Мертвым можно всё - Евгения Соловьева
Выдержав несколько мгновений, он мрачно сообщил, скрестив на груди руки и словно отсекая от себя все, что было раньше:
– Учтите, Фарелли, я вам все равно не доверяю.
– Понимаю, грандсиньор, – поспешно склонил голову итлиец с полным смирением. – То есть простите, ваше высочество.
– Нет уж! – яростно выдохнул Аластор, наконец дав выход накопившемуся раздражению. – Можете ехать с нами, но не смейте звать меня высочеством! Я не принц! И не желаю слышать напоминания о том, что я бастард! Лорд Вальдерон или синьор Вальдерон – как вам угодно. Но никаких чужих титулов! Это даже не самозванство, а хуже!
Он замолчал, и в сторожке словно сгустилась тишина. Айлин молча смотрела на него, и Аластор возненавидел бы себя, окажись в ее взгляде хотя бы тень жалости. Но там было лишь… одобрение. «Она отказалась от рода в двенадцать лет, – вспомнил он. – Ее отец погиб, и Айлин нашла в себе силы отказаться от тех, кого считала чужими людьми. Она точно поймет меня и не осудит».
– Пойду займусь лошадьми, – буркнул он, все-таки стыдясь этой вспышки. – Их почистить надо, накормить!
И выскочил во двор, чувствуя себя невозможным глупцом и одновременно понимая, что с души только что свалился огромный камень. Как же сложно бывает с людьми, даже самыми близкими, не говоря уже о незнакомцах. Он едва не обиделся на Айлин, подумать только! И как знать, не обидел ли ее чем-то сам? И из-за кого? Из-за шпиона королевы, который втерся к ним обманом! Но… ведь и правда уже успел однажды спасти их с Айлин от глупой отвратительной смерти. Можно ли довериться тому, кто поклялся Благими и Странником? Разве не может человек подобного ремесла оказаться клятвопреступником? Запросто!
Но как не поверить человеку, с которым ты делил последний кусок сухаря – его сухаря, между прочим! Человеку, которому ты вернул долг жизни… И никакие боги не могут подсказать, что нужно делать! И больше нет рядом ни отца, ни месьора, рядом с которыми так легко было слушаться мудрых наставлений.
Как там говорил дон Раэн, передав совет через Айлин? Теперь все нужно решать самому! И отвечать за последствия этих решений – тоже. И помнить, что твои близкие люди тоже будут отвечать за них вместе с тобой.
Аластор привалился к столбу, на который опиралась крыша маленькой конюшни, пристроенной к сторожке. Искра тут же потянулась мордой к его карману, ничего не учуяла и разочарованно всхрапнула. Аластор погладил ей шею, почесал между ушами… Хорошо быть лошадью – просто слушайся хозяина. Нет, не хорошо – легко. Думать не надо… А человеку – надо! И чем выше ты себя считаешь, тем больше на тебе ответственности. Ну вот, разве не этого он сам пожелал тем вечером у костра? Дон Раэн, конечно, никакой не Странник, не ходят боги по земле вот так запросто. Но иногда, говорят, слышат желания людей… И уж если решают выполнить, то от души. Лишь бы потом не пожалеть о том, чего нажелал.
– Не пожалею, – тихо сказал Аластор фыркающей ему в плечо кобыле. – Сам все решу и сам за все отвечу.
* * *
Как и обещал Райнгартен, список подходящих претендентов на пост магистра Синей гильдии оказался у Грегора на следующее утро после разговора. Пять имен, напротив каждого идеальным почерком перечислены заслуги. Какие-то открытия, эксперименты, многолетняя работа на благо гильдии… Грегор ничего не понимал в артефакторике, и все это было для него пустым звуком. Он бы предпочел краткое описание личных качеств самих претендентов, но подозревал, что даже запроси такое – оно окажется бесполезным. Очень уж по-разному они с Этьеном Райнгартеном оценивают людей.
