Соблазнитель - Элин Пир

Ханс поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях.

— Потому что я слышал, как он говорил о том, что не хочет, чтобы я кое-что узнал.

— Да, ну, в этом-то и проблема с подслушиванием, — голос Афины был спокоен, но суров. — Иногда ты слышишь то, что не должен слышать.

Я взял стакан апельсинового сока, но ее комментарий вынудил меня с грохотом поставить его на стол.

— Кончай нести чушь и просто скажи мне уже.

Ханс подскочил на месте и начал что-то бормотать, словно я грозил отрезать ему пальцы или что-то в этом роде.

— Я не могу выносить такого уровня враждебности, — сказал он писклявым голоском. — Я ценю, что ты пытаешься сохранить мой секрет, Афина, но боюсь, Финн не перестанет на нас давить, пока мы ему не расскажем.

— Вот именно, так что тебе лучше рассказать мне обо всем сейчас, — произнес я, пряча улыбку. Расколоть Ханса было легче, чем шестилетнего ребенка.

— Ты не должен ему ничего говорить, — сказала Афина и положила руку поверх руки Ханса.

— Я обманщик, — признался Ханс и посмотрел на меня глазами полными слез. Я откинулся на спинку стула. Либо этот человек был мягким как печенье, либо его секрет был грандиозных масштабов, раз он выглядел так, будто вот-вот заплачет.

— На самом деле я не самый опытный наставник, как заверяла тебя Изабель. — Он снова опустил глаза и прошептал следующую фразу. — Я солгал ей.

— Ты солгал Изабель? Ладно, так кто же ты тогда? — спросил я.

Грудь Ханса приподнялась в глубоком вздохе, а его тело обмякло, словно потерпело поражение.

— Я новичок. К тому же не очень хороший.

— Хочешь, чтобы я объяснила? — спросила Афина Ханса, который кивнул так робко, как маленький мальчик, собирающийся получить свое первое жестокое наказание.

Может только потому, что Афина говорила своим идеальным бархатистым голосом, я все еще ждал большого откровения, когда она закончила свою речь. Скорее всего, даже если бы она сказала мне, что зомби вот-вот нападут, я все равно был бы заинтригован, просто потому, что ее голос походил на сливки с медом.

— Итак, как видишь, в намерения Ханса не входило причинять кому-либо вред, — произнесла она.

— Погоди минутку. — Я потряс головой, чтобы избавиться от желания наклониться и попробовать, каковы на вкус ее сладкие губы. — Объясни еще раз: в чем проблема?

Между ее бровями образовалась треугольная складочка.

— Ханс допустил ошибку, преувеличив свой опыт работы, и теперь он боится, что Совет будет им недоволен.

— Я не преувеличивал, — воскликнул Ханс. — Я откровенно солгал, Афина. Когда я перешел из фиолетовой зоны в зеленую, я не сообщил им, что только недавно получил сертификат. Я уверил их, что я один из лучших, и подделал рекомендацию.

Я с трудом удерживал рвущийся наружу смех. Видеть взрослого мужчину таким подавленным из-за такой малости было слишком комично.

— Ты кого-нибудь убил? — спросил я его, сохраняя невозмутимое выражение лица.

Он отпрянул назад.

— Нееет, конечно, нет, как ты мог спросить меня о таком?

— Так в чем же трагедия? — задал я очередной вопрос. — Твое наставничество по-любому не похоже на настоящую работу. Тебе даже не платят.

— Что ты имеешь в виду? — встряла Афина. — Разумеется, это настоящая работа. Такая же настоящая, как и моя.

— Но у вас нет денежной системы, как работа может быть настоящей, если вам не платят?

— Возможно, у нас нет настоящих денег, но то, что ты не понимаешь систему справедливого расчета, еще не значит, что ты можешь заявлять, будто у нас нет работы. Мы все вносим вклад в общее дело своими особыми талантами.

— Хорошо и что же плохого в том, что Ханс вызвался следовать за мной повсюду? — покачал я головой, глянув на него. — Ты делаешь из мухи слона.

Ханс уставился на меня в недоумении, а затем перевел взгляд на Афину.

— Почему вы оба относитесь к этому так спокойно, когда я самый что ни на есть преступник?

— Не мне тебя судить, — ответила она, — похоже, ты уже себя сурово осудил. Людям свойственно ошибаться, тот факт, что ты раскаиваешься — хороший знак, который говорит о том, что ты стал другим человеком, и что нынешняя более повзрослевшая версия тебя противоречит действиям более ранней версии.

Ханс кивнул.

— Выразить не могу, как мне стыдно за то, что я сделал.

— Послушай, Ханси, — начал я и насупил брови. — Думаю, тебе следует отдать должное этой твоей более ранней версии. По крайней мере, у нее были амбиции и стимул чего-то добиться в этой жизни. Она мне нравится больше, чем эта твоя версия полного раскаяния.

Ханс растерянно моргнул, а Афина уронила вилку.

— А что, если бы кто-то решился на обман в твоей сфере деятельности? — спросила она. — Как бы ты на это отреагировал?

— Это разные вещи, — всплеснул руками я. — Ханс — наставник в такой области, где люди извиняются за отрыжку. — Я закатил глаза от того, насколько это было нелепо. — Не похоже, что он подвергает кого-то опасности или что-то в этом роде.

— Тем не менее, ты бы мог посочувствовать его раскаянию в том, что он солгал. Нелегко нести столь тяжкое бремя.

Я больше не мог сдерживать смех.

— Поверь мне, дорогая, если это самое тяжкое бремя в жизни Ханса, с ним все будет в порядке.

— Так ты не расскажешь Совету о том, что я сделал? — спросил меня Ханс.

— Нахрена? Теперь, поскольку у меня есть на тебя компромат, ты будешь моим ведомым, когда я отправлюсь кадрить женщин, так ведь?

— Твоим ведомым? — спросил Ханс. — Я не понимаю.

Но Афина поняла, и ее взгляд стал суровее.

— Это значит, что вместо того, чтобы следовать приказам Совета, ты, по мнению Финна, теперь будешь следовать его приказам. Он хочет, чтобы ты помог ему переспать с как можно большим количеством женщин.

— Ааа. — кивнул Ханс. — Я понял.

— Почему тебя это так волнует? — спросил я Афину, которая откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, как будто больше не хотела продолжать этот разговор.

— Что именно? То, что ты эксплуатируешь человека, который только что доверил тебе свой секрет, или то, что ты собираешься переспать с бесчисленным количеством женщин? — спросила Афина и встала, чтобы убрать со стола. Ее движения были необычайно резки.

— Последнее. — Я последовал за ней к раковине. — Ты ревнуешь, Афина?

— Ха! — Она притворно рассмеялась и с громким звоном поставила тарелки на стол. — Не льсти себе.

Понизив голос, я наклонился и прошептал ей на ухо.

— Я предупреждал тебя. — Тело Афины сковало