Его огонь горит для меня (СИ) - Муратова Ульяна

Однако, почувствовать свою магию у меня не получалось. Хашшаль продемонстрировал лёд, Синнай дал испытать свою силу — живительное ласковое тепло, разливающееся по телу. У Келая сила была другой — наэлектризованной и будоражащей.

— Так странно, вы же оба лекари, почему это так по-разному ощущается?

— Даже огонь может быть разным. У каждого способности завязаны на характер, восприятие и даже текущее эмоциональное состояние. В панике или сильной злобе маги могут быть способны на большее, чем в обычной ситуации.

— Что происходит с магом, если его резерв опустошён?

— Колдовать можно за счёт резерва, а ещё за счёт своих жизненных сил. Такое колдовство очень опасно и может привести к их полной потере и смерти. Я ощущаю, что ты использовала свою жизненную силу не так давно, возможно, неделю назад. Больше так не делай. Начинающие маги больше всего рискуют погибнуть таким образом.

— Жизненные силы тоже восстанавливаются?

— Да, но гораздо медленнее, чем резерв. Кроме того, резервом можно поделиться, а вот жизненные силы может отдать только лекарь и то далеко не каждый.

— Я не понимаю, как наполняется резерв. Вы видите его у меня?

— Я вижу. — Хашшаль был очень сосредоточен и выглядел отчужденно, смотря куда-то внутрь меня. — Странно то, что твой резерв действительно не изменился со вчерашнего дня.

— А что можно сделать для наполнения резерва?

— Есть несколько проверенных способов: поспать, помедитировать, заняться любовью. — после последнего пункта Синнай немного покраснел, а когда увидел, что я заметила, то покраснел мучительно сильно, до самых кончиков ушей.

Хашшаль и Келай, будучи старше, не могли оставить этот момент без внимания и дружно заржали. Мужланы. Я прониклась к молодому лекарю искренней симпатией, но в мужском обществе свои шутки и правила.

— Синнай, сколько тебе лет?

— Двадцать семь. — он почти прошептал эти слова, будто стыдился своей юности.

— Келай, а вам?

— Двести тридцать шесть.

— И вы оба имеете одну позицию при дворе? Как такое возможно?

— Уровень дара.

— То есть Синнай — очень одарённый лекарь?

— Верно. Со временем, лет через пятьдесят, когда наберётся опыта и раскроет свой потенциал, он станет одним из сильнейших в империи. — теперь Синнай не просто краснел, бедняга алел, и даже я чувствовала исходящий от него жар.

— Разве это не повод для гордости? Синнай, будучи лекарем, вы сможете совершить так много!

— Это вряд ли, госпожа Алина. При дворце немного возможностей для раскрытия потенциала, для этого нужна практика, желательно ежедневная. Видите ли, каждый раз, выбирая резерв до дна, мы его чуточку увеличиваем. Поэтому взрослый маг, выкладывающийся изо всех сил и регулярно, будет иметь очень большой запас сил. Такой вряд ли получишь при рождении. Мой контракт с императором был заключён на десять лет, после этого я планирую уйти из дворца. Дело в том, что я из семьи, которая не могла оплатить обучение в Магистрате, поэтому я учился на императорскую стипендию и теперь обязан отработать десять лет.

— И сколько вам ещё осталось?

— Девять лет и шесть месяцев. — и столько тоски было в его голосе, что Келай невольно улыбнулся.

— Дружище, для лекаря это не срок, а во дворце хорошо платят. Скопишь денег, наберёшься опыта, научишься восстанавливать резерв разными способами и будешь свободен. — Келай дружелюбно хлопнул парня по плечу, но тот лишь поперхнулся и стал совершенно бордовым. А до меня вдруг дошло, что спать и медитировать Синнай наверняка умеет, значит, Келай подкалывает его на тему девственности, не так ли? Бедный парень!

Я укоризненно посмотрела на Келая и решила сменить тему.

— Келай, мне сказали, что сегодня будет какой-то бал? Вы планируете идти?

