Право на эшафот (СИ) - Бронислава Антоновна Вонсович

— Но подразумевали, — отбрила тётя, резко, словно ей было нанесено оскорбление. Возможно, так оно и было. — Эстефания сегодня отбывает домой в герцогство. Прямо сейчас.

— Прямо сейчас я никого не отпускал. — Теодоро улыбался, но его глаза были колючими, как куст терновника.

— Прошу меня простить, Ваше Величество, — покаянно сказала тётя. — Но я знаю, что вы не можете уделять нам много времени, вы — персона необычайно занятая. Насколько помню, ваша невеста, теофренийская принцесса, прибывает завтра утром? Подготовка к браку — слишком серьёзное дело, чтобы его игнорировать.

— Донья, неужели вы считаете, что я буду этим заниматься? — чуть неестественно рассмеялся Теодоро. — Мне принесли бумаги, я посмотрел на итоговую сумму и подписал. Всё остальное — не моя забота.

— Невеста — тоже не ваша забота? — елейно поинтересовалась тётя. — Доверите её сеньору Бласкесу, пока вы будете заниматься с моей племянницей, которой, к слову, есть кому помочь?

Они замерли, гипнотизируя друг друга взглядами столь яро, что почувствовала неловкость не только я, но и дон Густаво. Воздух между ними потяжелел и заискрился. Причём заискрился в буквальном смысле этого слова.

— Дон Густаво, — обратилась я к не занятому гипнозом дону, — а поясните мне, пожалуйста, почему поступление в университет — такой серьёзный проступок.

— Фани, — прошипела тётя, — мы это с тобой обсуждали. Не отвлекай дона из-за ерунды.

— Почему же из-за ерунды? — Дон Густаво сложил пухлые руки на груди, как будто показывая, что не собирается применять магию. — На самом деле, это очень серьёзный вопрос, почему Сиятельные рода не отправляют своих отпрысков к нам учиться. Если, конечно, они лояльны к нашей монархии.

Тёте намёк не понравился. Её ноздри затрепетали от едва сдерживаемого гнева, и она выдала:

— Дон Густаво, а не вы ли не так давно выступали за то, чтобы девушкам вообще блокировали магию?

Теодоро откинулся на спинку дивана. На лице его появился живейший интерес, подобного которому я не заметила при упоминании о невесте. Надо же, оказывается, монаршая рука не только обещана, но уже почти отдана. И это при том, что девушки в этой стране ничуть не уступают зарубежным. Уж одна точно. Нет, портрета принцессы я не видела, но всё равно была убеждена, что она должна мне уступать внешне. И внутренне.

— Я и сейчас на этом настаиваю, — неожиданно ответил дон Густаво. — Не только девушкам, но и юношам, которые не контролируют дар и не занимаются его развитием, магию следует блокировать во избежание несчастных случаев. Либо ты учишься и берёшь под контроль всё, что тебе дано, либо расстаёшься с ним. И это должно быть закреплено на государственном уровне.

Он повернулся к королю, тот кивнул с некоторой ленцой. То ли подтверждал, что услышал, то ли собирался воплотить идею дона в жизнь.

— У Эстефании всё было в порядке с контролем, пока она не попала в королевскую тюрьму, — обвиняюще сказала тётя.

— Донья, так то, что было, не значит, что будет, — мягко возразил дон Густаво. — не лучше ли…

— Вовсе нет, — высокомерно прервала его тётя. — Мы как-нибудь без вашего участия разберёмся с тем, что нам делать. Девушке из семьи Эрилейских не место в вашем притоне.

— Простите, донья. Как-как вы назвали учебное заведение под патронажем нашей монархии?

— Оно не только под патронажем нашей монархии, — ехидно заметила тётя, — но и под патронажем других Сиятельных донов. Как будто им мало домов специфической направленности, где такой интерес более уместен.

Похоже, выпускницы университета пользовались определённой репутацией. Или таковую создавали кумушки, подобные моей тёте?

— Как вы смеете, донья! — грозно вскричал дон Густаво. Усы у него при этом встопорщились, словно он собирался ими нападать. Выглядел он не грозно, но это не значит, что таковым не был: кого попало не назначили бы на столь ответственную должность.

— Мне кажется, донья, вы пытаетесь меня оскорбить, — скучающим тоном вклинился в их милую беседу Теодоро, остановив жестом не на шутку разозлившегося ректора. — У меня нет в университете других интересов, кроме как финансирования обучения специалистов.

Почему-то при этом он посмотрел на меня. Наверное, таким образом пытался намекнуть, что сейчас его интересы находятся в этой гостиной. Тётя это тоже отметила и недовольно нахмурилась.

— Извините, Ваше Величество. Я близко принимаю к сердцу судьбу своей племянницы. А репутация у вашего университета слишком специфическая для того, чтобы я разрешила Эстефании даже прогуляться на той улице.

— Не выдумывайте, донья, — окончательно вышел из себя дон Густаво. — Что за ерунду вы говорите?

— Скорее всего, донья Селия хочет воспользоваться потерей памяти племянницы и внушить той нужные мысли, — ехидно заметил Теодоро. — Эстефания, поверьте, в нашем университете ничего страшного не происходит и дон Густаво будет рад вас видеть под своим крылом.

— Разумеется, я беспокоюсь об Эстефании, — продолжила гнуть свою линию тётя. — Потому что при блоке наложение знаний ни к чему хорошему не приведёт.

— Вынужден с вами согласиться, донья Селия. — Дон Густаво уважительно наклонил голову. — Но это всё решаемо.

— Я с вами совершенно согласна дон, — расплылась в ядовитой улыбке тётя. — Это всё решаемо. Внутри семьи Эрилейских.

Теперь сверлили взглядами друг друга тётя и ректор университета. А Теодоро смотрел на меня. Я же, в свою очередь, притворялась, что мне необычайно интересно, кто победит в поединке. Победил дон Густаво. Тётя внезапно вспомнила, что она всего лишь слабая женщина, прикрыла глаза и замахала перед лицом веером с таким видом, словно вот-вот упадёт в обморок. Веер двигался медленно, практически медитативно, но тем не менее это действие сподвигло наших гостей на уход. Теодоро, не утруждая себя длинными прощаниями, коротко бросил: «Хорошего вам дня, доньи и дон Густаво» и исчез.

Дон Густаво решив, что без короля день в нашей гостиной точно хорошим не будет, распрощался, но куда более церемонно и витиевато, показывая хорошее воспитание и уважение к хозяевам дома.

После его ухода тётя сразу ожила и набросилась на меня:

— Фани, о чём ты думала, принимая двух мужчин даже без присутствия экономки?

— Мне кажется, то, что их двое, сохранит мою репутацию куда надёжней, чем если бы был кто-то один, — не удержалась я.

— Если бы, — проворчала она.