Хороша была Танюша (СИ) - Ворожея Тина

Я горько усмехнулась и закрыла глаза пытаясь сдержать непрошенные слезы. Слезы? Я что плачу? Вот это новость! Интересно, что они значат? Я так старею или наоборот молодею душой? Рассмеялась громко и шмыгнула носом.

Сильно натянула поводья поторапливая свою лошадку.

- Как же она мне надоела! - услышала вдруг грубый словно прокуренный голос кобылки. - Хорошо, что скоро с ней расстанусь!

Я удивилась, ведь за весь месяц пути совсем не слышала мыслей животных которые сопровождали нас, но возможно я и не прислушивалась к ним.

Сейчас постаралась проникнуть, уставившись взглядом в серую, жесткую гриву в мысли лошадки.

- А, вот и ошиблась! Я планирую тебя через радуги с собой забрать!

От неожиданности лошадь споткнулась, затем взбрыкнула стараясь меня сбросить.

Но это ей не удалось, я цепко держала поводья, а месяц трудного пути сделал из меня настоящего ковбоя. Наверное я теперь могла участвовать даже в родео.

Хотела уже прикрикнуть на норовистую лошадку, но громкие крики проводников заставили меня посмотреть вперед.

Над красной горой которая к вечеру стала темно-кирпичного цвета, яркими всполохами закружилось северное сияние. Словно гиганские разноцветные светлячки слетелись огромной стаей над одинокой горой. И теперь они танцевали над ней дикий и безумный танец. Ритм этого танца становился все быстрее и вот уже первая арка радуги появилась над красно-кирпичной громадой.

- Госпожа, госпожа! Скорее торопитесь! - закричал самый старый проводник, именно он был здесь три года назад с экспедицией герцога Эндрианского.

Он уже скакал ко мне во весь опор и протягивал заплечный мешок с запасами воды и пищи. Артефакты всегда были со мной, а вещи которые возможно могли понадобиться мне за радужным переходом были притороченны сбоку лошади в сумке.

До горы оставалось метров триста. Преодолеть их пешком у меня не было времени. И теперь шуточные угрозы в адрес наглой лошадки приобрели смысл.

Я крепко пришпорила лошадь и хлестнула ее по крупу ладонью.

- Ну вот теперь попробуй только опоздай! На колбасу не дрогнув отправлю! - мой голос звонким эхом улетел ввысь.

Лошадка протяжно заржала и понеслась в сторону горы. Мой лисий треух сорвало сильным, воздушным потоком и он остался где-то позади. Голове стало холодно от встречного ветра, а волосы норовили закрыть глаза.

А между тем танец цветных светлячков становился все быстрее и вот уже вторая радуга возникла над горой сверкая своими красками.

Гора дрожала и колыхалась словно тоже поймала сумасшедший ритм дикого танца. Под арками семицветных радуг образовался раскрывая огромную, красную пасть узкий проход.

Когда третья радуга встала над каменным исполином, светлячки вдруг исчезли и постепенно, мало-помалу стали меркнуть яркие краски двух первых радуг. Они бледнели и растекались словно акварель на бумаге.

И когда эта акварель стала совсем прозрачной, моя лошадь совершила подвиг. Коротконогое но сильное тело оттолкнулось от камней и в отчаянном прыжке успело пролететь под тающими, бледными радугами.

Глава двадцать пятая. Цвет радуги - желтый и синий.

Песок. Бескрайний и ослепляюще желтый. Он норовит залезть в складки одежды, скрипит на зубах. Я начинаю его ненавидеть так же сильно, как всего лишь два дня назад ненавидела белый снег.

Мы с моей лошадкой Мирой, попали из огня да в полымя. Ну, или в пекло. Теперь бредем по раскаленному песку, жмуримся от яркого солнца и от режущего глаза желтого цвета. Бодрости придает только одна мысль, если эту пустыню прошел Адам Петрович, то и я смогу. Все имеет начало и конец, буду надеяться, что конец этому желтому пеклу когда-то настанет.

Достаю фляжку и отпив глоток теплой жидкости, наливаю остатки воды в неглубокую миску. Кажется прежде чем кончится пустыня, у нас закончится вода. Вздыхаю и протягиваю миску с водой Мире.

Она фыркая трясет гривой и одним движением мясистых губ втягивает в себя жидкость. Шершавый язык облизывает миску.

- Мало! - недовольно бормочет моя лошадь.

