Нина Дьяченко - Зеркальные тени

Тонкие пальчики поправили голубой бант на шее медведя. Забавно, что на меня мальчишка почти не реагировал, словно находился в совершенно другом мире.

— Я ему сказал, что я мальчик, а не девочка. Думал, он разозлится… он ведь пришёл, а я думал, что не вернётся. Никогда не вернется, оставит меня там. А я знал, что я там умру. Я мысли читать умею, понимаете? — на меня вскинули немного сонные — и одновременно пылающие тёмно-карие глазища. Ресницы трепетали, словно крылышки пойманной бабочки. — И его я мысли прочёл, когда взял его за руку… Он действительно хочет вернуться, даже узнав, что я — мальчик.

— Он — это кто, — спросила я, чтобы наладить контакт.

— Мой доктор, — улыбнулся мальчик открыто и дружелюбно.

— Ладно, это всё хорошо, — я вздохнула. — Но мне придётся поговорить с тобой о том, что произошло, когда ты убил семерых одноклассников, воспользовавшись силой оживлённых теней.

Юико уставился на меня с ужасом и болью. Но было в этих больших глазах ещё что-то.

— Вы верите в это? Мне никто не поверил, когда я рассказывал, что оживил тени.

— Верю, — я кивнула. Ненавижу театральные эффекты, но… щёлкаю пальцами — и тень Юико подаёт нам кофе. Точнее, берёт с подноса и ставит перед каждым его чашку. И пирожные, конечно же.

— Я не слишком идеально с ними управляюсь, — честно признаюсь, отхлёбывая горький кофе. — Я больше по волшебным животным с нижнего уровня, но это совсем другая история. Ты должен знать одно: из-за твоей волшебной силы, если ты действительно можешь управлять тенями, я должна буду… тебя убить. Точнее… передать приказ на твоё убийство.

Он кивнул, сдержанно и спокойно.

— Чудовищ всегда уничтожают, всё в порядке, я понимаю, — тихо ответил он, кивая и вновь поправляя бант, с любовью и нежностью уставившись на своего голубого медведя.

У меня на глаза наворачиваются слёзы — стирая их одним быстрым жестом.

— Но есть выход! — неожиданно рявкаю я. — Ты можешь отдать свой дар кому-то другому.

— Вам?

— Нет, не мне. Если среди твоих знакомых есть опытные маги, то попроси об этой услуги — у тебя его отберут.

Похоже на издёвку, я знаю.

Но Юико меня изумляет. Он снова кивает и встаёт.

— Я ведь всё равно умру, не правда ли? Может, лучше с этим не тянуть? Всё равно он не любит меня… и не полюбит. Ведь я мальчик, а не девочка. А он не любит мальчиков, — Юико сокрушённо качает головой. — Глупо, правда, я очутился в психушке, так как меня собирались изнасиловать одноклассники, а теперь сам полюбил мужчину за одной пирожное. А он меня нет.

Схватив чашку, он неожиданно для меня самой расколотил её о мраморной столик — поднял самый острый осколок и начертил на руке — от локтя до запястья кровавую дату. Затем он повернул руку ко мне:

— Я угадал, правда?

Я, сглотнув, уставилась на дату. Он сам выбрал дату своей смерти — так тоже бывает. Наверное, он устал.

Юико выбрал самую ближайшую дату из всех возможных своих дат смерти, оставив себе только один год жизни.

— До свидания! — он мне неожиданно улыбнулся, его глаза засветились. — Вы очень красивая. Может быть, после смерти я в вас влюблюсь?

— Ещё чего не хватало! — меня передёрнуло, но ребёнок уже выходил из маленького кафетерия. Я смотрела на столик, где чёрная кофейная лужа разбавлялась каплями крови. Чёрная дыра, поглощающая все человеческие жизни.

Меня затошнило: нет, не выйдет из меня бога смерти, не выйдет.

Удивительно, но Агояши тут же успокоилась, когда я ей рассказал, что предполагаемая девочка оказалась мальчиком. Собственно говоря, я тоже был ошарашен, но где-то в глубине души даже рад: мне не следовало отвлекаться на новые отношения. Если по хорошему — мне вообще следовало избегать любых отношений, но отказаться от спокойной нежности Агояши я просто не мог.

Я отправил Юико в клинику, где главврачом была одна моя бывшая пациентка, которой я за весьма умеренную цену буквально создал лицо заново после аварии, в которой она чудом выжила, но, как и любая женщина, больше переживала о сохранности своей красоты, чем здоровья. Я знал, что Хараками Кию сделает для меня очень многое, поэтому и обратился именно к ней.

Доплатив, я обеспечил мальчишке одиночную палату и просто великолепный уход.

Хотел ощутить себя свободным от неожиданно взятых на себя обязательств, но… не получилось. Юико печально смотрел на меня, когда я собрался уходить, и мне пришлось пообещать, что я снова вернусь.

Так я и возвращался раз за разом, принося игрушки и сладости.

Тензо несколько раз порывалась поехать со мной, но я ей запретил, так как чувствовал, что странный мальчишка хочет общаться только со мной. Да и не хотел я наводить её на крамольные мысли о детях.

Однажды он взял мою руку в свои маленьких ладошки, и сообщил — вполне будничным тоном — что обладает магией, за которую его убьют. И что он хотел бы от неё избавиться, так как, ему, дескать, всё равно скоро умирать, а магию жалко.

Сказать, что я потерял дар речь — это сильно преуменьшить моё ужасное состояние.

Я ведь не мог, не мог пройти мимо такого подарка судьбы. И жизнь этого мальчишки могла оборваться… от моих рук. И осознавать это было больно, за что я ненавидел сам себя.

— Забери её у меня, — бесхитростно поднял на меня большие чёрные глаза мальчишка. — И… не бери в голову, я знаю, что скоро умру. Ко мне богиня смерти приходила, красивая.

— Богиня смерти?! — надеюсь, что я не заорал на всю палату.

— Ну, да… Такая, как Королева красоты, — мальчишка немного покраснел. Я улыбнулся — кажется, Юико точно не был геем. Ну и прекрасно. Хотя в его случае это уже не имело никакого значения. Время его жизни постепенно подходило к концу, исчерпывалось, иссякало.

— И сколько тебе ещё дали? — я старался говорить шутливым тоном, чтобы не испугать ребёнка ещё больше, показать, что я не слишком верю его словам. Но, кажется, он видел меня если и не насквозь, то достаточно подробно, просвечивая глазищами, словно рентгеновскими лучами.

— Год, — спокойно улыбнулся Юико. — Ты же дашь мне год, Маюри?

Он посмотрел на меня и, протянув руку, коснулся моей щеки. Я уже научился спокойно воспринимать его касания, реагируя на них почти безразлично, как на прикосновения ребёнка, не имеющие под собой сексуальной окраски.

— Да, конечно, — выдавил я.

— Спасибо, — широко улыбнулся Юико. — Ты и так сделал мне столько подарков, а теперь даришь целый год! Это ведь так замечательно!

Я в упор уставился на него, чтобы сообразить, шутит он так или говорит серьёзно. Ну, насчёт серьёзности я не был уверен, но лицо оставалось спокойным, с едва заметной улыбкой в уголках губ. Тёмно-синяя пижама с белыми корабликами замечательно смотрелась вместе с недавно подаренным мною голубым мишкой с голубым же бантом, которого он таскал с собой повсюду.