— Не особо люблю балы, но этот пропускать не буду. Видите ли, это будет первый бал Синная и я обещал оказать ему всяческую поддержку в общении с противоположным полом. — да что же такое! Замучает же парня! Несмотря на рост и общую крупную комплекцию, Синнай выглядел очень юно. Его черты ещё не утратили детскость, большие и наивные карие глаза смотрели на мир с постоянной готовностью удивиться. Я бы назвала его хорошеньким юношей, так бабушка характеризовала некоторых самых застенчивых подростков. Такие, как он, вызывают материнский инстинкт в женщинах от 16 до 80, и я не была исключением, хотелось его накормить, защитить и уложить спать рядом с собой.

— Мне всего девятнадцать, и я тоже никогда не была на балу. И хотя на этот я вряд ли попаду, но, Синнай, милый, не слушайте вы их. Это просто мужланские шуточки тех, кому давно пора покупать лекарство от подагры и старческой немощи.

— Разве вас не представят на этом балу как невесту императора? — юноша искренне удивился и даже немного отвлёкся.

— Понятия не имею, меня никуда не приглашали, кроме того, я хотела вечером научить вас играть в несколько весёлых земных игр. Так что можно сказать, что у меня уже есть планы. Нас сейчас всего четверо, но хотите, я покажу вам как развлекается молодёжь в моём мире?

Они, конечно, хотели, и я объяснила им правила игры в крокодила. Для начала заставила Шаля загадать мне словосочетание (им стал «пьяный дровосек»), а потом лекари пытались угадать. Дело пошло веселее, когда ребята поняли смысл, и дальше мы вовсю развлекались.

Затем я объяснила, как играть командами, и пообещала, что это гораздо приятнее чопорного бала. Так что наши планы встретиться после ужина остались в силе, а сейчас мои тренеры решили разойтись, чтобы немного поспать перед ужином.

От нечего делать я отправилась к себе, чтобы обнаружить там слугу. При виде меня он просиял, взял с меня обещание никуда не уходить из своих покоев до ужина и исчез. Буквально полчаса спустя мне принесли приглашение или скорее даже уведомление о посещении бала, который должен был начаться в десять вечера. Мне было передано быть в комнате в 9.45, чтобы надеть приготовленное для меня платье и быть сопровождённой императором на сам бал.

А вот само платье мне не принесли. Заинтригованная, я отправилась за Салли. Вместе мы стали гадать, во что меня оденут для представления местному обществу. Горничная была лучшего мнения об императоре, поэтому ожидала что-то воздушное и нежное. Я же склонялась к варианту с мешком из-под картошки, а значит необходимо было продумать запасной наряд.

И я с помощью Ованеса представляла Салли разные приходящие в голову дизайны, а она лишь охала от восторга. В итоге самым лучшим был признан вариант с овальным вырезом на груди. Само платье было очень простого кроя, но плотная ткань облегала словно вторая кожа. Верх был светло-песочным, а ниже талии цвет набирал насыщенность и у ног становился бронзовым, как мои волосы.

Вырез был отделан бронзовой окантовкой, которая казалась металлической, но на ощупь была нежной. Понятия не имею как Ованес умеет так имитировать материалы. Рукава и подол были глухими и крайне целомудренными, без единого разреза, а вот изюминкой платья стал вырез — нежной формы узкий овал, опускающийся ниже груди до линии окончания рёбер. Мой бюст в этом вырезе выглядел до того аппетитно, что я сама собой залюбовалась.

Салли сказала, что на последний зимний бал принято одеваться очень откровенно и у многих в вырезах будут виднеться соски, но для меня это было слишком. Вместо этого я обнажила едва ли треть груди, но плотно прилегающая ткань и поддержка Ованеса позволили показать нежную ложбинку под грудью, которую лично я всегда считала гораздо более эротичной, чем глубокий V-образный вырез, который практиковали тут.

Волосы Салли мне уложила так, чтобы они были гладко собраны у висков и открывали уши, а сзади спускались кудрявым водопадом на левое плечо уже в форме фривольных широких кос, переплетённых между собой. Таким образом они мне не мешали, но при этом было видно, насколько волосы у меня яркие и густые. Салли притащила какое-то особое средство и побрызгала им для придания блеска косам. Мы также хорошенько меня надушили, обрядили в сандалии на платформе и восхитились. Став выше, я, наконец, перестала смотреть на горничную снизу вверх, и почувствовала себя увереннее. Продефилировав по комнате и продемонстрировав походку от бедра, я окончательно сразила Салли. Решившись, я попросила её позвать Шаля.