Три жениха для попаданки (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна
— Тебя же казнят за ослушание!
— Садись, — я кивнула на кровать и сама плюхнулась на покрывало. — Если казнят — тебе же лучше. Останется тебе твой муж в личное пользование.
Фарусса присела на край кровати, сложив руки на складках платья. Прямая, осанистая, гордая. И сказала:
— Меня принесли в жертву ради мира между королевством и халифатом. Я номинальная жена, ибо не обладаю даже слабенькой родовой магией сосуда. Поэтому у нас никогда не может быть детей.
— А что, замуж выходят только ради детей? — усмехнулась я. — Есть ещё любовь, взаимопонимание, секс, наконец!
Моя ночная гостья густо покраснела, и её оливковая кожа приобрела неприятный коричневатый оттенок.
— Как ты можешь говорить о таком…
— О каком? О сексе? — подколола я её.
Фарусса прикрыла лицо накидкой, словно стыдилась смотреть на меня, и снова шепнула:
— Мой муж ни разу не пришёл в мою спальню после свадьбы. Ему не нужно ложиться со мной, ведь детей не будет…
— Интересные вы люди, — фыркнула я. — А кто проверял? Есть статистика?
— Что за непонятные слова ты говоришь… Наш мулла и ваш жрец сказали. Богиня не даёт детей тем, у кого нет магии.
— У меня тоже не было магии. И вдруг она появилась. Странно, да?
Фарусса заинтересованно посмотрела на меня. Похоже, ей даже не приходило в голову, что так было можно.
В дверь робко поскреблись, и я ответила:
— Войдите.
Скользнула служанка Фаруссы, тихая, серенькая и неприметная. В руках она держала поднос с пузатой бутылкой и двумя хрустальными бокалами. Не говоря ни слова, ловкими движениями сервировала вино и преподнесла бокал своей госпоже, держа его за ножку на кружевной салфетке. На коленях! С ума сойти…
Фарусса обменялась с ней несколькими словами, и через секунду я точно так же получила мой бокал. А потом служанка примостилась у двери, старательно делая вид, что не слушает нас. Жена принца живо спросила:
— Как можно привлечь магию в своё тело?
— Если бы я знала…
Вздохнула, подняла бокал. Ну, вздрогнули. Вино оказалось слабеньким, как кефир, и сладеньким, как компот. Да уж, таким не напьёшься, и разговора по душам не получится. Сделав два глотка, объяснила:
— Она сама пришла, сама поселилась, метку невесты поставила. Видимо, я ей для чего-то нужна. А понять — для чего именно — не могу.
— А я тебе скажу, Ксения.
Фарусса робко отпила из бокала, как будто за ней следили, и продолжила:
— Королевство Бербейн теряет магическую мощь. Уже несколько столетий магия постепенно уходит из высочайшей семьи. Мужчины слабеют, дети рождаются без силы… Королева Нилия родила троих сыновей, но только один из них обладает достаточной силой, чтобы возглавить королевство.
Она огляделась, зашептала:
— Средний сын, поговаривают, болен оборотничеством… А это большая беда, это вырождение!
— А младший? Я видела, он магичит!
— Гевин слаб… Как и принц Андро. Только принц Арман, мой муж, силён, но его сила угаснет с ним, если он не оставит сыновей с подобной магией.
— И невесты, в большинстве своём, тоже слабенькие, — заключила я, потягивая вино. — Из двух тысяч всего пятьдесят дошли до третьего тура.
— Я наблюдала за церемонией аватара, — сказала Фарусса. — Только твой оказался живым. Остальные… Рассыпались за несколько минут.
— А у тебя есть аватар? — спросила я с любопытством.
Фарусса слабо улыбнулась:
— Откуда бы ему взяться? Халифат не обладает магией, только огромной военной мощью. Поэтому нас с Арманом и сговорили, поэтому и отдали меня, старшую дочь халифа, за старшего сына короля. Как залог добрых отношений.
Я вздохнула. Во всех мирах во все времена была одна и та же расчётная монета: дочери правителей. Их отдавали замуж, чтобы скрепить мир между государствами. Брак по расчёту — самый крепкий брак. Любовь приходит и уходит, а договор остаётся в силе по молчаливому согласию до конца жизни.
— Знаешь, я тоже не знала, что у меня есть аватар, — мне захотелось подбодрить несчастную девушку и дать ей надежду. — А он вылез сам. Может, это потому, что я разговаривала с Богиней?
