Наследница. Страж моего сердца - Мария Плума
― Пиппо, где ты малыш? — кричала Патриция за дверью. ― Ко мне, мальчик!
― Тебя зовут Пиппо? — песик сел и заскулил. ― Это имя тебе не нравится? — начал чесать лапой за левым ухом. ― Слышать его не хочешь, да? — я засмеялась, а он вскочил на лапы и вновь завилял хвостиком. ― Какой ты милый!
Со второй попытки смог запрыгнуть на кровать. Я начала его гладить, и ему нравилось. Потом забрался ко мне на колени и свернулся клубком. Интересно, что он совершенно не реагировал на призывы Патриции. Может это и не ее пес вовсе?..
― Малыш, как ты сюда попал, если дверь закрыта? Через окно? Лутиан, это ты? — я взяла пса на руки и заглянула в глаза: ничего, просто милые почти черные глазки. ― Нет, не Лутиан… Пойдем и скажем, что ты здесь.
Я взяла песика, смогла это сделать одной рукой, и вышла за дверь. На мне была эта же ужасная одежда, но что поделать — другой нет. Спускалась по лестнице, а с кухни доносились причитания Патриции, что Пиппо исчез:
― Я уж думаю, что его Норма с собой прихватила. Вчера с утра в доме убиралась, и может, это чучело запрыгнуло к ней в сумку. Она, знаешь, с такой большой котомкой приходит, где всякие средства по хозяйству.
Вот, оказывается, откуда чистота в доме Патриции. Так и знала, что не она убиралась.
― Мне кажется или она говорила о тебе грубо? — спросила я песика, прижимая к груди. Он лизнул руку. ― Доброе утро! — я зашла в кухню. На Дмитрии был красивый вязаный жакет песочного цвета, и темно-коричневые брюки. А ведь он говорил, что без багажа, как и я… Как бы то ни было, цвет подчеркивал красивые глаза.
― Вот где ты, маленький уродец, — подбежала ко мне, хотела забрать песика, но он зарычал. ― Вот, так все дни, Дим, представляешь?! Я за ним ухаживаю, пою, кормлю, а он неблагодарная псина. Где ты его нашла?
― Доброе утро, Миана! — Дмитрий пил чай и смотрел на меня, как-то необычно. Да и назвал меня «Миана»…
― Доброе! Он был в моей комнате.
― Да? Отдай-ка.
Песик все рано скалился, но Патриция его забрала из моих рук и опустила на пол.
― Песик живет с тобой?
― Ой, нет! Это чучело мне Маркуша дал на несколько дней. Уехал на учебу, попросил меня приглядеть. Не люблю собак, — сморщила нос и махнула рукой, ― Да и как они меня, впрочем. Но куда денешься? Хочу, чтобы колечко сверкало на другой руке.
Демонстративно помахала пальцами, повернувшись к Дмитрию. Он посмотрел как-то отстраненно и не проронил ни слова.
― Мия, хочешь поехать с нами в салон? Я тебя Фабио представлю, расскажу, как ты меня спасла. Поедешь?
Дмитрий метнул на меня взглядом разъяренного быка и как-то напрягся:
― Не думаю, что Миана захочет…
― Я хочу!
Его желваки дернулись, и я была рада этому. Если ты опять читаешь мои мысли, то да, я хочу тебя позлить. Выражение лица ни капельки не изменилось. Неужели он больше не читает меня или только делает вид?..
― Вот и отлично!
― Миане нужно позавтракать. Не так ли? — посмотрел на меня строго.
Что с ним произошло?
― Да, я с удовольствием.
― Садись Мийка, чаю тебе налью. Хочешь хлеба, масла? Ты что ешь вообще? Худая вон, как струна. Поэтому и платье тебе велико.
Ну, конечно…
― Она ест исключительно растительную пищу. Например, Канирэлу с мауном.
Почему он смотрит на меня так, как будто испепелить хочет?
― Канир… Чего? Ах, ну да, ты же бродячая с Чукотки. Я ваших сибирских блюд не знаю. Да и бродячие говорят, со своими вкусами. Миа, я тебе могу либо чай с плюшкой дать. Либо паштетом хлеб намазать. Ах, ты же траву ешь. Ну, извини, травы нет.
Патриция стояла возле большого белого шкафа и периодически туда заглядывала. Дмитрий рассмеялся так, что у меня сердце в пятки ушло. О, Великий Дракон, он сейчас напоминает мне Лорда: голос прежний остался, а вот манеры…
― Дим, что ты ржешь, мне гостью покормить нечем, — повернулась ко мне и заговорщически подмигнула. Я ответила тем же.
― А что такое плюшка и паштет? — я очень хотела есть, но после блюда, поданного тогда в отеле, мне нужно все узнавать заранее.
― Не поняла… Ты разыгрываешь меня?
― Нет, она бродячая с Чукотки, — он опять насмехается надо мной.
― Плюшка — это булочка, выпечка, — Патриция говорила и показывала руками овальную форму. ― Ну, а паштет из индейки, — изобразила Бэдтклифа и его подружку…
― Не может быть! Ты тоже это делаешь? Нельзя есть животных!
Я очень разозлилась и громко сказала последние слова. Пиппо, видимо, испугался, заскулил и спрятался под диван. Патриция стояла и смотрела глазами размером с крупную оливку. А Дмитрий с насмешливой улыбкой подошел ко мне и стал медленно убирать выбившейся из-под ленты локон:
― Большая часть этого мира ест животных. Он довольно-таки жестокий, особенно для таких неженок, как ты.
Теперь с глазами размером с оливу была я: передо мной будто стоял тот самый человек, который приехал в отель и представился Эдуардом. Лицо, тело Дмитрия, а вот внутри был не он и выражение глаз не его. Я решила залепить пощечину, но как только подняла руку, он схватил ее и больно сжал.
― Отпустите меня!
Криво ухмыльнулся и откинул мою руку. А потом прильнул ко мне и шепнул:
― Тебе надоел Дмитрий? Одобряю. Давно хотел познакомиться с тобой поближе. В доме Лорда не задалось.
Я стояла, как дерево, и не понимала, что происходит. Куда делся мой Дмитрий и почему этот человек здесь? Желаю все вернуть. Не хочу быть в этом мире одна. Без него мне, оказывается, очень страшно. Он отодвинулся, улыбнулся, как настоящий Дмитрий, и вновь прильнул:
― Я знал, что ты будешь волноваться…
А когда отодвигался, то чуть заметно поцеловал меня в щеку. Я снова не поняла, что это было. Он меня так проверял, что ли? Негодяй! Размахнулась и все же залепила ему оплеуху. Он схватился за щеку:
― В
