Осторожно: маг-и-я! На свадьбе нужен некромант - Надежда Николаевна Мамаева
Но когда последний кусок рыбы был съеден, натянутость, что была между фраз, неизбежно вернулась. Тишина стала гуще, и в ней особенно громко зазвенела цепь, когда Риса пошевелила рукой.
Диего отложил зеленый, здоровенный, как лопух, лист то ли пальмы, то ли какого-то другого местного растения и придвинулся к нашей покраже ближе.
— Дай-ка взглянуть, — его голос потерял всю свою ироничную легкость, став низким и деловым.
Кремень взял Рису за руку, и она не сопротивлялась, позволив ему повернуть кандалы к свету догорающего костра. Я присела рядом, наблюдая. Это были хорошие, крепкие наручники, с надежным замком. Но все, что сделано человеком, имеет изъян.
— Смотри, — Диего указал пальцем на место, где одно из звеньев цепи крепилось к самой скобе наручника. — Пайка. Сделана на скорую руку, видимо, меняли звено. Грубая работа.
Он провел подушечкой пальца по шероховатому, наплывчатому бортику олова, скреплявшему стальное кольцо. Похоже, те, кто желал сбыть украденную невесту с рук, торопились…
Капитан меж тем отпустил девичью руку, отошел на шаг и обнажил саблю. Сталь зловеще блеснула в огне.
— Не шевелись.
Риса замерла, в ее глазах на миг мелькнул страх, но она кивнула, стиснув зубы. Диего прицелился не в замок, а в то самое звено с ненадежной пайкой. Он не стал рубить сплеча, вместо этого сделал короткое, четкое движение почти без замаха. На такое нужна куда большая сила… Зато и точность в разы выше.
Лезвие попало в самое сердце наплыва металла. Дюймом левее или правее — и Риса бы осталась без кисти.
Риса ойкнула, зажмурившись, раздался звук, больше похожий на визг, чем на лязг. И звено, не выдержав точечного удара, разошлось. Пайка лопнула, и цепь, звякнув, упала на каменный пол. Второе звено он обработал так же ювелирно. Через мгновение кандалы, все еще сомкнутые на запястьях, висели на Рисе уже безо всякой цепи.
— Пока, извини, только так, — Диего вложил саблю в ножны. — На наручнях пайка получше будет, боюсь, задеть, если лезвие соскользнет…
Риса с облегчением выдохнула и потерла запястья, на которых вместо родовых браслетов красовались рабские.
— Спасибо, — прошептала она. — Но это… это не главное. Лив… Я ничего не чувствую. Совсем. Как будто я… пустая.
Я кивнула и поднялась вперед, к Рисе. Потому как со вчерашнего дня и мне самой отлично было знакомо это чувство. Только если я отдала все силы по доброй воле, то подругу заставили, запечатав дар.
Присев рядом с ней на корточки, взяла ее руки в свои. Чтобы хоть так ободрить. Девичьи пальцы. Холодные, почти ледяные. Я закрыла глаза, отрешившись от треска огня и дыхания Диего за спиной. Обыденный жест для мага. Глупый для той, что уже выгорела. Но привычки были сильнее разума.
Мои пальцы скользнули по ее коже чуть выше запястий, туда, где должна была пульсировать живая сила мага. И я нащупала их. Не линии, не символы, а… печати. Целый кокон из ледяного, чужеродного плетения, сжимавший ее дар в тиски. Он был похож на иней, выступивший на стекле, — сложный, хрупкий на вид и до безумия прочный. Я водила подушечками пальцев по невидимому рельефу, и кожа под ними холодела. Это была мощная, безжалостная работа. Чужая. Враждебная.
И тут я поняла. Я чувствовала ее. Чужое плетение магии. А чтобы чувствовать…
Я обратилась внутрь себя, в ту самую пустоту, что мучила меня с момента, когда удалось обмануть проклятие Диего и перекинуть его часть на альбатроса.
Резерв. До этого абсолютно пустой, откликнулся. Силы было ничтожно мало — всего пара капель. Но они были! Мой дар не исчез!
Я попыталась призвать магию, чтобы хотя бы ощутить ее тепло на кончиках пальцев. Только ничего не вышло. Энергии не хватило даже на это. Она просто была там, как проблеск надежды, что я не выгорела дотла.
Я открыла глаза и встретилась взглядом с Рисой.
— Ну? — нетерпеливо выдохнула она, враз все поняв без слов. — Вернулся?
Я лишь неуверенно кивнула и, сглотнув ком, вдруг возникший в горле, произнесла:
— Матрицы печатей сделали загодя, — сказала я, и мой голос прозвучал сипло. — Плетение грубое, но крепкое. Снять их сейчас… у меня не хватит сил.
— Главное, выбраться отсюда, а печати — бездна с ними.
— И мы обязательно выберемся из этих неприятностей, — я сжала руки подруги, глядя ей прямо в глаза.
— Чтобы встрять в новые! Они ведь нас ждут! А на встречи нехорошо опаздывать… — усмехнулась Мариса, припомнив мне мои же слова, что я не раз произносила, когда мы учились в академии.
Диего же, все это время сидевший и молча наблюдавший за нами, все же не выдержал и уточнил:
— Лив, я правильно понял, у тебя снова появилась магия?
— Кажется, да, — неуверенно отозвалась я, сама еще толком не определившись, маг я или так… за борт бряк. Диего же, в ответ на эти мои сомнения-метания, закатил глаза, и я этого не выдержала и потребовала: — Не делай так!
— Как именно так?
— Как только что! — фыркнула я, изобразила, как нужно закатывать не только глаза, но и скандал, собственно оный и готовясь начать.
— Вы словно будущую счастливую пару репетируете, — прыснула Риса в кулак.
А сундук, гад такой, ее поддержал.
— Да-да, у вас, женщин, все всегда по нескольку раз уточнять надо, а то никогда не понятно, что у вас в голове: то ли шальная мысль, то ли шальная пуля… Хотя порой это одно и то же.
Тут же на этом деревянном парламентере скрестились наши с подругой взгляды. Еще немного — и один дубовый теоретик женской психологии узнает кое-что из практики.
Впрочем, выволочку наш дощатый спутник так и не получил. Спасла его от оной самая великая сила в мире — сила лени. Ее во мне было сейчас так много, что если бы случайно легла на битое стекло, то встать бы и не подумала — ибо устала!
Риса, похоже, чувствовала примерно то же, потому мы лишь высказали все, что думаем одному старому (сколько там веков назад этот сундук создан был?) шовинисту — причем в кратком и слегка зевательном изложении — и на том успокоились.
Дубовый то ли усовестился, то ли устрашился. Наверное, все же второе. Поскольку под конец я пообещала, что у нас здесь пещерные порядки и деспотия: если шуточка у балагура не зажигательная, то за нее могут и его самого сжечь!
На что дубовый поворчал. Но тихо. Так чтобы мы не расслышали, что именно, и поперебирал своими короткими ножками подальше от костра.
А
