Космическая шкатулка Ирис - Лариса Кольцова
– У неё к любому тяга, на ком штаны, а в штанах то, что встаёт в стойку при первом же ласковом и обещающем взгляде, – пробормотала Финэля. – Она пустоголовая, она не способна никому дать того, что есть духовная крепь всякого брака. Как без такого качества возможна долгая любовь? Я не исключаю, что она повзрослеет рано или поздно. Но теперь она недоразвитое дитя с развитой грудью и жарким устьем меж своих стройных ног. Я не верю в их союз. Скажи о том Оле, Ифиса. Скажи ей и о моём сне, её хромоногий дед предупреждает о возможной беде.
– Ты как же любила хромоногого? – поинтересовалась Ифиса.
– Так он по молодости им не был. Да и после такое существенное увечье не влияло на его мужские качества. Насколько помню, девицы его любили до трагического конца его жизни.
– Ты не ревновала?
– Ревновала. Да на что это влияло? Только красоту понапрасну извела. Вишь, какая страшная стала. А всё от переживаний. Ты-то вот немолодая, а смотришься так, что в окно не ставь – украдут. Как скульптуру твою. Уж сколько раз хотели выкрасть, я не давала. Отнимала. Пока голову кто-то не отбил. Куда же скульптура без головы? Один шутник, помню, прилепил к плечам какую-то гипсовую маленькую голову длинноносой собачки из той породы, что аристократы любили держать в домах. Ну, я её отколупнула, а туловище хотела отдать одному художнику для реставрации. Так кто-то скинул тебя в середину пруда. Ты и утонула. Там очень глубоко. Да ты и знаешь. Сама же здесь купальню себе устроила в былые времена… – Финэля забылась настолько, что отождествила статую с живой Ифисой.
– Нигде я не тонула, никто меня и не скидывал! Ты за речью следи, Финэля. Обидеться могу.
– Обижайся. Если обиды не все изжила. Ты ещё подумай, стоит ли меня забирать к себе. Я вредная старуха.
– Ты добрая. А вредность твоя показная. Чтобы совсем-то уж не насела на тебя Рамина, не заездила.
– Пусть бы уж и заездила. К чему теперь я пропадаю? Так говоришь, Ола уговорила Кэрша взять Рамину в жёны? Чтобы позор её прикрыть? Сделка, значит. А павильон-то как мне жалко!
– А что с павильоном? – встрепенулась Ифиса.
– Да ничего. Без Рамины мне тут скучно. – У Финэли так и не повернулся язык, рассказать Ифисе всю правду.
– А что её подружка Лана? И куда делся её брат? Чем же Рамина ему не угодила?
– Не спрашивай ты меня ни о чём! – отмахнулась Финэля. – Он сел в зеркальную машину, умеющую исчезать из глаз любого, кто к ней приблизится, и умчался в небеса.
– Как же это? – но ошеломляющая новость Ифису ничуть не ошеломила. – Разве они вернулись?
– Кто?
– Те, которые вышли из-за небесной скорлупы. Надо будет рассказать о том Инэлии.
– На что ей, старой травнице, знать о какой-то придуманной невеждами скорлупе? Даже я, старая и вечная слуга, знаю о том, что никакой скорлупы над нами нет. Да та же Инэлия тебе расскажет, если захочет, что там есть на самом деле, а что является придумками. Ты иди, Ифиса. Устала я. Посплю, пока ночь не наступила.
– А ночью что будешь делать?
– Буду ждать.
– Хромоногого? Опять захотелось его ласк?
– Ты у себя спроси, хочется ли тебе ласк с давно ушедшими возлюбленными или как?
Ифиса поднялась на выход. Финэля успела ей надоесть. Она уже жалела о своём великодушии. Финэля была не тем персонажем, что способен украсить собою домашний интерьер. Эта колдунья могла стать лишь домашним устрашением. Не для воров, а для гостей. И можно понять Рамину, умчавшуюся из прекрасного, но опостылевшего павильона. А бывшая любимая танцовщица Ал-Физа, некогда чудесная Ифиса, за которую тот заплатил человекообразным зверям, торгующим девушками, немыслимые деньги, до сих пор считала павильон своим. Отнятым, похищенным, расхищенным, никем не ценимым, осквернённым вдрызг, но вызывающим в ней до сих пор любовь к себе как к живому существу. Она долго гладила колонны у входа, будто прощалась навсегда. Старая и сморщенная Финэля, вытягивая тощую шею вперёд, подобная духу-хранителю бывшего и давно ископаемого храма любви, с непонятной тоской смотрела из его зеленоватой глубины, из растворённой двери, вслед уходящей, постаревшей и растолстевшей танцовщице, также прощаясь с нею навсегда.
Ночные гости, они же и новые хозяева
Ночью опять раздался грохот. Финэля решила не вставать. Она услышала, что кто-то топает по всему павильону, ругается на то, что дверь была закрыта изнутри на засов, и пришлось её взламывать. Это явно был не дух бывшего возлюбленного, а кто-то живой. И не один. Разговаривали двое. Голоса были молодые, хотя и грубые очень. Раскрылась дверь в её каморку. – Ты чего, карга, запираешь засовом изнутри? Дом теперь наш. Достаточно было бы на обычный замок закрыть, от которого нам ключи переданы.
