Евгения Соловьева - Загробная жизнь дона Антонио
– Господь явил чудо, – строго сказал отец, когда они наконец остались вдвоем. – Гроза застала их в дороге, и в дуб, под которым Фердинандо решил переждать дождь, ударила молния. Мне рассказали его спутники. Они же доставили тело в Тарагон.
Вспомнив ночную грозу, свои сны и ощущение, что ему ответили, Тоньо опустил глаза.
– Я желал его смерти, отец. Молился, чтобы Господь остановил его.
Герцог Альба кивнул:
– Я знаю, сынок, и я тоже молился о том, чтобы королевский бастард скорее воссоединился со своим родным отцом. Но Фердинандо сам виноват. Нельзя так часто гневить Господа.
– Что теперь, отец?
– Теперь ты простишься с братом и вернешься на корабль. Его преосвященство никому не позволит усомниться в том, что смерть Фердинандо была чистой случайностью. В конце концов, только имбесиль пережидает грозу под высоким дубом, а Господь не любит имбесиль. Однако в ближайшие пару лет тебе не стоит попадаться на глаза герцогине. Ей тяжело будет пережить крах мечты стать королевой. Впрочем, и друзьям бастарда тоже. Зато у Ее Величества есть для «Санта-Маргариты» особенное задание, и капитан Родригес завтра же его получит. Ты слышал о пирате Моргане?
* * *Воспоминание мелькнуло и пропало вместе с глупым страхом. Даже если за ним пришла святая инквизиция, ничего страшного не случится. Он расскажет отцу Кристобалю все как есть – и про грозу, и про пирата Моргана. На самом-то деле зря он не пошел к нему сразу, а трусливо прятался в Севилье. Словно в Севилье у его преосвященства нет слуг.
Тоньо почти уже обернулся к двери, чтобы встретить подарок Господа лицом к лицу, как странно знакомый голос позвал:
– Ваша светлость, Тоньо! Это я, Берто! Ваш отец…
От неожиданности Тоньо выпрямился, треснулся затылком о притолоку и длинно выругался, поминая святую каракатицу, якоря и чей-то жирный зад. Выбравшись из потайного хода, он быстро поцеловал рухнувшую от облегчения в кресло Анхелес, забрал из ее рук свою сорочку и раскрыл дверь. За порогом переминался с ноги на ногу и что-то быстро бормотал верный Берто.
– …его сиятельство немедленно требует вас в Малагу! – вычленил Тоньо главное из сумбурной речи Берто.
Заметив в его руках трубочку письма, выхватил, сорвал печать и махнул идальго, чтоб не отвлекал. Тут же рядом с ним явилась свеча – в руках донны Анхелес, вот умница, – и осветила четкие летящие строки.
Герцог Альба приветствовал своего достойного отпрыска и сообщал, что у того имеется последний шанс избежать королевского гнева, буде отпрыск явится в Малагу за две недели до начала праздника святой Исабель и встретит Ее Величество как подобает наследнику рода Альба, а не продолжит прятаться в Севилье под дамскими юбками, словно трусливый плебейо. Также отпрыску долженствует проследить за подготовкой Алькасабы де Малага к приему Ее Величества, разместить гостей, список коих находится у дона Бертрано, и развлекать оных гостей до прибытия королевы и герцога Альба. Разумеется, отпрыск также может пригласить своих благородных друзей погостить в Алькасабе на время празднования. Герцог также надеется, что его отпрыск достаточно повзрослел, чтобы осознавать свой долг перед семьей и вести себя достойно своему положению. Герцог считает, что трех месяцев каникул любимому сыну вполне хватило, чтобы оправиться от морских приключений и приступить к тому, для чего он был рожден.
Также герцог с радостью сообщал, что Пресвятая Дева в милости своей явила чудо и помогла ее сиятельству Марии Соледад благополучно разрешиться от бремени. Родился крепкий здоровый мальчик, настоящий Альба. Ее Величество Изабелла оказала новорожденному честь и стала его крестной матерью, наделив юного дона благочестивым именем Себастьяно. Ныне герцогиня Альба и дон Ренато Себастьяно Альварес де Толедо-и-Бомонт пребывают в добром здравии и просят своего сына и брата вознести благодарственную молитву Пресвятой Деве.
Под конец герцог заверял сына в своей вечной родительской любви.
Дочитав письмо, Тоньо недоуменно поглядел на Берто:
– Матушка родила?! Ей же сорок три года!
Толстяк опустил глаза и пробормотал что-то про чудо Господне, неисповедимые его пути и опасность для рода Альварес де Толедо иметь всего лишь одного наследника, к тому же герцог так волновался, когда вы, мой господин, были в плавании…
– То есть отец сделал бастарда и вынудил матушку признать его своим сыном, – хмыкнул Тоньо. – Кажется, я впервые начинаю ей сочувствовать.
Берто только тяжело вздохнул. Мол, не его ума это дело. А вот ехать в Малагу придется.
Высказав Пресвятой Деве все, что думает о придворной жизни, королевской милости и отцовской предусмотрительности, Тоньо наконец вспомнил о дивном ангеле. Она, о чудо, стояла рядом тихо-тихо, целомудренно прикрываясь простыней, и смотрела на него с такой надеждой, с таким доверием…
Вздохнув еще тяжелее, нежели друг Берто, Тоньо поцеловал ее в премило округлое плечико и спросил:
– Не согласится ли ваш благородный супруг оказать мне честь и стать моим гостем в Малаге? Я буду счастлив видеть вас обоих и смею надеяться, фейерверки и прочие увеселения будут осияны вашей улыбкой, моя возлюбленная Анхелес.
Дивный ангел кивала, светилась счастьем и смотрела на Тоньо как на архангела Гавриила Благовестного. Разумеется, дон Ортега будет счастлив предложению дружбы от самого графа де ла Вега. Разумеется, донна де Ортега будет столь прекрасна и блистательна, что графу ни на миг не придется вспомнить о разнице в их происхождении…
– Да, мой ангел, – прервал ее Тоньо. – Увы, я вынужден отправляться в Малагу немедленно, но я буду с нетерпением ждать твоего прибытия. Письмо для дона Ортеги я напишу сейчас же. И посети моего портного, тебе понадобятся новые туалеты.
Поцеловав ее в последний раз, Тоньо написал дону Ортеге крайне любезное письмо и покинул его гостеприимный кров. Его ждали Алькасаба де Малага, праздник святой Исабель и очередные дьявольские козни – уж в этом можно было не сомневаться.
Глава 16, в которой сэр Генри Морган посещает таверну «Девять с половиной сосисок» и заключает безумное пари
Впервые за всю свою капитанскую карьеру Марина не то что не понимала, а даже не задумывалась, за каким дьяволом ее понесло из Санта-Крус на Тортугу. Помнится, Нед что-то такое говорил о лучших ценах на перец и ваниль или на турецкий шелк – все это до сих пор ждало своего часа в трюмах «Розы Кардиффа». А может быть, Нед, как обычно, понимал своего капитана куда лучше, чем сам капитан. По крайней мере, сейчас Марина не понимала себя совершенно, а потому была устала и зла на весь мир. Настолько зла, что решила вначале хорошенько отдохнуть и повеселиться, а потом уже наносить визит вежливости губернатору.