- Хватит! - кратко возражаю ей я.

Наши диалоги очень короткие. Мы словно лениво перебрасываем мелкие мячики. У нас просто нет сил произносить лишние слова, они под влиянием жары и растущей тревоги скукожились и засохли.

Слизую языком соленый пот. Поднимаю глаза на линялое от жаркого солнца бледно-голубое небо. Там в этой белесой голубизне парит огромная, хищная птица. Наверное она надеется и ждет когда мы совсем обессиленные свалимся в этот проклятый желтый песок. Тогда она сможет знатно попировать. Я ловлю обрывки мыслей этого летающего хищника. Не хочется быть обедом или ужином для пернатого монстра. Может быть у меня получится с ним поговорить?

Напрягая все свои силы кричу в горячее марево бледно-голубого купола.

- Эй, там на наверху! Может спуститесь? Поговорить нужно! У меня есть сушеное мясо. Много! Возможен обмен на некоторые услуги! - мой голос кажется мне карканьем старой, больной вороны.

Жду ответа подняв голову, глаза заливает потом. Прислушиваюсь к себе, прислушиваюсь к тихому шуршанию песка. Крылатый хищник отвечать мне не спешит. А может быть он меня не понимает? Может я на незнакомом ему языке пытаюсь беседу завязать? Тяжело вздыхаю, завязываю потуже белую рубашку на голове, которая сейчас выполняет роль платка и поднимаю из песка упавшую уздечку.

- Пойдем! - тяну за собой Миру.

Она покорно идет за мной. Вдруг над нами раздается хлопанье могучих крыльев и огромный орел тормозит свой полет по горячему песку, словно самолет выпустивший шасси. Нас с Мирой обдает волной мелких, горячих песчинок.

- Слышащая? - клекочет бодрым тенором могучая птица.

Мира становится на дыбы, а плачу от радости. Слезы смешиваются с потом, я стираю их грязной ладошкой.

К вечеру, когда желтый песок окрашивается в оранжевый цвет мы с Мирой ведомые низко летящим над нами орлом, выходим к сияющим ярким ультрамарином городским воротам огромного города. Миллионы мелких плиток мозаики сияют всеми оттенками синего, ярко-голубого и бирюзового цвета. Прекрасное видение возникает перед нами подобно сказочному миражу. Глаза застилает пот и я не могу сразу понять, мне кажется или в самом деле из открытых ворот навстречу нам вырывается конный отряд. Породистые лошади сыто гарцуют, ослепительно белые одежды всадников полощутся на ветру подобно крыльям ангелов. Их предводитель что-то гортанно кричит остальным и через несколько минут уже протягивает руку что бы обнажить мою голову. Белая, хлопковая рубашка служившая мне в последнее время платком взмывет грязной, серой птицей вверх, а нечесаная, взлохмаченная коса скользит вниз на грудь. Мужчина довольно вскрикивает и что-то кричит приближающемуся отряду.

Я лихорадочно ищу переговорный амулет, перебирая на ощупь перстни на пальцах. Нащупав гладкий, круглый камень я сжимаю его и переворачиваю. Гортанная, быстрая речь всадников словно замедляется, тянется испорченной, старой пластинкой. Затем опять убыстряется и отдельные слова, а затем и фразы становятся мне понятными. Еще мгновение и я полностью понимаю их говор.

- Глаза цвета священных ворот, а волосы как речной песок в долине засохших рек! Господин был прав, светловолосый человек пришел через три года, но господин советник ждал мужчину, а это явно женщина! - он вскинул руки приветствуя меня, его жест повторили другие всадники.

Все остальные события закружились и замелькали словно в калейдоскопе. Меня с почестями сопроводили во дворец. Мою лошадку Миру, забрали обещая искупать ее, напоить и накормить. И поместить в самую прохладную конюшню. Повеселевшая Мира, кокетливо улыбалась обнажая крупные белые зубы, резво заигрывая с породистым, длинноногим жеребцом. Разлука со мной видимо не сильно ее огорчала. Она даже не попрощалась и с радостью устремилась вслед за мужчиной в широкой, белой рубахе. Она отправилась в конюшни. А я в купальню для начала.

Прохладная вода приятно остудила кожу. Я позволила двум девушкам очень смуглым и чернявым, вымыть с душистыми травами мои волосы. Они восхищенно цокали языками перебирая светло-золотистые пряди моей косы.