Попаданка со стажем (СИ) - Черная Мстислава

– Д-да, ваше высочество.

– Прекрасно. Было бы разочарованием повторять. Нишаль, пожалуйста, посмотри.

Тенер достаёт из внутреннего кармана золотой футляр и передаёт мне. Я принимаю. Сбоку круглым набалдашником выделяется пробка. Я выкручиваю её, откладываю на столик, вытряхиваю из футляра на ладонь свиток, разворачиваю.

Ого… И ещё раз – ого!

Свиток узкий, но настолько длинный, что я даже развернуть током не могу. Метра полтора-два? Короткую «шапку» я пробегаю по диагонали, перехожу сразу к вкусному – к перечню.

Рулоны самых разных видов шёлка, парчи, бархата, кисеи, кружево, ювелирные украшения, отдельно драгоценные камни, жемчуг, и всё это в невероятных количествах.

– Дары будут доставлены завтра слугами, которые и помогут вам, моя госпожа.

Я бросаю взгляд на дядю.

– Ваше высочество, не стоит торопиться. Отец отказался жениться повторно, и кроме меня, у него детей нет, поэтому, уверена, отец захочет включить дары в моё приданое, поэтому я сделаю это от его имени. Поскольку нет смысла перевозить сундуки сначала из дворца сюда, затем отсюда обратно во дворец, я попрошу вас сохранить моё приданое до свадьбы.

– Если это ваше желание, я с радостью исполню.

Принц допивает поданный Атой чай залпом. Тенер почему-то снова бледен, его ещё и холодный пот прошибает.

– Нишаль, поскольку с формальностями покончено, я не буду больше вас напрягать, отдыхайте. На сегодня я прощаюсь.

– Не забудьте завтра прислать слуг… Тенер.

Дядя, слыша моё вольное обращение к принцу, тихо охает.

Тенер в ответ буквально выдавливает улыбку и уходит, буквально сбегает.

Да что с ним?!

Я иду проводить, но Тенер больше не обращает на меня ни малейшего внимания, забирается в карету, и возница с хлопком захлопывает дверцу.

Постояв на пороге, я дожидаюсь, когда карета его высочества вывернет на проспект, и возвращаюсь в дом.

Интерлюдия 3 Тенер Азани

Первые приступы были внезапные, но не такие жестокие.

Но раз за разом они приходили чаще, становились злее. И длятся они теперь намного дольше…

Постепенно я научился замечать их приближение, а со временем усилием воли подавлять. Увы, ненадолго. За каждую секунду промедления приходится платить, и платить болью. Нехорошие признаки я почувствовал ещё в саду, но не могу же я бросить невесту и уехать, не вручив дары по правилам или требовать гостевую комнату и уединение. То есть я мог бы, но посторонние не должны знать, насколько тяжело я болен. И я не должен ронять достоинство императорской семьи. Что это за принц, который на глазах у подданных корчится от боли?

Как я дотерпел до кареты, не помню.

Падаю на сидение. Глаза уже не открыть.

Кто-то рядом. Пристальный взгляд я чувствую кожей. Спасительный хлопок двери. Я выдёргиваю из кармана короткий прут, кусаю и отпускаю контроль. Руки и ноги сводит моментально, особенно кисти, пальцы. Стон удержать получается, а вот усидеть – нет. Тело не слушается, и я сваливаюсь на пол.

Ненавижу судороги. Боль можно вытерпеть, победить, а судороги делают меня беспомощным. Пальцы скрючены, и даже мизинцем не двинуть.

Приступ длится и длится. Прут, который я закусил, переламывается, но пережить самые тяжёлые мгновения он мне помог, дальше справлюсь. Сколько я уже лежу тут? Надо ровно дышать и отвлекаться, не думать о боли, о том, что очередной приступ меня доконает.

Вдох-выдох.

Постепенно ноги расслабляются, и я переворачиваюсь на спину, смотрю в потолок экипажа. Карета стоит?

Вдох-выдох.

Руки отпускает медленнее. Я пару раз сжимаю и разжимаю кулаки. Приступ прошёл, оставив слабость и тошноту. Слабость пройдёт через пару часов, а вот тошнота надолго. Даже не тошнота, а отвращение к любой пище.

Я опираюсь на руки и сажусь сперва на полу, затем перебираюсь на сиденье.

Вдох-выдох.