Впрочем, два имени из пяти он, присмотревшись, вычеркнул сразу. Артефактор Мидлоу оказался Клариссой Гвендолин Доротеей. Длинный послужной список сообщал, что мэтресса Мидлоу двадцать три года преподавала в Академии, создала несколько новаторских методов чего-то, что используется еще для чего-то, написала два учебника по основам артефакторики, всецело одобренных ученым советом Синего факультета. Но женщина – глава гильдии? Хватит с Академии магистрессы Уинн!
Нет, Грегор вовсе не считал, что женщины не способны заниматься наукой! Следовало признать, что среди магесс встречаются талантливые исследователи и прекрасные наставницы. На Зеленом факультете женщин и вовсе большинство, Милосердная Сестра любит одаривать своей силой именно их. По духовному сродству, не иначе. Но чтобы руководить гильдией, нужны истинно мужские свойства характера, которые у женщин встречаются, к счастью, редко. Уинн, к примеру, была исключением, и определенно не счастливым, а наоборот. Поэтому пусть мэтресса Мидлоу и дальше пишет учебники, раз у нее к этому призвание, оставив руководство гильдией мужчинам. Странно, что Райнгартен вообще включил ее в список.
Вторым именем, по которому прошлась жирная чернильная черта его пера, стало имя мэтра Тобиаса Ворминга, единственное, перед которым не стоял дворянский титул. Да, оно тоже сопровождалось перечнем достижений, но какой смысл отдавать место магистра простолюдину, если есть целых трое не менее достойных его дворян?
А вот над оставшимися тремя Грегор задумался всерьез.
Ни лорда Колина Морвилла, ни лорда Стефана Эмберстоуна он лично не знал, а лорда Нормана Истервинга встречал при дворе несколько лет назад, но мельком и не составил о нем никакого определенного мнения. Вообще, ему часто казалось, что артефакторы сродни сказочным гномам – скрытны и трудноуловимы, вечно сидят в своих шахтах, то есть лабораториях, и на люди показываются редко. Конечно, это впечатление вряд ли было верным. Все равно что сказать, будто некроманты предпочитают общество покойников и редко покидают кладбища и склепы. Но как, скажите на милость, выбрать из троих равно безразличных ему людей всего одного? Разве что побеседовать с ними лично? Да, это определенно должно помочь…
Однако стоило ему попросить Райнгартена вызвать претендентов для беседы, как оказалось, что Морвилл и Истервинг уехали в свои поместья, а Эмберстоун выполняет срочный заказ гильдии стихийников и тревожить его в ближайшую неделю крайне нежелательно. Райнгартен даже принес извинения за это, сообщив, что работа Эмберстоуна связана с недавними событиями в Академии, и Грегор счел это вполне уважительной причиной. Больше того, он всерьез склонился к кандидатуре Эмберстоуна, который не сбежал из столицы, а честно выполняет долг перед Орденом, но решил отложить окончательный выбор до личного разговора. К тому же Райнгартен клялся, что через три-четыре дня артефактор будет в полном распоряжении Архимага.
Вот так и получилось, что несколько дней Грегор занимался совершенной рутиной. Подписывал документы, которые ему приносил Этьен, добросовестно прочитывая каждый и не находя решительно ничего интересного. Бесчисленные ведомости, отчеты, сводки и счета валились на него лавиной, и Грегор с ужасом думал, что было бы, не приди он к соглашению с Райнгартеном, который чувствовал себя в них как рыба в воде.
Против ожидания, канцлер его эти дни не тревожил, только прислал официальное поздравление с неофициальной припиской, что «в отношении известных особ не появилось никаких новых сведений». Грегор прочел это и испытал смесь тоски и злорадства одновременно. Но больше всего в его душе было беспокойства. Молодой Вальдерон и Айлин Ревенгар как в воду канули, если уж их не могут отыскать люди Аранвена.
На третий день он до того устал от ожидания и
