображая тупого новобранца, а госпожа Громова тем временем обрела дар речи.
— Алевтина, что именно вы видели? — спросила она, беря лист бумаги и ручку.
«Молодец, быстро сориентировалась!» — похвалила про себя я и чуть не рассмеялась нелепости своей мысли. Уж конечно, она с лету ухватила мою задумку!
По-моему, для Бамбура это тоже не было секретом.
— Тем вечером я гуляла в городском парке, залюбовалась танцем саламандр в огненном фонтане и забыла о времени. Потом решила зайти в общежитие к подруге. Вдруг увидела, как впереди два орка пристают к эльфийке… В общем, это все происходило на моих глазах. Я видела, что у одного из них был нож, он направил его в сторону жертвы и требовал денег, а второй наотмашь ударил палкой животное и толкнул эльфийку…
— И ты готова подтвердить это под присягой? — поинтересовался гном безмятежно. Его глаза искрились весельем. — Ты ведь помнишь об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний?
Не дрогнув, я подтвердила:
— Готова!
Следователь вздохнул, видимо, вспомнив о неприятном:
— Только ты ведь у нас лицо заинтересованное…
— Вовсе нет, — вмешалась госпожа Громова. — Я ведь вам уже объясняла по другому делу. Алевтина не адвокат, в деле не участвовала, на следственных действиях не присутствовала. Просто студентка, на счастье моей подзащитной, оказавшаяся свидетелем преступления.
— На счастье… — протянул гном задумчиво. Подумал, постукивая ручкой по столу и глядя в окно на безмятежно плывущие в зарешеченном небе облака, и решился: — Госпожа Громова, я удовлетворяю ваше ходатайство. Вы можете быть свободны на сегодня, а я пока допрошу вашего свидетеля.
— Полагаю, теперь вы закроете дело за отсутствием состава преступления? — уточнила она, поднимаясь.
— Конечно, — хмыкнул гном. — А что мне еще остается? Потом к начальству, будем возбуждать дело о разбое.
— Превосходно, — резюмировала госпожа Громова. — Полагаю, лет пять-семь они получат…
— Где-то так, — согласился следователь. — Отягчающие же!
И мне, признаюсь, было их совсем не жаль.
Куратор напоследок одобрительно глянула на меня, незаметно подмигнула (я чуть не задохнулась!) и выплыла из кабинета.
А я принялась рассказывать все, что «помнила». Хорошо хоть воображение у меня богатое и на память тоже не жалуюсь…
Тщательно законспектировав мой рассказ, Бамбур велел мне расписаться.
— На вот, почитай! — Он протянул мне пухлый том уголовного дела. — Заодно и на физиономии их посмотришь, чтобы потом опознать могла… Свидетель!
Я подняла глаза на гнома. Он улыбался — печально и одобрительно…
ГЛАВА 10
О ТОЛСТЯКАХ, НЕКРОМАНТАХ И ЗАЩИТЕ СВИДЕТЕЛЕЙ
Лето текло спокойно. Экзамены давно прошли, а до следующих оставалась бездна времени. Можно было не зубрить очередные параграфы и не ковыряться в прецедентах.
Но от работы в конторе госпожи Громовой меня никто не освобождал, хотя это как раз к лучшему. Сидеть в четырех стенах и любоваться на аккуратно сложенные стопки учебников — это ужасно. Чем я могла заниматься в чужом городе?! А город, несмотря на прошедший год, родным мне не стал. Дом-работа-дом, учеба по вечерам и редкие прогулки в парке по выходным… А больше ни на что сил не оставалось. Даже друзьями я не обзавелась! Приятельницы в институте не в счет, наше общение ограничивалось вопросами типа: «В какой аудитории у нас сегодня семейное право?» или «А препод ничего, говорили, зверь, а он понимающий!».
