Последняя из рода сирен - Мария МакГальма

Я прислушалась к себе, пытаясь выстроить хронологию событий. Голова болела в районе затылка и иногда кружилась, синяки побаливали, но в целом, не считая испуга, я легко отделалась. Эгги не успел ничего мне сломать и взять силой тоже не успел. Я была очень напугана, но воспоминания остались обрывками, а в какой-то момент я вообще заснула. Очнулась я в тот момент, когда Инга переодевала меня в платье. Она-то мне и рассказала, что Асфар успел вовремя и предотвратил самое страшное. А мужчина, представившийся доктором Хавьером, смазал мои синяки и ссадины какой-то мазью. Они с Ингой стали о чем-то спорить, и я попросила их разговаривать тише, потому что голова начинала сильно болеть. Они отошли к окну, из их реплик я поняла, что сейчас Асфар будет казнить Эгги. Я встала и кинулась к выходу, надеясь предотвратить самосуд.

— Спасибо, что помог мне… — не сразу нашлась я с ответом, и мужчина нахмурил брови, сильнее сжимая руку на моей талии. — Не хочется знать, что случилось бы, если бы ты не пришел.

— Я не смог обеспечить тебе безопасность и теперь ненавижу себя за это.

От его признания меня будто ударило током. Такой вредный и эгоистичный мужчина с раздутым эго признает, что был не прав! Похоже, в Ноббеле выпадет снег…

От понимания, что он переживал за меня — в животе скрутило тугим узлом, а ноги враз ослабели. Асфар расстроенно качал головой, прикрыв глаза, и в этот момент он казался таким настоящим. Я рассматривала его, открыв рот и все, о чем я могла думать, так это о том, какой же он мужественный и красивый.

Мое удивление от него не скрылось. Он поднял голову и его темные глаза вновь уставились на мое избитое лицо, а его дальнейшие слова только все испортили.

— Надо было выпустить кишки ему еще раньше…

— О, Боги! — промычала я, в красках представив как Асфар потрошит Эгги. Меня брезгливо передернуло, и я резко спустилась с небес на землю.

— Голова закружилась? Почему ты выбежала на палубу? Тебе нужно лежать и отдыхать. — Асфар тревожно стал заглядывать в глаза, а я не смогла быстро придумать деликатный ответ.

Я задумалась, и мое молчание затянулось. Асфар снова начал нервничать: его шея и руки напряглась, вены толстыми ветками выступили на предплечьях, а скулы заходили ходуном. Мне пришлось дать себе мысленную затрещину, потому что вместо ответа в голову полезли совсем не те мысли.

— Я надеялась остановить тебя.

— Ты подслушала Ингу и Хавьера. — догадался Асфар и покачал головой.

— Сложно подслушивать, когда кто-то громко спорит прямо над головой. — парировала я.

— Кого-то нужно научить держать язык за зубами. — недовольно пробурчал капитан.

— Они не знали, что я сбегу! Не вздумай их наказывать! — тут же накинулась я на него.

— Почему ты всех защищаешь? — вдруг спросил Асфар.

— А что в этом плохого? — удивилась я.

— Просто пытаюсь понять: это врожденное слабоумие или Эгги сильно ударил тебя по голове? — от его грубости защипало в глазах, но рассерженный мужчина остановиться уже не мог. — Ты себя в зеркало видела?

Я провела языком об израненную внутри щеку. Вкус крови до сих пор ощущался во рту, на скуле пальцами можно было нащупать поврежденную кожу… Меня били по лицу, разумеется, я предполагала, что выгляжу плохо, но тыкать меня таким…

Сейчас можно было бы ткнуть носом его в то, что я бы так не выглядела, если бы капитан вовремя помешал своему матросу на меня напасть, но мои слова только бы усугубили его жестокость. Он стал бы наказывать и убивать всех, кто мне сболтнет лишнюю грубость. Почему он так рьяно защищает меня?

Я холодно отстранилась и высвободилась из его объятий. Мои застывшие злые слезы в глазах оказались лучше всяких слов, потому что, лицо капитана вдруг дрогнуло. Вина залегла в складке на лбу, а голос смягчился.

— Ты заступаешься не за тех людей, Саента, ты ведь их даже не знаешь. Нельзя по доброте душевной заступаться за всех подряд! А Эгги? Он хотел изнасиловать тебя, ты это осознаешь? А после — он убил бы тебя. Он заслужил мучительное наказание, но ты прибежала в надежде вымолить для него прощение?

— Эгги я бы никогда не простила! Но его можно было бы сунуть за решетку, а не устраивать самосуд! Знаешь, в чем твоя проблема? За тебя просто никто не заступался, верно? А в глубине своей души ты хочешь того же, только никому не признаешься! Ты по жизни одиночка, только и умеешь, что отдавать приказы! Кто-нибудь бы из команды отдал бы за тебя жизнь? Ты хоть когда-нибудь жертвовал чем-то, чтобы спасти другого человека?

Асфар заткнулся, внимательно уставившись на меня своими темными глазами.

— И не пытайся меня напугать, я не боюсь тебя! Ты не из тех, кто будет обижать женщин! — храбро добавила я, собираясь с мыслями. — Молчишь? Ну вот и поговорили! В мире есть справедливость! И добрые поступки помогут сделать мир еще лучше, а ты оставайся и дальше таким же занудой, неспособным увидеть мир живым.

— Невозможно прожить столько лет и остаться добродушным зайчиком. У меня есть преданные люди, которых не подкупить золотыми монетами, но когда-нибудь тебе придется снять розовые очки, Саента. И в тот момент, когда твой мир начнет рушиться от предательства — моя жилетка будет рядом.

— Я все равно никогда не буду такой черствой как ты. — фыркнула я.

— Все равно указывать ты мне не будешь. Мои люди — мне решать кого и как наказывать. — в тон мне фыркнул Асфар.

— Так ты уже старик, Асфар? — отчего-то развеселилась я. — Сколько тебе лет, дедуля?

— Я не дедуля.

Боги, он вообще знает, что такое шутка?

— Еще какой дедуля! — хихикнула я. — По годам если посчитать, я тебе во внучки гожусь или правнучки?

— Зачем ты плывешь на Темный Континент, Саента?

Асфар решил перевести стрелки, неудивительно, что ему не понравилось мое прозвище, но сделал он это слишком резко. Его серьезный тон стер с моего лица ухмылку. От былого веселья не осталось и следа.

— Я не могу тебе рассказать. — я повела плечом, сбрасывая его руку.

— Почему не можешь? Ради кого жертвуешь ты?

Я вскинула голову, удивленно вытаращив глаза.

— Я внимательно слушал каждое твое слово. Почему ты одна направляешься на Темный Континент. Кого ты пытаешься спасти? Ради кого жертвуешь своей безопасностью?

Перед глазами всплыло лицо дяди Мирона. Черный Бог сказал мне,