Мертвый сезон в раю - Татьяна Владимировна Солодкова
Несколько минут, и рана на шее Инессы полностью затянулась, оставив на коже лишь розоватое пятно, которое должно было исчезнуть уже к вечеру следующего дня. На лицо девушки вернулся румянец. Она глубоко вздохнула и распахнула свои огромные, как блюдца, глаза, уставилась на склонившегося над ней Грега.
— Грегори, — прошептала, расплываясь в счастливой и немного идиотской улыбке, — ты пришел. — И потянулась к нему рукой, надо понимать, чтобы коснуться щеки.
Он отдернул голову и торопливо поднялся.
Инесса обиженно заморгала и неловко села, окинула темное кладбище, освещаемое лишь до сих пор висящим над их головами «светлячком», еще мутным после пробуждения взглядом. Затем нашла им Сардинес и охнула, пухлые губки сложились то ли в испуганное, то ли в удивленное «о».
— Эль, ты…
Точно, вот как ее зовут — Эль.
А выглядела темная и правда весьма живописно: всклокоченные волосы, порванная на рукаве рубашка, кисти рук и щека, перемазанные кровью.
В данный момент она стояла чуть в отдалении, обнимая себя руками, и сама смотрела на «воскресшую» соседку как на чудо расчудесное.
Перехватив направленный на себя взгляд, Сардинес повернулась к Грегу.
— Вау, Тэйт, это было…
Поразительно? Восхитительно? Волшебно?
Он и сам знал. И если самолюбование — смертный грех, то Грегори только что заслужил себе место в аду.
Вот только делиться своими чувствами с Сардинес, чуть было не поджарившей его вместо призрака, он точно не собирался.
— Руки давай, — велел Грег, решительно шагнув к ней.
Темная удивленно моргнула, но таки протянула ему распоротую камнем ладонь.
Грег накрыл ее своей.
Глава 29
— Вот так, ложись… — Элинор первой вбежала в комнату соседки и откинула на кровати покрывало. — Ложись, полежи…
Она сама толком не отдавала себе отчет, почему кружилась возле Инни, как курица-наседка. Но вид вырванного из ее шеи куска мяса Эль по-настоящему впечатлил. То, что после такого она выжила, было сродни чуду. По правде говоря, зажимая тогда рану и чувствуя тщетность своих попыток остановить кровотечение, Элинор уже прощалась с Инессой. Чудовищное ранение, она даже не знала, кто из белых магов смог бы с таким справиться. Разве что сам Приуз...
А Тэйт, действительно не иначе как чудом, не просто сумел, но и сделал это в считанные минуты.
Тогда, когда она случайно попала в него молнией, а оставшийся на свободе призрак бросился на Инессу, Эль думала, что Тэйт уже нежилец. Но нет, он не только встал, но и каким-то образом вернул себе дар.
Что и говорить, ночь полная чудес.
Но, как и все, чудеса в скором времени заканчиваются…
— Да не хочу я лежать! — Инни нетерпеливо выдернула руку, за которую Элинор пыталась подвести ее к кровати. — Я абсолютно здорова!
— Здорова, — буркнул Тэйт, какого-то черта тоже увязавшийся с ними в личную комнату девушки.
Пока Эль ворковала вокруг Инессы, он взял стул и уселся на него в углу. Сгорбился и понурился, не говоря ни слова. Это его «здорова» было первым, что он произнес с тех пор, как они покинули кладбище.
С тех пор, как его магическая аура снова пропала, а резерв схлопнулся...
Он даже улыбался. Серьезно, Элинор никогда бы не подумала, что этот тип умеет улыбаться. Улыбался и даже двигался как-то совершенно иначе: плечи распрямились, и он словно стал выше.
Исцелил Инни, залечил Эль ее порезы и ссадины и вдруг… погас. Резко и неожиданно. Его резерв не истощался постепенно, как у всех, — он просто отключился. А вместе с ним исчезла и магия.
В тот момент у Тэйта было такое выражение лица… Он будто постарел на несколько лет.
Элинор даже стало обидно: ему очень шла улыбка, на фоне которой даже великоватый нос, который в первую встречу ее так впечатлил, и то смотрелся на его лице весьма гармонично.
И вот — как щелчок пальцев — молодой светлый маг исчез, а на его смену пришел сгорбленный старик без крупицы дара.
Эль даже не хотелось ехидничать. Оказаться на его месте — страшно даже представить.
Она бросила взгляд на понурую фигуру в углу и поспешила отвернуться. Вот только увидеть в ее глазах жалость ему не хватало. Нет уж, никакой жалости, это же вредный Тэйт — расхититель могил.
— Не хочешь прилечь, так присядь. — Эль уперла руку в бок и сурово посмотрела на все еще упрямящуюся Инни.
Та демонстративно закатила глаза, мол, это совершенно излишне, но все-таки послушалась. Вернула покрывало на место, чтобы не запачкать постель, и аккуратно присела на краешек, как прилежная ученица, сложив руки на коленях.
На самом деле, в этот момент больше всего Элинор хотелось высказать ей все, что о ней думает: и о том, что та поперлась за ними на погост, и о том, что была недостаточно осторожна, умудрившись пустить себе кровь в месте, полном нежити, и — особенно! — о том, что не послушалась, когда ей ясно велели пригнуться и не мешать.
Черт возьми, она же сама говорила, что ходила в патрули с черными. Умение подчиняться внезапным приказами напарника во время опасности у нее уже должно быть выработано до автоматизма. И неважно, что Эль ей никакой не напарник. Должно быть!
Но, видимо, Инесса была из тех белых, кто контролирует зевак и не приближается к темному, пока тот не разберется с проблемой.
Впрочем, представить эту нежную девушку в шляпке с ленточкой бросающейся в самую гущу боя с нечистью или нежитью и правда было сложно.
Эль вздохнула, провела ладонью по лицу, успокаиваясь, и присела перед Инни на корточки, заглянула в глаза.
— Инесса, могу я тебя кое о чем попросить? — спросила так мягко, как только могла.
Соседка улыбнулась и с готовностью закивала.
— Конечно, я тебя слушаю. — А сама метнула взгляд в сторону Тэйта, видит ли он, какая она милая и добрая с окружающими.
Тщетно: тот на них не смотрел, очевидно, уйдя глубоко в себя.
Уголки губ Инессы печально поползли вниз.
— Я хочу попросить тебя не рассказывать своему дяде о том, что произошло этой ночью, — сказала Элинор, снова переводя внимание на себя. — И не только ему.
— Что? — Соседка округлила глаза и дернулась, будто ее чем-то огрели. — Ты шутишь?!
Эль пожала плечом: хотела бы пошутить, но нет. Да и после случившегося ей
