Наследники для наследия - Эсфирь Серебрянская
Мысленно попросив у Леты прощения, я снял с себя деревце и надел командирше. Ее глаза вспыхнули так, что стало понятно, конфликт исчерпан. В моей душе наступил мир и согласие. Теперь можно было и подшутить. Взяв у амазонки из рук пучок стрел, я, повинуясь вдохновению, выудил из ее колчана еще шесть дополнительных, после чего стал обходить всех воительниц. Каждую я на манер посвящения в рыцари, легонько стукал по плечу сборным пучком стрел и отдавал одну командирскую. В заключении саму командующую стукнул по голове и вручил оставшийся пук целиком. Пусть теперь гадают, что это значит и придумывают объяснения, моим выкрутасам. Для себя же я решил с помощью молчанки поменьше светить нездешностью, доверившись мудрости, что за умного сойду.
Толпа народа разразилась громкими криками. Мое шоу их явно не оставило зрителей равнодушными. Оставалось только надеяться, что основная их реакция была положительной. Во всяком случае, амазонки не набросились на меня с колюще-режущими предметами. Довольный собой, я галантно подал руку командирше. На ее лице промелькнул непонятный букет эмоций, но в итоге она улыбнулась и руку приняла. Только я не ожидал, что она, встав на ноги, не отпустит мою ладонь… И что она выше меня почти на полголовы тоже не ожидал. Тем временем девчонка отдала команду. Ее воины, встав на ноги, окружили нас. Прозвучала еще одна команда, и мы пошли к толпе…
*В гостях у «диких амазонок».*
Сто метров расстояние небольшое. Но вот когда проходишь его в мокрой одежде, хлюпающих кроссовках в компании воинственно одетых симпатичных (ну точно не уродин) девиц на виду огромной толпы, сто метров длятся километрами. Во всяком случае, ощущения один к одному.
Ожидающая нас народная масса бурлила, но за линию людей в темно-коричневой форме не выплескивалась. Налицо была и законопослушность, и авторитет властей. А еще очень радовало, что в музее, мы имели дело с другими мундирами. У меня сразу уверенности прибавилось, и шаг стал тверже. Однако вплотную к толпе подходить не потребовалось, поскольку отделившаяся от нее небольшая группа и в сопровождении парочки охранников и четырех летающих камер, двинулась нам на встречу. Последние, надо признать, оптимизма у меня не вызывали. Причем не у меня одного, идущие к нам члены комитета по встрече тоже косились на них не шибко приветливо. С другой стороны, у этих семи мужиков, разной степени бородатости и нахмуренности, настроение, скорей всего, изначально радостью не лучилось. Они словно соревновались, кто мрачней физиономию скорчит. В мою же сторону бросались такие взгляды, что будь я гвоздь, то они бы вбили меня по самую шляпку. А может даже глубже. Поэтому нет ничего удивительного в моем желании, избежать общения с бородачами, не было. К счастью, этого и не потребовалось: командирша, отпустив мою руку, сама вышла вперед. Оно, конечно, может ей так по должности положено, но то, как она держалась, не могло не восхищать. Особенно девчонка себя показала, когда мужики лаяться друг с другом начали. Сопровождавшие их полицейские сразу скуксились и попытались слегка отползти в сторону. Амазонка же их буквально двумя-тремя словами укротила. В момент растерянно потупились. А ведь они ей явно в отцы годились, если не в деды. У мяня аж гордость за нее в груди расцвела. Думаю, никто из моих одноклассниц так не сумел бы. Впрочем, это могли быть просто "издержки" воспитания…
Мало-помалу обсуждение бородачей сдвинулось с мертвой точки. Причем им видимо действительно удалось до чего-то договориться, так как амазонка, внимательно выслушав всех желающих, вернулась ко мне и о чем-то закурлыкала. Естественно, чуда не случилось, и все сказанное ей казались бессмысленным набором звуков. Поэтому ничего не оставалось делать, кроме как вежливо улыбаться в ответ и отрицательно мотать головой. Ничего от меня не добившись, девчонка толкнула перед отрядом короткую речь, после чего утопала вместе с мужиками
Оставшись под охраной шести амазонок, я решил с ними установить зрительный контакт. В душу так, само собой, не заглянешь, однако какое-то, пусть даже поверхностное, впечатление получить о человеке можно. Но не тут-то было! Девицы, не встречаясь со мной глазами, тщательно демонстрировали "тупое личико статуэтки", эдакий женский вариант "морда кирпичом". Никаких разговоров, жестов, перемигиваний. Только глазами по сторонам шныряют – следят за окружающим нас пространством. Видимо, мелкая амазонка держала своих воительниц в большой строгости, наведя в отряде железные порядки. Хотя не исключено, что они себя так вели из-за летающих вокруг камер. В любом случае, ничего не оставалось делать, как молча ожидать возвращения командирши.
Минут через десять, когда я окончательно пришел к выводу, что местное яркое солнышко явно халтурит и не греет, девчонка вернулась. Причем не просто так, а с курткой, абсолютно сухой курткой, которую она принесла для меня. Правда она оказалась девчоночьего белого цвета, но это было такой мелочью, что у меня даже намека на отторжение не родилось.
Без стеснения сбросив мокрую рубашку, я нырнул в сухое, и только тогда по-настоящему понял, как же мне было холодно. Сразу захотелось снять с себя оставшиеся мокрые тряпки. Наверное, стоило подумать о какой-нибудь сверхпонятной пантомиме, чтоб попросить у аборигенов сменную одежду, но дельная мысль оказалась перечеркнута другой потребностью: мне захотелось в туалет. Причем сразу и зверски. Я оглядел свое девичье окружение и понял, что язык жестов имеет просто огромные ограничения. В темноте в лодке, с этим вопросом было куда легче.
Тем временем, в толпе усилиями полиции образовался довольно широкий проход. Командирша приглашающе взмахнула рукой, и мне ничего не оставалось делать, кроме как проследовать по нему к неизвестной цели.
Наш поход занял минут пятнадцать и окончился у отдельностоящего маленького жилого вагончика. Впрочем, судя по паутинам на окошке и двери, понятие “жилой” не
