Дикая кошка мастера Дуэйна - Зоряна Лемешенко
Глава 28
А тем временем оборотень снова целовал место, где намеревался прокусить нежную кожу, слегка лизал и покусывал, пуская по телу девушки горячие волны. И как бы Сель не пыталась сохранить равнодушие, но сердце стало стучать громче.
— При посягательстве на мою невинность, я могу и перья выщипать, — шёпотом произнесла она.
— Молчи! — скомандовал Астан, который сам разволновался от происходящего таинства в коконе его крыльев, которые будут дополнительным способом удержать дикую кошку, — а над твоими шутками придётся поработать…
И пантера снова подчинилась, прикусив губу, чтоб сдержать недовольство. И хорошо, что этого не увидел герцог, потому что он и так корил себя за глупость с мелкой графиней, и думалось ему, что обуздать эту необъезженную кобылку, которую он сейчас придерживал руками и крыльями, было бы гораздо интереснее, чем позволить назойливой любовнице снять с себя штаны.
А Селена пыталась найти баланс между расслаблением и самоконтролем, и ей никак это не удавалось.
— Кусай уже! А то залижешь до смерти! — прошипела она, а герцог прыснул ей в шею, пощекотав кожу воздухом.
— Объясняю: если ты не расслабишься, будет очень больно, крик поднимешь на всю округу, прибегут наши родители и будут дружно меня ненавидеть. Особенно мой отец, потому что ты ему явно нравишься больше, чем я.
— Я умею терпеть боль, я провела пятнадцать лет в школе боевых искусств, — вздохнула кошка, — поэтому заканчивай с прелюдиями.
— Как скажешь, герцогиня, — произнёс Астан и тягучим движением языка прошёлся по шее, отвлекая жену, а потом сразу вонзил в кожу клыки.
Да, пантера привыкла терпеть боль, но не такую, что прошла молнией сквозь всё тело и ударила одновременно куда-то в мозг и в точку, что располагалась где-то внизу живота… Селена всё же не смогла сдержать стон, не понимая толком, чего было больше в этом чувстве: боли или… возбуждения? Конечно, она знала, что метка — не простой укус, ведь её ставят во время соития и только в определённое место, и боль — одна из граней этого явления. Теперь они с Астаном связаны, хоть она и не собирается делить с ним постель, но между ними всегда будет притяжение, продиктованное меткой.
Пантера прогнулась, запрокинув голову на плечо мужа, и часто-часто задышала. От острых ощущений она на какой-то миг будто ослепла и потерялась в пространстве, но быстро вернулась в себя, тут же задохнувшись от возмущения и… удовольствия.
— Я совсем не шутила насчёт перьев! — зашипела она, выпутываясь из рук мужа, который уже всерьёз взялся за её корсет, пытаясь достать из него грудь.
— Не льсти себе, кошечка, твоя невинность мне не нужна… — прорычал он, затихнув, но руки так и не разжал.
— Мне льстит твоя дубина, что давит ниже спины, дорогой мой супруг! — проворчала Сель, пытаясь расцепить железный хват крупных рук с огромными когтями.
— Сучка ты, Селена, а не пантера… Если бы я знал, что ты умеешь так стонать… я бы больше никому не дался, — театрально захныкал мужчина, делая глубокий вдох, а через пару секунд серьёзно спросил: — Как ты себя чувствуешь?
— Взбодрилась… мощные ощущения, — медленно произнесла она, прислушиваясь к себе.
Тело будто ждало продолжения, но не требовало мучительно, как это бывает в период течки, а предвкушало. Сердце стучало немного быстрее, чем обычно, но не рвалось из груди.
— Всё, спасибо, отпускай, — стала ёрзать на коленях мужа пантера, пытаясь пробраться сквозь стену из крыльев на волю.
— Ну нет уж, ты должна пахнуть мной для правдоподобности. Да и странно, у всех сонливость после метки, а у тебя… а, нет, всё нормально, — заулыбался Астан, когда Сель попыталась скрыть зевок.
— Выпускай, говорю, — на девушку вдруг навалилась тяжёлым грузом страшная усталость.
— Ложись на крыло, вторым укрою, иначе возникнут вопросы, почему ты не пахнешь мной, — баюкал её тихим голосом герцог Спенсер.
— Как я могу пахнуть тобой, если ты весь смердишь той пигалицей Риверс? — пробормотала Сель, уже укладываясь как хотел её муж.
— Не сочиняй, я купался, — укрыл он её уже спящую и стал размышлять, попытаться ли исполнить супружеский долг сейчас, или всё же есть риск для некоторых органов?
— И только попробуй… перья… — бормотала уже спящая пантера, а её неверный муж лёг на подушку рядом и тяжело вздохнул.
— Тяжело тебя будет совратить, но, говорят, трудности закаляют, детка, — прошептал он, понимая, что его уже никто не слышит, и сам смежил веки.
Чету герцогов Спенсеров было велено не беспокоить до самого их пробуждения. Весёлый король Ричард надеялся, что вскоре станет уже дедом, а Рональд не был столь оптимистичен. Маргарита скромно отмалчивалась, надеясь на благоразумие дочери, но не очень в него веря.
— О, граф Риверс! Но ведь празднование еще не закончилось! — закричал шумный монарх, когда к нему в дорожном костюме подошёл высокий худощавый мужчина.
— Прошу простить нас, Ваше величество! Ваша милость, — кивнул он и барону, — но младшей дочери что-то нехорошо, поэтому мы решили покинуть торжество, чтоб не испортить его.
— Но в дороге же труднее, а тут лекари! — простодушно переживал Эдвард, по крайней мере так могло показаться на первый взгляд.
Но как только знатное семейство покинуло помещение, где обедали остальные гости, король обернулся к барону Стоуну и хитро подмигнул:
— А девочка твоя хваткая! Без году неделя жена, а главная пиявка уже отвалилась! Ничего, вот увидишь! Сойдутся! — похлопал он по плечу Рональда, который в этот момент испытывал противоречивые чувства.
С одной стороны Селена теперь была под протекцией самого короля и тот, судя по всему от невестки был в восторге. Поэтому можно было рассчитывать на его помощь и содействие во многих вопросах. А с другой… была бы она счастлива с…
— Дуэйн?! — барон Стоун едва не уронил бокал, когда увидел плечистую седовласую фигуру, что приближалась к их столу.
— Это мой личный гость! — довольно пропел Эдвард.
— Ваше величество! Ваша милость! — поклонился Дуэйн, который, кажется, сам не верил в то, где он находится.
— Присаживайтесь, мастер Дуглас! Молодые сегодня вряд ли порадуют нас своим присутствием, поэтому я пригласил Вас, чтоб обсудить некоторые важные дела… — король внимательно следил за каждым движением оборотня.
Но ни один мускул не дрогнул на лице мастера, лишь в глубине зрачков заплясали нехорошие огни. Только вряд ли это было заметно королю и барону Стоуну, который недоумевал, что за игру затеял сумасбродный монарх.
И тут со стороны входа в зал прозвучало:
— Его высочество герцог Спенсер с супругой!
И гости зашумели, приветствуя пару, что чинно шла по центру