Приподняв штору, я наконец понимаю, почему карета стоит – прибыли. Возница ждёт приказа. Хенран тоже терпеливо ждёт. Заметив колыхание шторы, он делает шаг вперёд.

– Открой, – негромко приказываю я, но этого хватает.

Дверца распахивается. Я поднимаюсь, спускаюсь на плиты переднего двора и тороплюсь быстрее скрыться от глаз прислуги, запереться в своих покоях, лечь на кровать, не раздеваясь. Потом можно будет приказать приготовить мне ванну, но сперва – лечь.

– И сегодня? – сокрушённо спрашивает Хенран.

Он больше, чем слуга, больше, чем помощник, больше, чем моя правая рука. Друг? Не знаю… Могут ли у принца быть друзья? Хенрану позволено почти что угодно, пока мы наедине.

Я не отвечаю.

– Этот Странник появился на пороге дома министра и также бесследно исчез.

– Возможно, он давно ушёл странствовать дальше.

– Ваше высочество, нельзя сдаваться!

– Я не сдаюсь, просто я трезво оцениваю свои шансы. Хенран, передай, что на ужин я буду только банановое пюре.

Банан достаточно питательный, как-нибудь заставлю себя проглотить.

– Ушлёпка нашли в канаве. По версии следователей он набрался ещё до банкета и отправился искать веселье туда, куда не следовало. Казначей требует найти виновных, но кого искать? Сплошные притоны.

– Угу.

– Ваше высочество!

– Иди.

Я закрываю дверь, дохожу до кровати и ложусь поверх одеяла прямо в одежде. Сил нет…

Мне бы поспать немного или подремать, но почему-то перед мысленным взором появляется Нишаль, и уходить из головы она отказывается.

Нишаль лукаво улыбается и молча отворачивается, но откуда-то я знаю, что она продолжает следить за мной из-под полуопущенных ресниц. Это всё-таки сон? Проснувшись, я чувствую себя лучше, хотя тошноте никуда не делась. Мысли снова возвращаются к Нишаль. Девушка-загадка, обманчивая хрупкость, скрывающая ум, самообладание, непостижимую уверенность в себе и готовность к самым решительным действиям. Из Нишаль получилась бы прекрасная императрица. Жаль, не получится.

Может, поговорить с императором? Пожалуй, смысла нет. Нынешняя императрица ни особым умом, ни характером не отличается. Она украшает собой двор и неплохо справляется со своей частью обязанностей, но и только. Да и наследника отец всё ещё не выбрал. Оба брата по-своему хороши. Отложить свадьбу до определения наследника? Отец на это точно не пойдёт. Опять же, переговоры о браке с Ливойской принцессой…

Что же, с невестой мне повезло. Учитывая, что замуж она не хочет и скоро станет вдовой – Нишаль тоже повезло. На языке появляется привкус горечи. Хмыкнув, я сажусь. Взгляд цепляется за графин с водой. Да, сделать хотя бы два глотка нужно. Тошнота тотчас напоминает о себе. Тело упорно сопротивляется, отказываясь проглотить хоть глоток. С трудом сглатываю. И второй раз. Простенькое действие, а на меня снова накатывает слабость, и я откидываюсь на подушку.

– Нишаль…, – пробую я её имя вслух.

Её взгляд… Она дала неплохое объяснение, но когда я указал на самый очевидный провал в логике, она молчаливо согласилась с моей правотой. Ещё и предложила самому до конца разобраться.

Конечно, разговорить можно любого, но хладнокровие не повод тащить девушку в застенки.

А Хенрану не удалось узнать ровным счётом ничего. Первый и единственный ребёнок Гадара Ламбрина. До трёх лет жила с родителями в Самске. Губернатор, как всегда, прибыл в столицу на фестиваль Света. В тот год прямо на банкете на императора совершили покушение, и жена лорда Ламбрина закрыла его величество собой, умерла мгновенно. Ливой решил, что это хорошее время для захвата Самска. Гадар Ламбрин оставил дочь младшему брату и его жене, и я с ним согласен. В городе, который в любой момент может оказаться захваченным, трёхлетней малышке не место, да и тётя присмотрит за нянями лучше, чем занятой отец. То, что родственники стали для Нишаль ближе отца, ничего удивительного, ведь его она видела несколько дней в году. Служанка рассказала Хенрану, что Нишаль как и приличествует дочери влиятельной семьи была домашней затворницей. Хладнокровию и жизненному опыту просто неоткуда было взяться!