Шутка Хаоса - Анна Рейнер
Горбун затрясся.
— Так не хотели беспокоить вас, — завизжал он, падая на колени и чуть ли не целуя пол.
— Беспокоить? Беспокоить! — Прогремел старик, и его доселе добродушное лицо перекосило необузданной злобой. — Сейчас же проверить так ли все на самом деле и если зараза подтвердится — не мешкая сжечь его дом вместе с ним! Не хватало еще, чтобы зараза распространилась…
Горбун уже повернулся к двери, чтобы незамедлительно исполнить приказ своего господина, но холодный голос мага его остановил:
— У нас есть иные экзекуторы? Нужно срочно провести дознание.
— Никак нет, мессир, — калека быстро замотал головой, и Цете на миг показалось, что его уродливая голова вот-вот оторвется от шеи и покатится в дальний угол. — С этим заданием и я неплохо справлюсь.
Он в предвкушении потер ладони.
— Девчонка мне нужна до утра живой, — равнодушно произнес старик, ничуть не разделяя энтузиазм горбуна. — Так что лично в твои руки я ее не доверю.
На лице тюремщика появилось разочарование. Этот человек был не только уродлив снаружи, но и внутри. Видимо, его внешний облик являлся зеркальным отражением мерзкой душонки.
— В пыточную ее, — небрежно махнув рукой, приказал маг и тут же посетовал: — Все приходится делать самому.
— Ступай, ступай, красавица, — нетерпеливо подтолкнул ее в спину горбун.
Словно в бреду, девушка вошла в пыточную. Внутри все сжалось, похолодело, заледенело — потому как увидела она там и дыбу, и верстак палаческий, и решетки, и жаровни, и клещи пыточные, и все прочие инструменты, от которых у любого человека душа в пятки уйдет, если вообще тело не покинет.
Ноги подогнулись, тело сделалось ватным.
— А ну иди, кому говорят!
Лицо юродивого перекосилось, неожиданно сильные руки вцепились в волосы бывшей подавальщицы и потянули к верстаку. Быстрыми уверенными движениями он заковал девушку в цепи, прикрутил к стану и принялся деловито раскладывать да сортировать инструменты.
— Зачем меня пытать? — Простонала девушка. — Чем перед вами провинилась? Никто не доказал, что в чем-то виновна…
— А вот мы сейчас и докажем, — в голосе горбуна прозвучала издевка. — Ничего красавица, все как на духу расскажешь, во всем признаешься.
Цета промолчала. И в самом деле, что с ней? Глупо было надеяться на милосердие мучителей, ведь для них чужая боль — высшее наслаждение.
Скрипнула дверь, и в камеру вошел Мессир.
Из всего пыточного инструментария он выбрал щипцы и медленно направился к уже раскаленной горбуном жаровне.
— Не думай, что пытки доставляют мне удовольствие, но иначе развязать твой язык не получается, — снимая с жаровен раскаленные докрасна щипцы, задумчиво произнес старик. — Что же, придется вспомнить молодость и извлечь нужную информацию посредством боли.
Черный маг неторопливо приближался…
***
Бесчувственное тело девушки повисло на цепях.
— В камеру ее, — спокойно проговорил старик, и его губы растянулись в противной улыбке. — Завтра состоится публичная казнь. Проследи, чтобы все было готово.
Руки горбуна вцепились в волосы Цеты и потащили к выходу.
Как только за горбуном и девчонкой захлопнулась дверь, старик отложил в сторону щипцы и сосредоточено задумался.
Совсем недавно до его слуха дошла весть, что Медегма ищет некий могущественный артефакт и сулит за него царское вознаграждение. Что это за артефакт, и какой именно Силой тот обладает, не сообщалось, и посему все вещи, обладающие хоть какой-то магией, надлежало изымать и лично доставлять Повелителю Ночи.
Каким бы изощренным пыткам не подвергалась девчонка, но так и не сказала ничего вразумительного, проваливаясь в беспамятство.
Мессир был далеко не глуп и слишком хитер, чтобы не связать появление своей пленницы и обнаружение в Ариакане лазутчиков, в чью компанию входил маг. Причем маг не из слабых.
Старик почувствовал его чары и почти определил, где тот находится, но в последний миг волшебник прервал свое заклинание и не был обнаружен.
На сморщенном лице появилась медоточивая улыбка.
Никто в здравом уме и трезвой памяти не отважится ступить в захваченный город. Это чистое безумие. Если только его не толкают на это высшие цели.
Старик теребил сморщенными руками рукав мантии, продолжая рассуждать. Он прожил долгую жизнь, слишком долгую для того, кто облачился в черную мантию, лишь благодаря интуиции, хитрости и уму, способному моментально оценивать создавшиеся ситуации и безошибочно предвидеть грядущее. И сейчас старик был почти уверен, что искомый артефакт находится здесь, в Ариакане. Стоит лишь протянуть руку и завладеть им.
Его пленница тоже не так проста, как кажется на первый взгляд. Обладая отменной силой воли, она смогла разбить его чары, развязывающие язык каждого, на кого налагались. Девчонка не сдала товарищей, и эта сентиментальная преданность превосходно сыграет в его интересах.
Завтра с первыми лучами солнца глашатаи оповестят народ о публичной казни. Ее друзья, несомненно, такие же верные, как и она, попытаются спасти свою товарку с эшафота и окажутся схвачены, а заветный артефакт попадет в его руки.
Мессир с силой сжал кулаки так, что ногти больно впились в кожу.
Он уже давно и неотрывно чувствовал присутствие смерти, ее дыхание за своим плечом, она все чаще заглядывала в глаза, таилась где-то неподалеку. Но он не желал умирать, не хотел разлагаться в земле, поедаемый трупными червями. Ему не нужно было богатство, не нужна была и власть, — он просто хотел жить.
Платой, которую он потребует у Темной Госпожи за артефакт, станет бессмертие. Вечное бессмертие.
Старик в предвкушении потер ладони. Теперь осталось набраться терпения и немного подождать.
Ночь грозила стать долгой.
***
Девушка пришла в сознание от боли. Кто-то безжалостно тянул ее за волосы, и она не сразу осознала — кто.
Вытащив Цету за дверь, горбун, тяжело пыхтя и издавая странные звуки, протащил ее по всей площадке и остановился возле противоположной двери. В кривой руке зазвенела связка ключей, но прежде, чем открыть камеру, он придвинулся вплотную к ее лицу и, обдав девушку зловонным дыханием, прошипел:
— Жаль, что мессир запретил мне тобой заняться, — он облизнул засохшие губы, чем вызвал в девушке еще один приступ омерзения. — Я бы вырвал твои красивые глазки и заставил тебя их сожрать!
Затем он отомкнул дверь и бесцеремонно втянул ее в камеру. Благо еще, что на полу тюремного каземата была расстелена солома.
Дверь захлопнулась. Сквозь решетку до Цеты донесся противный смех горбуна, постепенно переходящий в бульканье.
Сидя на холодном полу камеры, девушка мучилась от нестерпимой боли. Иногда из ее горла вырывался слабый стон.
Никогда, никогда ей уже не забыть этого дня. Каждую ночь на протяжении всей жизни будут
