Танго эсценарида - Галина Дмитриевна Гончарова
Феола…
Она там. А он тут, и ничем ей помочь не может. И ничего от него не зависит сейчас.
А она жизнью рискует.
А он ей даже не сказал, что любит…
Идиот! Кретин! НЕДОУМОК!!!
Амадо посмотрел на море. И сам себе дал зарок.
Если все обойдется, если Феола вернется живой и невредимой, он при первой же встрече с Альбой попросит развода. Согласится супруга, не согласится – неважно! Он подает на развод.
У него так мало времени! И жизнь такая хрупкая штука… нет уж! Может, у них с Феолой десять лет будет, может, двадцать! Неважно! Амадо больше не упустит ни единого мгновения!
Альба?
Вот и она пусть живет долго и счастливо! Амадо Риалон больше в ее игры не играет. Пятнадцать лет назад он надеялся, что все будет хорошо. А сейчас…
Сейчас он понимает, что нельзя тратить жизнь впустую. Нельзя оглядываться на других. Наверное, это тоже необходимый урок.
Да, он обязательно поговорит с Альбой.
* * *
– Вы знаете, у меня такая деликатная проблема…
Эктор Патрисио Ксарес только что ресницами не хлопал и выглядел невинным-невинным. Впрочем, сеньора Роза ему не верила.
Навидалась она таких, у кого вечные «стрелки на полшестого». Про Эктора девочки такого не говорили.
Да, скуповат, да, увлекается кое-чем интересным, с веревочками и плеточками, но с этим делом у него все в порядке.
Или просто снадобье пил перед тем, как прийти?
Ну, может, и так. Это не ее дело, ей нужно, чтобы клиент платил. Заказал час с девочкой – час и оплатит. А уж как у него там чего получится – не ее проблема. У нее все девочки хорошие, все к лекарю ходят, все чистенькие. Она проверяет.
– Я готова вам помочь с любой проблемой, тан.
Не с любой. И не бесплатно. Но это само собой подразумевается.
Эктор принял еще более невинный вид.
– У вас в заведении я отлично со всем справляюсь. А вот с женой у меня определенные проблемы.
Сеньора подняла густо подчерненные брови. А при чем тут она? У нее ничьи жены не работают, это точно!
– Тан?
– Не могли бы вы помочь мне с одним хорошим снадобьем…
А-а, вот оно в чем дело! Сеньора даже выдохнула.
Что ж, торговать возбуждающим она тоже торговала. Эктор удивился бы, если б узнал, сколько танов и сеньоров покупало у нее полезную настоечку. Пять капель на стакан воды, выпить залпом – и через полчаса такой эффект! Хоть ты гвозди заколачивай! Бывает такое – в борделе девушки и симпатичные, и раскрепощенные, и готовы на все ради клиента… ладно-ладно, ради денег клиента.
А дома жена семипудовая. С обаянием свиноматки и грацией бегемота. И в постели она лежит и молится. А ведь внимание ей уделять все равно надо, хоть иногда! Вот и страдают мужчины. Настоечка-то эффект дает, но и сердечко подсаживает. Есть у нее такая побочка.
– Тан, вы знаете, как его принимать?
– Пять капель на стакан воды, верно?
– Верно.
– Сколько с меня?
– Двадцать золотых.
Эктор поморщился, но на карте стояло слишком многое, так что мужчина заплатил не торгуясь, сунул пузырек в карман и направился к брату. Эмилио тоже был в борделе, но ему-то ничего не мешало получать удовольствие. А Эктор вот снадобье покупал…
Так ему жребий выпал. Они монетку бросили, и получилось, что Эктор покупает. А Эмилио подливает, чтобы поровну. И алиби друг другу подтверждать будут. Если вообще кто-то будет расследовать смерть их отца. Подумаешь, переусердствовал старик в постели с молодой женщиной, да и помер. Не он первый, не он последний, а смерть эта хорошая. Вот.
Впрочем, насчет брата Эктор заблуждался.
Никакого удовольствия Эмилио не получил, предстоящее дело отравляло ему жизнь.
Все же… отравить отца…
Ужасно. Но – необходимость! И вообще, Патрисио их сам вынудил! Мог бы и поменьше пожить, или наследство им заранее раздать, или… короче – сам виноват.
Жаль только, что совесть отказывалась с этим соглашаться. Такая она… неудобная.
* * *
Патрисио Эудженио Ксарес в это время, не подозревая о планах сыновей, разговаривал с нотариусом.
– Да, я хочу поменять завещание.
– Тан, вы уверены? Все же это достаточно своеобразный… выбор наследника.
– Не вижу в этом ничего плохого. Все в рамках закона?
– О да, тан Ксарес.
Мысленно нотариус проклинал неудобного клиента, но внешне он был само внимание и учтивость. Клиент ведь!
Даже если приперся в праздник!
Даже если выдвигает такие требования, от которых нотариуса мутить начинает!
Даже если…
Клиент всегда прав, пока оплачивает его услуги в тройном размере. А что вместо завещания получится гадкий шантаж – бывает и такое. Всякое бывало в его практике, что ж теперь – отказываться от денег?
– Тан Ксарес, у вас есть данные лиц, которых вы хотите включить в завещание?
– Да, безусловно. Вот, ритана Феола Амадина Ксарес, ритана Альба Инес Риалон, тан Карлос Амадо Риалон.
– Риалоны? Из тех самых? – чуточку побледнел нотариус.
О семействе темных магов он слышал. И ему вовсе не улыбалось получить скромное такое пожелание от некроманта. Типа: «Чтоб ты сдох, зараза!»
Патрисио только рукой махнул.
– Это другая ветвь, магии там ни крошки.
Нотариус поглядел с сомнением, но Патрисио подтвердил свои слова еще раз, и несчастный, вздохнув, принялся составлять завещание. Воля клиента – закон.
А нравится, не нравится… клиент – не монета, чтобы всем нравиться. Но он эту монету приносит, так что улыбаемся и пишем. Пишем и улыбаемся. И точка.
* * *
Феола открыла глаза.
Голова практически не болела. И почти не тошнило. Над ней склонился чуточку встревоженный Хавьер.
– Фи, как ты себя чувствуешь?
Феола прислушалась к себе.
– Вроде бы ничего. Кушать хочется.
Хавьер выдохнул.
– У меня с собой есть кое-что… Давай я тебя посажу, и ты попробуешь попить?
Мало ли что там Феола говорит? Вот если ее рвать не начнет, или знобить, или еще какие признаки магического истощения не проявятся, тогда он поверит, что все в порядке. Не раньше.
Феола послушно оперлась на его руку, потом попробовала сесть.
Голова чуточку покружилась и перестала.
– Где мой топорик?
– Рядом. К нему никто не решился прикоснуться, даже через ткань.
– Это правильно, – Феола нашарила костяную рукоять, погладила, наслаждаясь привычной шероховатостью под пальцами. – У нас все в порядке?
Спрашивала она больше «для галочки». Если Учитель сказал, что все в порядке, угроза исчезла, значит, все так и есть. В порядке.
– Да. Брат Дуардо распоряжается. У нас семеро погибших.
– Семеро?
– Шесть братьев и
