Шелли Крейн - Нареченные
– Папа, ты ничего не знаешь. Я вовсе не хочу показаться непочтительной, – я подняла руки, – но мне почему-то казалось, что ты понимаешь. Меня никто не принуждает. Я не несчастлива. Сказать, что я просто терплю Калеба, никак нельзя. Считать, что я смирилась с судьбой и просто плыву по течению, тоже неправильно. Мне нравятся мои способности… почти всегда. – Я покачала головой, чтобы подчеркнуть свое несогласие. – Мне нравится быть частью этой семьи, и я люблю Калеба. Если бы я могла вернуться назад и изменить день, когда его встретила, то не стала бы этого делать.
– Ты говорила, что когда вы с Калебом коснулись друг друга, у тебя появились видения, а он почувствовал биение твоего сердца, и еще что он для тебя как наркотик. В этом вся суть, верно?
Вот черт, мы что, будем выяснять отношения на глазах у всей семьи Калеба? Я потащила отца к дверям кухни, подальше от них.
– В тот день, когда Калеб дотронулся до моей руки и я увидела все это, я была очень взволнована. Да, немного растеряна, но больше взволнована. Я почувствовала, что именно в нем заключается все, что мне нужно. И я до сих пор так чувствую. Это просто так не выключить, да я и не желаю выключать. Я хочу быть с ним больше, чем нуждаюсь в нем.
– Мэгги, привычка к кому-нибудь совсем не то же самое, что настоящая, истинная, чистая любовь, – произнес отец с расстановкой, словно читая лекцию.
Я покачала головой и шумно выдохнула. Теперь даже Питер задумался, что бы такое сказать, потому что слышал наш разговор. Все слышали. Сейчас папа вмешался в отношения между всеми нами. Мне показалось, что у самого окна я увидела несколько извивающихся в воздухе энергетических лент, но когда пригляделась, то поняла, что там ничего нет.
– Папа, ты не представляешь, что говоришь, – пробормотала я. – Я cейчас уйду.
Я думала, что Калеб пойдет за мной, но он остался. Я решила, что он хочет поговорить с моим отцом или Питером, но меня это не волновало. Мне нужен был душ, а Калеб все равно не мог пойти туда со мной.
Когда я взялась за ручку душа, оттуда вышел Биш. Он фыркнул и скрестил руки на мокрой груди. Его талия была обернута полотенцем.
– Нет Калеба? Невероятно.
– Закрой рот! – вдруг разозлилась я, чувствуя себя опустошенной. – Как же я устала от тебя в последнее время! Ну зачем ты все время следишь за мной?
Э, да она, никак, хочет ссоры?
– Должен же кто-то присматривать за тобой, хотя теперь я начинаю сомневаться. Невооруженным глазом видно: ты изменилась, стала совсем другой, и этот Калеб… Не знаю, но что бы ты ни скрывала от меня, я разберусь, – Биш уперся ладонями в дверной проем и навис надо мной с издевательской усмешкой. – Ну, что это может быть? Наверное, не совсем ужасное, если мы исключаем замужество и детей. Я этого не понимаю, и меня просто оскорбляет и бесит, что ты считаешь возможным так важничать и скрывать от меня какие-то тайны.
– Ты просто не представляешь, о чем говоришь, – я попыталась пройти в душ, но он подвинулся и закрыл проход.
О, думаю, я хорошо представляю.
– Ответь мне, Мэгги, просто ответь и заканчивай дурить. Я долго ломал голову, пытаясь понять: наркотики, попала в какую-нибудь секту, перебираешься в Китай?
Я молча стояла, упершись взглядом в ручку двери, которую закрывала его спина. Биш буквально кипел от ярости и ругался громко и зло.
– Это же смешно! Все, я собираю манатки и уезжаю домой. Какой мне смысл оставаться здесь? Ты не хочешь, чтобы я тут находился, и я тоже не хочу. Не выношу врунов и манипуляторов. А ты стала мастером того и другого.
Его слова причиняли боль, а ответить я не могла, да он не давал мне и слова вставить. Затем Биш тяжело шагнул от двери, так хлопнув ею, что я еле успела отскочить. Я слышала, как он затопал по лестнице, но не обернулась. Интересно, видел ли кто-нибудь это представление?
Я вошла в душ, все еще разгоряченная и взмыленная от взбучки, устроенной Бишем. Времени терять не стала. Стащила с себя балахон Калеба и всю одежду и вступила в огромный душ гостевых комнат. Я пустила такую горячую воду, какую только могла вытерпеть, быстро помыла голову и побрила ноги. Потом села у стенки, закрыла глаза и заплакала. Столько всего происходит вокруг, а у меня нет ни внятного ответа, ни объяснения. Вся эта история с Провидицей показалась мне не больше чем импровизацией. Прежде я ни разу не задумывалась об этом, но сейчас, когда появилось это чувство, уже не могла не думать. Это действовало на нервы.
И папа, ну о чем он? Теперь он опять против Калеба и снова жалеет меня? И Кайл со своими дурацкими выходками и постоянным приставанием – а еще уверяет, что хочет помочь. А Биш просто болван, по-другому и не скажешь.
Все это давило на меня… К горлу подступил комок, я готова была разрыдаться…
И тут душ вдруг затрясся и затарахтел. Я оглянулась. Вода, кажется, стала еще горячее, но я ни к чему не прикасалась, никаких ручек не поворачивала. Вода обжигала кожу, однако больно не было, кабинка наполнилась клубящимся паром. Перед моими глазами в туманной пелене заплясали энергетические ленты. Я не поняла, что случилось, но почувствовала, как затряслось и лопнуло зеркало над раковиной, окатив помещение стеклянными брызгами. У меня перехватило дыхание.
Глава 11
Меня затрясло, сердце заколотилось, я ничего не понимала. Потом услышала громкий быстрый стук и поняла, что загремели дверцы кабины. Они затряслись так сильно, что только чудом не сорвались с петель.
– Мэгги? – спросил через дверь Калеб. Потом грохнул кулаком. – Мэгги, открой!
Я была настолько испугана, что сидела, уставившись в дверь и боясь пошевелиться. Я ничего не могла делать. Чем больше я боялась, тем больше, казалось, все шумело и грохотало, к тряске прибавилась и вибрация воздуха. Вокруг меня, ослепляя, вились пируэтами энергетические ленты, от их гудения и жужжания заболели уши. Я прикрыла их руками и зажмурилась.
– Мэгги! – громко прокричал Калеб и еще раз стукнул в дверь, она задребезжала. – Открой дверь, детка.
Я слышала другие голоса и мысли. Остальные услышали удары Калеба и тоже хотели знать, что случилось.
– Мэгги! – во все горло крикнул Калеб. – Я вхожу.
Их тревога, мой страх, отчаянное стремление Калеба добраться до меня – все это было слишком много в дополнение к тому, что происходило со мной.
Стеклянная дверца кабины разлетелась вдребезги. Я пронзительно вскрикнула, когда меня осыпало осколками. Это стало последней каплей для Калеба, и он высадил дверь плечом. Боль в его плече отозвалась острой болью в моем плече. У него широко раскрылись глаза, когда он увидел меня сидящей на полу душа среди осколков стекла и пятен крови.