— Ты разговаривала с Богиней? — удивилась Фарусса. — Ты разве исповедуешь религию магии? Я слышала, что ты из другого королевства, в котором совсем другие порядки и магии нет…
— Мне пришлось задать ей парочку вопросов, — рассмеялась я, встав. — Тут есть алтарь, хочешь попробовать?
Фарусса испугалась.
Кровь отхлынула от её лица, сделав похожей на статую. Принцесса выпрямилась, насколько это было ещё возможно, и проговорила деревянным голосом:
— Я не посмею предать религию моих предков!
— Никто не предлагает предавать, — фыркнула я. — Ты же не молиться будешь, а просто поговоришь с Богиней.
Откинув гобелен и обнажив алтарь, пригласила Фаруссу жестом. Она закусила губы, мучительно размышляя, но всё же встала, поставила бокал на столик, подошла. Я взглянула на маленькую девочку из алебастра, провела рукой по засохшим цветам на её шее. Искр нет. Они исчезли, как и метка? Почему не показываются мне?
— Богиня, — тихонько позвала и ощутила покалывание во всём теле, словно тысячи крохотных жал одновременно впились мне в кожу. Ахнула. Фарусса прикрыла ладонями лицо, испуганно шепча что-то на непонятном языке. Комната ярко осветилась всполохами радужных искр. Я выдохнула.
Они вернулись.
Лапочки мои!
О, может, я сегодня получу ответ на интересующий меня вопрос?
— Дорогая Богиня, я дико извиняюсь, что тебя опять беспокою…
Искры слабо вспыхнули, покачиваясь.
— Хотелось бы знать… Вот, например, Фарусса… Может ли она рассчитывать на твою помощь с магией?
Искры замерли, чуть помаргивая обескураженно. Потом некоторые отлетели к статуе, остальные остались тускло гореть на своём месте. Ха. Советуются, что ли? Я оглянулась на Фаруссу. Девушка всё молилась, не глядя на радужное великолепие перед алтарём. Ну и дурочка. Такая красота не забывается, можно и посмотреть немного.
А искры вдруг вспыхнули ярко-ярко, как ещё никогда не сияли при мне. Ох, откажут, как пить дать… Скажут — пшли вон обе! И настанет Ксюхе здец. Без поддержки магии мне тут не выжить. Ещё и отберут то, что дали…
Радужный ответ был дан практически сразу.
Искры сложились, как сделали это и в часовне Святой Жанины, в твёрдое «да». Покачались немного, показывая мне волю Богини, и рассыпались в разные стороны. Нет! Куда? Погодите! А как рассчитывать-то? Что надо сделать?
Фарусса тихо спросила:
— Что это было?
— Ты видела?
— Я что-то почувствовала. Как будто меня в чело поцеловали! Это была Богиня?
— Ого, — с завистью протянула я. — А меня она не целовала, только кусала!
— Что же это было, Ксения? — она заглянула мне в глаза пытливо. А что я могла ей ответить? Я сама не знала ничего.
— Ты узнаешь всё в положенное время, — ответила значительно, чтобы что-то ответить. И вздохнула — кто бы мне ответил на мои вопросы.
Фарусса отошла от алтаря, задумчивая, села на кровать. Выразительно посмотрела на служанку. Та резвенько налила нам два полных бокала и снова притулилась в углу. Я покачала головой:
— А вот у нас нет слуг. Мы сами себе прислуживаем.
— А как же вы одеваетесь? — полюбопытствовала Фарусса. — Ведь корсет невозможно застегнуть без помощи!
— Мы не носим корсеты. У нас лифчики.
— Что это за предмет гардероба?
— И хотела бы объяснить, но это нелегко…
Я выпила немного вина, и в дверь снова постучались. Взвилась в праведном гневе:
— Да что ж такое, ёлки-моталки?! Ни поспать, ни поср… Блин, ни уединиться в этой тюрьме! Кто там ещё? Входите!
На моё рявканье из-за двери показалось виноватое личико с большими глазами, и Эська обиженно сказала:
— Я, между прочим, принесла тебе Кисуню! Она царапалась, прыгала везде, и я решила её принести сюда, чтобы не разбудить королеву.
— О, Эссавальда, — протянула я. — Как раз тебя тут и не хватало!
— Откуда ты знаешь моё полное имя? — удивилась девочка, входя. Заметила Фаруссу и покрутила головой: — Принцесса, вы пришли в такое время с официальным визитом?
