Кристина Золендз - Единственное спасение
В полумраке от прикрытого жалюзи окна, я попыталась сфокусировать взгляд на нем. Медленно, он опустил руку от губ к шее. Сексуальная улыбка растянулась на губах.
Одним быстрым движением он перевернул меня на спину, он потянулся провести пальцами по моим губам. Дыхание перехватило, а губы приоткрылись в ожидании. В желании. Все мысли и вопросы вылетели в окно.
— Грейс Тейлор, прямо сейчас я поцелую тебя, а ты не сбежишь, на этот раз у тебя не будет оправданий. А после, ты поднимешься наверх, в кровать, и единственное, о чем будут твои мысли — это мои чертовы губы на твоих, и все. Ни о незнакомцах, желающих навредить тебе, или угостить выпивкой, ни Райане, ни Такере и даже не Эване. И, клянусь, Грейс, ты не будешь думать ни о ком, и ни о чем, пока мои губы сюда не вернутся. — Я прижала руки к его груди, пальцы покалывало от тепла его кожи, даже сквозь футболку. Тепло разлилось по щекам.
Рот Шейна завис над моим. Дыхание хриплое и неровное. Его тело прижато к моему, пуговица на джинсах контрастирует против кожи живота, где майка задралась до груди.
И он поцеловал меня.
Его губы обрушились на мои, я была готова. Потеряна. Унесена. Им.
Я потянула колено и обвила вокруг него, из глубины его горла раздался стон.
Звуки его стонов, дыхания, тепло его рук раскачали меня. Я захотела большего, большего, чем простые прикосновения; их недостаточно. Я ухватила низ его футболки и стянула через голову. Наши губы разъединились на секунду, и когда футболка пролетела через комнату, он с рыком вернулся к губам.
Его руки медленно рисовали на мне круги. Жгучий жар от его прикосновений, как чистейший наркотик, посылал огонь по венам. Его губы плавно скользили по моим, легкие щелчки языка укачивали. Поцелуями он провел горячую электрическую дорожку от челюсти до шеи. Я захныкала, когда он, подняв майку, взял в рот сосок. От его губ мое тело дрожало, он обхватил меня крепче.
Я бы не заметила, даже если бы диван под нами развалился, ничего кроме этих губ. Рукой я провела по его гладкой коже, скользнула по тугим мышцам живота к жесткому материалу джинсов. Пресвятая мать ВСЕГО ГИГАНТСКОГО!
— Боже, Грейс, — его голос дрожал. Он схватил меня за руку и неохотно вытащил из штанов. Мы смотрели друг на друга тяжело дыша, задыхаясь.
— Грейс, возвращайся наверх и ложись спать.
Я прикусила нижнюю губу.
— Я чертовски уверена, Шейн, что не хочу.
— Грейс, — прошептал он, скользя пальцем по моим распухшим губам. — Я чертовски сильно хочу оказаться в тебе прямо сейчас. Но когда это случится, я хочу чтобы ты кричала мое гребаное имя, и вонзала ногти в спину. Ты не можешь этого сделать здесь.
— Теперь я точно не усну, — хихикнула я.
— Малышка, после такого мне неделю придется принимать ледяной душ.
— Не так уж он и помогает, — сказала я, поправляя майку.
— Запомни этот вечер… ибо сегодня началась вечность, — прошептал он.
— Данте Алигьери, Шейн?
— Заткнись и иди спать, Грейс.
Я потащила свое, гудящее, покалывающее тело наверх, улыбаясь по пути. Этот чертов мужчина сделал так, что других мужчин для меня больше не существовало. Вкусив его однажды, остальные покажутся кислыми. Вот дерьмо, я в него влюбилась.
Глава 20
Леа и я проснулись от оглушающей 5 Симфонии Бетховена, и я имею в виду, что в прямом смысле оглушающей. От музыки стены в доме дрожали и вибрировали.
Я была почти полностью истощена. Сон ускользал от меня всю ночь. Каждый раз, когда я клала голову на подушку и закрывала глаза, я могла чувствовать губы Шейна на моих. Цитата Данте крутилась в голове, смешиваясь со словами Леа о том, что Габриель был дьяволом. Мои коленки дрожали, пока я одевалась, и от улыбки, при воспоминании о руках Шейна на мне, мои щеки начинали болеть.
Мы с Леа не желали спуститься вниз, боясь узнать, что же нам приготовили ее родители, но запах кофе и гренок заставил нас идти.
Когда я сошла с последней ступеньки, мой взгляд сразу же упал на диван. Бабочки в моем животе внезапно ожили и начали выделывать петли. Это точно был божественный диван, который следовало бы погрузить в платину и усыпать бриллиантами. Я подумала, разрешат ли мне забрать его домой?
Леа сбежала по лестнице вслед за мной, подбежала к домашней аудиосистеме и ударила по кнопке, чтобы выключить ее. За столом сидел Энтони, головой уткнувшийся в газету «Wall Street Journal», и Коннер с Шейном с широко раскрытыми глазами, завтракающие гренками и всякими сытными вкусностями, которыми были заполнены тарелки.
Глаза Шейна сверкнули и уставились на меня, как только я вошла в дверь. Я схватила чашку с кофе и села напротив него, а он все это время удерживал мой взгляд. На его губах играла опасная улыбка.
Я начала нервно играть чашкой с кофе, когда зашла Кэролайн и посмотрела на меня суровым взглядом:
— Ты не ешь завтрак, Грейси? Ах, дорогая. Я серьезно, милая, даже в курице больше мяса, чем в тебе.
После, она с грохотом поставила прямо передо мной тарелку с шестью гренками, намазанными толстым слоем масла и сиропа, пятью сосисками из индейки и с долбанным сырным омлетом.
Шейн рассмеялся и я, сощурив глаза, посмотрела на него.
Кэролайн села рядом со мной и посмотрела на меня ТАКИМ ВЗГЛЯДОМ, каким она обычно смотрела на меня, когда я была еще тинейджером, думала, что я делаю что-то не так, и, как минимум, этот взгляд я встречала, раз пять в день.
— Начинай есть, дорогая.
Ох! Хорошо, что я люблю эту женщину. Я съела столько, сколько смогла. И, на моем лице была большая глупая улыбка, как только я закончила с едой, потому что я планировала провести целую ночь с Шейном, отрабатывая все, что съела.
После завтрака, Кэролайн и Энтони заставили нас опробовать их новую СПА-ванну с ними и их 80-летним соседом. Это не то, о чем я собираюсь спорить, и всё же, честно говоря, это выглядело так неправильно и нелепо во многих аспектах, что я просто проигнорировала всё происходящее. Скажу только, что стало еще хуже, когда были приглашены другие пары и некоторые из них стали… игривыми. Леа и я выбежали из комнаты, как только некоторые начали снимать майки и один шестидесятилетний мужчина начал махать своими боксерами, торжественно спрашивая:
— Сколько раз нужно будет облизать, чтобы добраться до его сладкой середины (выражение из рекламы чупа-чупса внутри которого шоколадный шарик). Я не вру, так и сказал! Шейн и Коннер последовали прямо за нами.
Мы бежали, смеясь и крича через весь дом, мечтая о том, чтобы скорее уехать домой. Коннер и Леа начали вместе стремительно собирать чемоданы, когда Шейн остановил меня перед дверью спальни Леа:
