Эми Плам - Пока я не умерла

Я постояла и на мгновение задумалась. Так как Папи имел дело только с артефактами, скульптурами, и металлоконструкциями, когда он покупал все поместья, то часто передавал самые ценные книги и рукописи своим друзьям торговцам, чтобы те продавали их. Но во время своего напряженного сезона покупки, у него часто просто не находилось времени, чтобы провести инвентаризацию, особенно среди книг и гравюр. Я направилась к его шкафу запасников в коридоре и дернула за ручку. Заперто.

Папи всегда носил свои ключи с собой, но, возможно, он хранил запасные где-то в галерее. Я вернулась к стойке регистрации и порылась в паре ящиков, и нашла небольшой ключ с лентой, в одном из них, лежащего у дальней стенки. Тщательно отерев его от пыли, я вернулась к шкафу и вздохнула с облегчением, когда он легко проскользнул в замок.

Внутри стояли четыре подписанные коробки: НЕДВИЖИМОСТЬ, Маркиз де Кампана. У Папи была нацарапана на одной из сторон коробки дата покупки — всего несколько дней назад. Зная его, он, вероятно, поместил самые важные части спереди и хранил различные предметы, пока имел возможность исследовать их один за другим. Я вытащила коробку из шкафа и открыла её. Крошечные узелки ткани…металлические фигурки миниатюрных божков. Я поняла это, когда развернула один из узелков. Я завернула его обратно и быстро поставила коробку на место.

Вторая коробка оказалась полная крошечных пластиковых коробочек с частями древних украшений и резных камней — вроде которых вставляют в кольца.

Инталия*, я вспомнила как Папи называл их, я взяла одну и обнаружила фигуру Геракла одетого в шкурой льва, вырезанного в овальном нефрите.

Несмотря на то, что я была с детства окружена предметами искусства, принадлежащих Папи, я никогда не переставала ощущать интерес, когда держала в руках нечто, что было сделано тысячу лет назад.

Я уже знала, что хранилось в третей коробке, еще до того, как её достала. Мое сердце забилось быстрее, когда я сняла крышку. Запах затхлой бумаги испарился, и я посмотрела вниз, чтобы увидеть коллекцию старинных книг. Больше напоминающие от руки переплетенный рукописи. И хотя самые хрупкие из них были в пластиковых пакетах, несколько, те, что попрочнее, лежали между ними.

Книги из коллекции римской античности…а вот это может быть перспективным. Я взяла первый попавшийся экземпляр. Это была старая печатная книга на немецком языке, с гравюрами о греческой и Римской скульптуре. Я положила ее бережно на пол и потянулась за маленькой книжицей украшенную фигурами и завитушками в красновато-коричневой кожаной обложке.

Размером она была с иллюстрированный молитвенник, который я видела в Лувре, но гораздо тоньше, а когда я открыла её, то увидела написанную от руки рукопись, в готическом стиле. Наверняка почерк какого-нибудь средневекового монаха. Я вспомнила, что некоторые монахи всю свою жизнь проводят за переписью и оформлением рукописей. До возникновение печати, перепись была единственным средством приумножения книг.

Она не шедевр, как те, что я видела под защитой толстого музейного стекла. Это был простой, но красивый манускрипт с золотыми лозами и цветами, украшающие края страниц. На первой странице был нарисован бурный рост листьев и ягод, а по центру и внизу два черепа. Бессмертная Любовь, было написано по-французски, а следующая страница сопровождалась красочной иллюстрацией, примитивно изображающая мужчину и женщину в средневековой одежде, держащихся за руки. И несмотря на то, что картинка была очень простой, я могла с уверенностью сказать, что женщина была в летах, она изображалась с белыми волосами, а мужчина был очень молод — подросток.

Изображение было написано много столетий назад. Может быть, даже тысячелетие. Я внимательно осмотрела иллюстрацию, изучая каждую деталь. Женщина была старой, она стояла слегка в согнутой позе. Я мужчина так и излучал молодость и здоровье. Я бы подумала, что это была старая леди со своим внуком, за исключением того, как они стояли, взявшись за руки, а их головы были чуть склонены друг к другу в знак общности и привязанности.

Я вновь перевернула на титульную страницу. ll’amur immortel, снова прочла я, а затем увидела ниже, едва бросающуюся в глаза, надпись. Я с трудом могла разобрать что там написано; чернила нанесли века тому назад, а старинный французский с трудом поддавался расшифровке.

— Сказ…о любви и трагедии…бар…и…человек…

У меня сердце ёкнуло. Может быть "бар" — это бардия? Здесь достаточно места, чтобы влезло недостающие количество букв. И человек?

Боже мой, я что-то нашла. У меня голова пошла кругом, а затем я будто отрезвела, когда в дверь раздался звонок. Я поднялась, немного пошатываясь, и бросилась в галерею. Позади стеклянной двери стояла знакомая фигура, достаточно высокая, чтобы загородить всё стекло. Он сложил руки у глаз, чтобы рассмотреть что же происходит внутри. Я нажала кнопку, открывающую дверь, находящуюся под столешницей стойки регистрации.

— Винсент! — воскликнула я, чувствуя укол совести. — Откуда ты узнал, что я здесь?

Он вошел в галерею, руки его были в карманах, а на лице было веселое выражение. После нежного поцелуя, он отпустил меня, и с любопытством оглядел пространство.

— У меня есть свои способы, — сказал он.

И подражая голосу Винсента Прайса**, приподняв бровь, саркастически сказал,

— Я всегда знаю где ты находишься.

— На самом деле не всегда, — подколола я его, смеясь.

— Ну, знаешь ли, есть такая штука, как смски, — сказал он, с совершенно каменным выражением лица. — И я получил сегодня одно из таких во время твоего перерыва на обед, в котором говорилось, что ты будешь в галерее, сидеть здесь после полудня.

Намек на улыбку изогнул уголки его губ.

— Ах, ну да, — сказала я, смущенно качая головой.

Я совсем плохо соображала из-за всей этой ситуации с Винсентом, игр в тайные операции. Я стала параноиком.

— Так что же ты здесь делаешь? — спросил Винсент. — Я впервые вижу тебя в разгар твоего трудового дня. Не то, чтобы домашка не считалась своего рода работой.

Я хотела было открыть рот, чтобы всё ему рассказать, показать книгу, которая так меня взволновала, когда вдруг засомневалась. Я не хочу ему показывать её…пока. До тех пор, пока я на самом деле не выясню, что всё это значит. Может быть во мне заговорила моя гордость, но мне хотелось видеть его лицо, когда я выложу перед ним решение нашей проблемы, в комплекте с ценной информацией, которую он бы больше нигде не смог найти.

— Мне просто было скучно. Подумала, что было бы интересно сделать что-нибудь другое для разнообразия.