Карина Демина - Невеста

И вправду наверх метит? Одной краски мало.

— Ее дом теперь здесь, — Виттар понял, что ему больше не интересно.

— Позвольте, но…

Прямого взгляда Кагон не выдержал, даже не попытался, сразу глаза отвел.

— Две недели назад она была тебе не нужна. Что изменилось?

— Мне крайне неудобно, что мое поспешное решение поставило вас в…

— Врешь. Правду.

У лжи особый аромат, пожалуй, старого выдохшегося пива. Или прокисшего молока. Или еще мокрого пота, который выступил на ладонях Кагона.

— Ну? — Виттар положил руки на стол, позволяя живому железу выбраться. Серебряные капли проступали на коже, сплетаясь в чешую.

— Вы… признали меня гостем.

— Признал. И здесь не трону. Но брошу вызов.

А на Арене у Кагона шансов нет.

— За что?

— За ложь. И… просто хочется, — в конце концов, если Виттара считают бешеным, то почему бы не воспользоваться репутацией.

Конечно, если бы Кагон боялся не так сильно, он бы понял, что вызвать его без веской причины нельзя: Закон защищает слабых.

— Его Величество…

— Вмешиваться не станут. Но я лишь хочу понять, что заставило тебя прийти сюда и лгать мне. Или ты считаешь себя умнее?

Считает, но в жизни не признается, что в общем-то разумно.

— Итак?

Догадка лежала на поверхности, но Виттару совершенно не нравилось. Он все же надеялся, что ошибся.

— Кому понадобилась Тора? — живое железо забиралось выше, обвивая предплечья, отзываясь ноющей болью в костях, готовых измениться при малейшем намеке на опасность. Виттар и вправду ходил по грани. И в данный момент испытывал огромное желание грань переступить. Просто ведь.

Есть Кагон по ту сторону стола. Белое горло. Синие вены. Пульс, который Виттар слышит, и чужой страх пьянит. В венах — кровь.

Кровь сладкая, Виттар помнит.

Должно быть, он выглядел по-настоящему жутко, если Кагон произнес:

— Атрум из рода Лунного Железа.

Высший. И что пообещал взамен? Не деньги, в деньгах Ртуть не нуждалась. Поддержку в Совете? Покровительство? Кагон расценил молчание по-своему.

— Я готов возместить вам ущерб, предоставив другую девушку… Ртуть — большой род…

И у Кагона найдется с полдюжины племянниц подходящего возраста.

— …у вас будет выбор. Моей дочери исполнилось шестнадцать…

Даже собственную дочь? Все-таки Виттар поспешил счесть беседу не представляющей интереса. Если дело в новой любовнице, то почему Атрум не воспользовался столь чудесной возможностью выбора?

Очевидно, ему нужна была именно Тора.

Для чего?

— Вы согласны?

— Нет.

Живое железо не желало отступать. Оно слишком явно помнило азарт последней охоты.

— Если Атрум хочет получить эту женщину, пусть придет ко мне сам.

Но вряд ли он решится.

— Или бросит вызов.

Что еще менее вероятно. Атрум много сильней райгрэ Ртути, но все же слабее Виттара. И значит, попытается действовать в обход.

— Он меня уничтожит, — тихо произнес Кагон. Выглядел он жалко, но сочувствия Виттар не испытывал. Возможно, на смену Кагону придет действительно толковый райгрэ, такой, который не будет вышвыривать слабых за порог дома.

— Пожалуйся королю.

Жалоба будет, в том числе и на Виттара.

Но все законно.

И Торхилд не покинет дом.

Она стояла внизу, окруженная четверкой бывших со-родичей. И резкий пряный запах ее сказал Виттару все, что он желал знать. Дополнить картину было несложно.

Сервировочный столик опрокинут. На полу: ваза с цветами, высокий фарфоровый кофейник и четыре чашки-лилии на тонких ножках. Графин с коньяком. И белоснежные салфетки, которых, как он думал, в доме уже не осталось. Как-то очень спокойно он отметил и разбитую губу. И руки, сведенные за спиной. И острие клинка, которое упиралось в шею, и длинную царапину на этой самой шее.

И самодовольное выражение лица того, кто клинок держит.

Он так ничего и не понял. Не отшатнулся даже, когда Виттар подошел. И только в самый последний миг руку отвел, что хорошо — Виттару не хотелось бы случайно ранить свою женщину. Он забрал клинок и сжал запястье. Крепко сжал. До хруста кости.

— Ты достал оружие в моем доме, — пояснил Виттар, захватывая руку чуть выше. — Ты напал на того, кто находится под защитой этого дома.

Остальная троица попятилась. Вмешиваться не станут. И руки от оружия на всякий случай убрали. Верно говорят: гнилой райгрэ — гнилая стая.

— Ты оскорбил меня.

Третий перелом и пожалуй, хватит. Урок получился достаточно запоминающимся.

— Уходи, — Виттар повернулся к Кагону. — Ты и твои люди. Сегодня я не настроен убивать.

А ведь всерьез воспримут каждое слово. С другой стороны, репутацию поддерживать тоже надо.

Спорить не стали. Убрались. Хотя не следовало надеяться, что проблема на этом будет решена. И не Кагон беспокоил…

Зачем Лунному железу Торхилд?

Она же стояла, понурившись. Чувствовала себя виноватой? Ей и вправду не следовало бы показываться на глаза со-родичам, но кто ж знал, что Ртуть настолько осмелеет. Или это не смелость, но глупость? Решили, что Виттар с удовольствием избавиться от докуки?

Коготь с легкостью разрезал шелковый шнур, которым были спутаны запястья. На белой коже остались розовые отметины, вид которых злил не меньше, чем запах ее крови.

— Почему ты не позвала на помощь?

Хотела что-то ответить, но в последний момент прикусила губу.

— Простите, райгрэ.

Шелестящий мертвый голос. Губы синие. И круги под глазами залегли.

Кажется, Виттар знал ответ и на свой собственный вопрос: потому что не думала, что кто-то поможет. И если догадка верна, то его собственная стая заразилась гнилью.

В библиотеке Макэйо были самые разные книги. А Торе нравилось читать.

О других землях. Обычаях. Правилах.

О животных и растениях.

О камнях, ритуалах, источниках.

Об альвах. И о людях.

Книги часто ей помогали, и та, кажется, сама подвернулась под руку.

История мальчика, который был слабым и трусливым, и человеческая стая охотилась на него. Тогда мальчик, не способный защититься сам, придумал другого себя. Тот другой не знал страха. Он оказался очень хитрым… и злым. Убив всех врагов, он решил, что уходить не желает. И тогда прежнего мальчика совсем не стало.

Наверное, так правильно: выживают сильные.

Так появилась Хильда.

Она, конечно, не разговаривала с Торой, как это было в книге. И никогда не занимала разум полностью, спасая Тору от мира, но все равно помогала.

Хильда не видела кошмаров о смерти родителей. Не дрожала, заслышав шаги за дверью. И в отличие от Торы, наверное, была способна себя убить. Например, если бы ее снова позвали к Королеве.